Багдадский вор - Белянин Андрей Олегович - Страница 37

Старушка Далила бодро вскочила на ноги и, не тратя времени на пышнословную мишуру, чётко, по-солдатски выложила правителю свою версию произошедших событий. Выходило, что её дом был осчастливлен визитом двух непохожих друг на друга мужчин. Высокий бородач — обаятельно подмигивающий лекарь и низенький пузан — астролог из далёкой Индии. Убедительно обозначив на хозяйке дома три тысячи признаков самых страшных заболеваний, они немедленно приступили к лечению. Декольте на спине вырезал индус самыми большими ножницами, подробно пояснив, как именно через треугольный вырез на платье избавляются от кармических недомоганий. Сам лекарь готовил волшебные снадобья и растолковывал застенчивой Зейнаб, почему на ней должно быть так мало одежды. Исключительно для пристыжения чёрных демонов и увеселения белых! И пусть хоть кто-нибудь скажет, что в пиковый момент демоны не появились?! Ещё как! Они толпами сыпались со всех заборов и крыш, их битва была ужасной, а вопли несносными. Уже потом набежала стража и всех забрала… Но ведь кто же знал, что двум честным мусульманкам нельзя даже выйти на собственный двор, чтобы за ними не подсматривали бессовестные, истекающие сладострастием мужчины? Где справедливость?! И кстати, все болезни таки прошли, до одной… Госпожа Далила чувствует себя как нельзя лучше, готовая и впредь служить великому эмиру душой и телом!

От допроса мошенницы Зейнаб подуставший правитель разумно отказался. Весь интеллект этой девицы был написан у неё на лице, то есть его отсутствие не скрывала даже непроницаемая чадра.

— Довольно! Я выслушал вас и вижу, что все вы стали жертвами наглого, недостойного обмана. Двое дервишей, двое «спецагентов» и двое базарных шарлатанов обвели вас вокруг пальца. Значит, всего их было шестеро, а это уже целая разбойничья шайка… Хвала аллаху, они оставили нам столько примет, что завтра же негодяи будут опознаны и казнены! Эй, глашатаи, объявите награду в тысячу таньга тому, кто укажет, где скрываются: высокий лекарь и толстый астролог-индус; голубоглазый немой дервиш и его маленький переводчик; рослый бородач с карликом, коверкающим слова.

— Велик и мудр наш эмир! Да продлит Аллах его правление, защищающее бедных мусульман от происков шайтана! — все четверо прочувствованно распростерлись ниц, причём Зейнаб только после того, как её дважды дернула за рукав мама.

— Теперь вы вольны идти, я не увидел среди вас виноватых, — милостиво качнул ухоженной бородкой премудрый Селим ибн Гарун аль-Рашид. — Но одно не дает мне покоя — зачем злодеи так обошлись с вами? Какую же выгоду, кроме посрамления моих верных слуг, они с вас поимели?

— Нас ограбили… — неуверенно переглядываясь, протянули все пострадавшие. Лицо эмира потемнело. Зато на лица Шехмета, Далилы и Али снизошло озарение…

…А в маленькой лавочке башмачника Ахмеда второй день шла повальная гульба. Дым стоял коромыслом, вино текло рекой, друзья и соседи вповалку валялись на полу мордами в плове. Лев, чисто по-русски, требовал подать ему для этой же цели салат, но увы… Салатами на восточном базаре не баловали, пришлось с перепою падать мордой туда, куда и все, — в плов! Бедный ослик показал себя единственным трезвенником, не то чтоб ему не наливали — он сам не пил, хотя вино было хорошее. Вообще, в свете последних событий ушастый Рабинович оказался не у дел. Ходжа пояснял, что дервишам иметь осла не положено, два «суперагента» верхом на одном ослике выглядят подозрительно, а лекари и астрологи — тем паче не должны перегружать бедное животное. Короче, серый друг остался утешать побитого изготовителя традиционных тапок. Вернувшись, Оболенский от души расцеловал ослика в лоб и одарил новёхонькой попоной (ещё пару часов назад служившей господину Шехмету молитвенным ковриком!). Как водится, Лёвушка требовал недельного загула, ибо чем же должен заниматься вор, как не красть и гулять?! Более потрёпанный жизнью Насреддин с товарищем не спорил, но сам пьянствовал очень осторожно, памятуя о том, что далеко не все правоверные способны долго удерживать страшную тайну — брудершафт с самим Багдадским вором! Посему он щедро угощал всех, заглянувших к ним на огонёк, исподволь примечая: нет ли среди гостей переодетых стражников или тайных соглядатаев? Вроде бы обнаружил целых двух, потому на всякий случай упоил подозрительных типов вусмерть. По идее, уже вполне назрела необходимость «сменить хазу и залечь на дно». В сущности, башмачник от любых обвинений может отпереться, явных улик против него нет, пусть отдохнёт от дел. Тихо, без лишней спешки, домулло собрал всё необходимое, увязал в хурджины, возложил на спину ослику и… В этот момент в дверь лавки башмачника постучали. Открыть мог лишь Ходжа, все прочие были, мягко говоря, нетранспортабельны.

— Салам алейкум, уважаемый. — У входа скромно стояла стройная девушка в хорошем платье, её лицо, как и положено, скрывала чадра. — Не здесь ли находится лавка башмачника Ахмеда?

— Аллах направил ваши стопы в нужную сторону, — изысканно поклонился Насреддин, — но увы, моя госпожа, сейчас он не сможет починить ваши башмачки. Он… как бы это… ну, не совсем, что ли…

— Мне вовсе не нужно ничего чинить! Я пришла сюда в поисках своего друга и заступника Льва Оболенского. Он такой высокий, с грозными голубыми глазами…

— Какой друг? Какой заступник? Почему Лев? Зачем Оболенский?! Ничего о нём не слышал и знать не знаю… — мгновенно насторожился Ходжа, нутром почуявший в гостье источник новых неприятностей.

Девушка всплеснула руками, опустила голову и… заплакала. Насреддин воровато огляделся, прокашлялся и, слегка приобняв её за плечи, стал ненавязчиво разворачивать к выходу:

— Идите домой, уважаемая… Конечно, я не знаю никакого Льва Оболенского, но если вдруг, каким-то чудом или очередным происком шайтана, мне доведётся встретить человека с таким чудным именем — непременно сообщу, что вы его ищете! Он сам к вам придет, клянусь бородой пророка…

— Но я не могу! Не могу возвращаться домой… — срывающимся от слёз голосом прокричала девушка. — Они сказали… Они же убьют меня, если я не приготовлю им той!

— Наймите повара, — бесцеремонно ответствовал домулло, но, видимо, шум у дверей всё же разбудил его нетрезвого друга.

— Джамиля?! — В дверном проёме, качаясь, возникла массивная фигура Лёвушки. — Ходжа… блин! Пропусти сейчас же… Тоже мне швейцар тут… нашёлся!

— Ах, та самая Джамиля-а… — понимающе протянул Насреддин, и счастливая девушка мгновенно проскользнула мимо него, прижавшись к груди Оболенского, как котёнок. Сначала она только благодарно всхлипывала, потом откинула чадру и, подняв мокрые ресницы, ещё раз попыталась пожаловаться на своё горе:

— Я бы не пришла, я гордая… Ни за что не стала бы бегать за тобой по всему Багдаду, но там… О Лёва-джан! Спаси меня, пожалуйста-а… Они опять придут ночью!

— Пусть только рискнут своим чахлым здоровьем… — громогласно пообещал наш герой. Благородная натура рыцаря и дворянина не задумываясь взяла верх над алкогольными парами. В одну минуту Лев стал трезв, как богемское стекло, а потому поинтересовался задним числом: — А собственно, кто — они?

— Гули!

Дальнейший разговор Ходжа Насреддин участливо предложил перенести на улицу. В самом деле, в лавке полно пьяно икающего народа, стоять в дверях глупо, и планы смены места жительства требуют решительной реализации. Прибежавшая с памятной окраины Багдада Джамиля сумбурно, то смеясь, то плача, рассказывала товарищам по оружию горькую историю своей вдовьей судьбы. Хотя вру, не совсем так… В самой вдовьей судьбе ничего страшного как раз и не было — девушка каталась как халва в мёде, наслаждаясь всеми прелестями жизни без старого мужа-людоеда. Попривыкнув кушать исключительно мусульман, злобный пенсионер махом отравился всего парой капель православной крови Оболенского. Таким образом, Лев автоматически спас девушку, обеспечил ей безбедное будущее и в общем-то избавил от главного ночного кошмара целый квартал древнего Багдада. Проблема заключалась в том, что раз в полгода, а иногда и чаще, в доме достопочтеннейшего Ай-Гуль-аги собирались на праздничный той гули со всех близлежащих пустынь. Их было не так много, семь или восемь, но для несчастной девушки визит даже восьми голодных монстров вполне мог показаться поводом для нервного волнения. Нет, в дом они не вошли, просто поскреблись у дверей, пообещав вернуться на пир следующей ночью. Ну а наутро Джамиля бросилась на поиски того единственного человека, который не побоялся схватиться с самым ужасным кровопийцей Аравии и Персии, а значит, уж наверняка спасет её и от остальных… Точного адреса Оболенский, естественно, не оставил, но вот о лавке башмачника Ахмеда, видимо, как-то обмолвился…