Багдадский вор - Белянин Андрей Олегович - Страница 43

Беззаветно храбрый сын армянского народа всё это время тоже вздрагивал в соседней комнатке, но совсем по другой причине. Поняв, кто пирует на закате или, правильнее, после полуночи, Мумарбек Кумган-Заде отчаянно клацал зубами и всё время пробовал ногтем остроту дамасского клинка. В результате состриг себе все ногти начисто и на руках, и на ногах, а вдобавок ещё и здорово порезался. Чем дольше он прислушивался к хрипловатым голосам уже пьянеющих гулей, тем яснее ему становилось, как он продешевил. За такую опасную работу следовало добавить не только могущественного дэва, но ещё и заколдованную принцессу в придачу. Уж слишком она соблазнительна, даже в образе простолюдинки… А Лев с Ходжой, вовсю верховодя праздничным столом, как-то одновременно поняли, что их план трещит по всем швам. Они наивно надеялись споить вампиров аракой, а уж потом из коридора выскочит бесстрашный принц и посрубает нечисти безмозглые башки! В принципе, проблема была одна — им просто не хватило водки. Даже в виде коктейля уворованная Оболенским склянка дала благословенной жидкости всего на двадцать бокалов. Гулям даже не досталось по три, третья порция вынужденно сократилась на полстакана. Для живого человека две с половиной ёмкости «Кровавой Мэри» на ночь — более чем достаточно для того, чтобы слететь с катушек вплоть до самого утра. Но, к сожалению, нечисть оказалась куда менее восприимчивой к алкоголю. Да, они расслабились, вошли во вкус, даже немножко оживились, разговорились о своём, но не упали в дым пьяные под стол, на что рассчитывали наши стратеги.

— Что делать будем, Лёвушка? — тихо пропел домулло, обливаясь холодным потом под чадрой. — Арака кончилась.

— Могу сбегать, ещё украсть…

— Ночью?! Вах, если через пару минут мы не подадим им на стол человеческое мясо — они съедят нас! Клянусь аллахом, меня уже один за ляжку ущипнул!

— Может, ты ему понравился как привлекательная женщина? — однообразно отшутился Лев: проблема действительно вставала в полный рост, и ситуация склизко выходила из-под контроля. — Ну, хочешь, давай прямо сейчас принца запускать!

— Он не пойдет… — Из кухни показалась запыхавшаяся Джамиля с небольшим свёртком в руках. — Ему дурно, наш герой жалуется на боли в животе от застарелой раны. Говорит, что ему надо полежать часик-другой…

— Через часик мы уже не сможем его разбудить, нас съедят эти грязные дети гиен!

— Не трави душу, Ходжа! — возмутился Оболенский, откидывая чадру на затылок. — С нами дама, а ты впадаешь в истерику. Вношу в меру разумное контрпредложение — раз уж так всё вышло, давайте отдадим им принца. Пусть его кушают!

— Стыдись, Лёва-джан…

— А что? И волки сыты, и нам на рынке коньячных изделий одним конкурентом меньше!

— Тогда я пошла его будить, — тут же откликнулась Джамиля.

Оболенский вздохнул и сдал на попятный:

— Обожди, солнышко, не надо… Это у меня сегодня такие плоскостно-чернушные шуточки получаются, обычно я куда добрее и обаятельней.

— О Лёвушка… как ты меня назвал? — мгновенно разомлела девушка, выделив для себя главное и с чисто женской непринуждённостью отметая всё остальное.

— Солнышко! — певуче подтвердил Лев, крылато обнимая её за талию, но домулло бесцеремонно прервал их томную идиллию:

— Я готов трижды преклонить колени и целовать землю, по которой ступают ноги влюбленных, но там, в соседней комнате, сидят восемь пустынных гулей, и если мы не придумаем, что подать им на стол, — ваши нежные чувства пребудут с вами и на небесах!

— Ладно, всё! Не поминайте лихом — щас я им сам все маковки с минаретов понаотвинчиваю!

— Что ж, Аллах тебе в помощь… — задумчиво прикинул Ходжа. — Одного же ты как-то убил, опыт есть… В любом случае ты достаточно крупный, чтобы гули не попросили добавки.

— Нет, не надо! — взмолилась Джамиля, накрепко прижавшись к плечу Оболенского. — Я никогда себе не прощу, если ты погибнешь из-за меня. Может быть, нам удастся их усыпить? Я нашла в вещах мужа вот это…

Она развернула тряпочку, извлекла плотный шёлковый мешочек и, развязав узел, ткнула под нос Насреддину. В мешочке оказался желтовато-белый порошок, копнув его пальцем и принюхавшись, Ходжа упоённо сплюнул:

— Опиум!

— Чего? — поразился Лев. — Джамиля, девочка моя, а ты знаешь, сколько дают за хранение такого количества наркоты?!

— Настоящий афганский опиум! — продолжал приплясывать домулло. — Джамиля-джан, ты просто умница! Неси сюда скорее жаровню с горящими углями, — не пройдёт и минуты, как эти пожиратели падали начнут видеть сладкие опиумные сны! А ты надевай чадру, о недоверчивый неуч…

— Я не неуч! — даже обиделся гроза Багдада, но по примеру товарища вновь опустил на лицо чёрную сетку. — У меня, между прочим, законченное высшее, я такую практику при ФСБ проходил — тебе и не снилось! Что, как и почём бывает за покупку, хранение и распространение наркотических веществ, мне очень хорошо известно. Дедуля подвёл юную супругу под монастырь, а ты тут малайские пляски устраиваешь…

— Друг мой, — весело откликнулся Насреддин, — умерь свой праведный пыл и заткнись, ради аллаха! Иногда ты бываешь таким нудным, что я спрашиваю себя: чем этот вечно недовольный ворчун так зацепил моё сердце? Но, быть может, ты просто не знаешь всех свойств опиума? Ты сам его пробовал хоть когда-нибудь?

— Ну да! Естественно! Ещё бы! Вот вчера буквально покуривал…

— Плохо врёшь, раньше лучше получалось… Отойди от дверей, я один пойду.

Подоспевшая вдовушка сунула в руки Ходжи большое медное блюдо с двумя ручками по бокам. На середине оранжевой горкой горел древесный уголь. Сунув мешочек с порошком себе под мышку, домулло пнул дверь ногой, ловко нырнув внутрь. Сквозь щель меж дверью и косяком доносилось удовлетворённое бормотание гулей, слова Насреддина глушились скрежетом их зубов.

— Да, да!.. Сию же минуту, как будет угодно моим повелителям! — Насреддин выперся из страшной комнаты задом, низко кланяясь и глуповато хихикая. Потом, прислонясь спиной к стене, он повернулся, тяжело дыша: — Всё успел.

— Что успел? — Оболенский заботливо поддержал друга, стянул с него мокрую чадру, зашвырнув её в угол. — Я говорю — что успел? Объясни толком.

— Всё. Остальное в руках Аллаха.

— Ты прекратишь издеваться?!

— Ты же сам всё на свете знаешь, — язвительно ответил домулло. — У тебя и образование выше высшего, и слова учёные про грузовики, и девушки тебя вон какие любят…

— Три — два в твою пользу, — вынужденно согласился Лев. — Давай колись, раскрывай карты.

— Лёвушка, он всего лишь высыпал опиум на угли! — охотно пояснила Джамиля. — Сейчас сонный аромат убаюкает гулей, а когда они уснут под властью чар «белой смерти», мы разбудим принца и он обезглавит всех.

— Хм, неужели? Вообще-то действительно чем-то таким сладковатым уже потянуло…

— Плотней закройте дверь! — спохватился Насреддин. — Это всё происки шайтана! Если мы хотя бы пару минут будем вдыхать дым опиума, то уснём вместе с ними. Я хорошо знаю, что эта вещь делает с людьми…

— А… как же тогда туда войдет наш будённовец с саблей? — уточнил Лев, но Ходжа легко ответил на несложный вопрос:

— Мы прикроем ему нос и рот мокрым шёлком. Сначала он зальёт водой угли, а потом отрубит головы всем восьмерым убийцам.

— Дельно… — признал Лев. — А долго ждать?

— Теперь уже нет — прислушайтесь…

Из-за закрытой двери не доносилось ни одного звука. Бормотание гулей стихло, выкриков, чавканья и всех сопутствующих застолью шумовых эффектов слышно не было. Заговорщики многозначительно перемигнулись, покивали и направили отдельную делегацию — будить армянского героя. Время буквально жаждало подвига!