Слово воина - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 53

По царящей вокруг разрухе возникало нехорошее впечатление, что города Мурома уже давно нет и в помине, что на его месте осталось только мертвое пепелище — пиршественный стол для кощеева воронья. А потому, увидев наконец после очередного поворота окруженные широким рвом городские стены, Олег испытал огромное облегчение.

Столица местного княжества огородилась от ворогов стеной более высокой, нежели далекое отсюда Белоозеро, но не цельнокаменной, а двойной. Крупные валуны, в щелях между которыми уже успел нарасти мох, доходили по высоте примерно до третьего этажа, а выше, еще на столько же, поднималась стена бревенчатая, с зубцами и жердяным навесом наверху. Башни тоже были деревянные, широкие и оттого казались приземистыми, несмотря на высоту. Бревенчатым оказался и терем над воротами — в узких бойницах его поблескивало множество глаз.

— Кто ты таков, путник, и куда путь держишь? — спросили сверху, когда ведун остановился на подвесном мосту перед запертыми воротами.

— Ведун Олег, из Новгорода, — ответил Середин. — Хочу на торг пройти, добычу ратную продать, что от хазар дохлых осталась. Несподручно мне с этаким караваном домой возвращаться.

— Где хазар мертвых нашел? — заинтересовались наверху.

— Нашел-то я их живыми, — усмехнулся ведун. — Да только ненадолго.

— А дружина твоя где?

— А зачем мне дружина? — удивился в ответ Середин. — Хазар и было-то полтора десятка. Один управился.

На некоторое время у ворот повисла тишина, потом послышался грохот, одна из створок слегка приоткрылась наружу.

— Проходи, путник.

Олег спешился, взял свою гнедую под уздцы, вошел в прохладный полумрак. Следом безропотно потянулась вереница хазарских коней. Под надвратным теремом гостя встретил один-единственный воин — бородатый витязь в кольчуге, из-под которой выступал наружу подол красной рубахи; на плечах его лежал подбитый мехом голубой плащ, из-под шлема выбивались соломенные кудри. Впрочем, всякое движение ведуна немедленно отзывалось шорохом наверху, а в десятках отверстий в потолке холодно поблескивали наконечники стрел. Середин понял, что руку к сабле лучше не подносить.

— Помоги… — указал витязь на толстый, влажно поблескивающий, дубовый засов.

Олег кивнул, вместе они затворили ворота, потом, упершись в специальные рукояти, задвинули густо обмазанную салом перекладину, легко скользнувшую в специальный паз в стене.

— Та-ак. — Воин привычным движением руки закинул полу плаща себе за спину. — Та-ак…

Он прошел вдоль навьюченных коней, ощупывая висящие щиты, мечи, ножи, упряжь.

— Однако же потерто все. Оружие с зазубринами, кожа прелая.

— Я же и говорю, — пожал плечами Сеередин. — Это все не из универсама. Добыл в бою, выбросить жалко показалось. Может, и возьмет кто за полцены. Не всем же заказные клинки по карману.

— Какие? — не понял витязь.

— Ну, кузнецом на заказ откованные.

— А-а… — кивнул воин. — Многовато тут у тебя… Откуда?

— Вот… Ква! — с трудом сдержался Олег и повторил: — С хазарами на дороге столкнулся. Побил их маленько, а добро прибрал, дабы не валялось.

— Один?

— Слушай, брат! — чуть не зашипел ведун. — Коли такой любопытный, то садись на коня, поезжай вот по этой дороге, верстах в двадцати деревня в три двора будет. Спроси у местных, они все видели.

— Ушна, что ли?

— Не знаю, не спрашивал.

— Ну, язычники там живут. Требище у них еще у ключа лесного.

— Не похожи они на нормальных, — покачал головой ведун. — Часовенка маленькая у деревни стоит, кладбище за ним опять же по византийскому образцу устроено. Явно иудейским богам молятся.

— Греческим, — поправил воин.

— Распятому на кресте еврею, — уточнил Олег.

— Язычник?

— Кто?

— Понятно… — продолжил обход коней витязь. — Не похож ты, однако, на богатыря — один супротив полутора десятка биться.

— С грабителями не бьются, мил человек, — покачал головой Середин. — Их режут. Или вешают. Так что хвалиться мне нечем. И все, чего я хочу, так это сбагрить свалившееся на голову добро побыстрее. Пусть даже и не дорого.

— Любо, — наконец решился витязь. — Эй, Гостомысл, открывай ворота.

Внутренние, ведущие уже в сам город, ворота заскрипели, открылись одной створкой.

— Пошлину за въезд кому платить? — поинтересовался Середин.

— Олег проводит тебя на постоялый двор Лишайский. Там пока обожди. На торг сегодня не ходи. Коли до завтрашнего полудня не приду, можешь все продавать невозбранно.

Витязь жестом подозвал к себе ратника, на плечи которого было накинуто, на манер мексиканского пончо, прямоугольное кожаное полотнище. Разница заключалась в том, что поверх кожи было нашито множество железных чешуек, каждая размером с пятикопеечную монету. К телу одеяние прижималось широким ремнем, на котором, как и положено русскому человеку, висели три самых важных предмета: меч, нож и большая серебряная ложка. Впрочем, скуластое лицо с густыми усами и гладко выбритым подбородком выдавало в воине явного скандинава.

— Олег, — кивнул варягу витязь. — Проводи торгового гостя до постоялого двора. Сам потом к Дубовею ступай. Повторишь, что слышал.

Постоялый двор в городе отличался от тех, что стояли просто у дороги, весьма заметно. Прежде всего, экономя место, хозяин поставил не «ангар», а «высотку» — темный сруб поднимался на высоту трех этажей, не считая чердака. Хлев отсутствовал — видимо, постояльцев кормили либо парным покупным мясом, либо прибереженным на леднике где-нибудь в подвале. Без конюшни на пару сотен лошадей обойтись такое заведение не могло — но и та использовалась с предельной отдачей. Из нескольких растворенных сверху окошек виднелись изрядные запасы сена, мешки с зерном, какие-то тюки, бочонки, сундуки. Впрочем, высокий стог рядом с забором все-таки стоял — без лишнего запаса этого ценнейшего на Руси материала никто не обходился.

— Принимай постояльца, хозяин! — Ратник громко постучал рукоятью меча в распахнутую створку ворот, подошел к выглянувшему на крыльцо дома лысеющему толстяку с короткой, ровно подстриженной бородой, в черных шароварах, выпущенной поверх них рубашкой и куцей овчинной душегрейке, что-то зашептал на ухо.

Хозяин кивнул.

— Эй, любезный, — поманил его к себе Олег. — Вели людям коней моих расседлать, развьючить, напоить да отборного овса им задать. И вычистить хорошенько. Думаю на продажу завтра лошаденок выставить. А мне вина принеси. А то забыл я уже за последние дни, каково оно на вкус.

— Снеди какой сготовить? — подобострастно поинтересовался толстяк.

Середин небрежно отмахнулся. После съеденного утром окорока особого голода он пока не испытывал. Хороший кусок мяса — это не репку-травку жевать. И для здоровья полезно, и сил надолго прибавляет. Олег достал монетку, кинул ее хозяину — тот на диво ловко поймал, скрылся в доме.

Ратник, завистливо покосившись на ведуна, ушел со двора, а Середин, откинувшись спиной на стог, стал наблюдать, как несколько молодых ребят освобождают от поклажи усталых после перехода скакунов.

Подошел толстяк, протянул почти литровую кружку, полную светло-желтым, прозрачным, вкусно пахнущим антоновкой, вином, сам остановился недалече, поглядывая на гостя.

— Ну, чего тебе хочется, мил человек? — отпив несколько глотков, поинтересовался Олег.

— Так, стою…

— Голову лопухом моешь?

— Зачем?

— Чтобы волосы не выпадали, — прихлебнул еще вина ведун. — Отвар из корней лопухов и цветков ноготков. Знаешь, такие, со скрюченными семенами? Две ложки корня на ложку цветков, мыть голову раз в десять дней. Можно еще полторы ложки шишечек хмеля добавлять, но это уже чистая вкусовщина. Лопух лечит, ноготки дезинфицируют. Все, что нужно для лечения.

— Так ты знахарь или богатырь, гостюшка?

— А кто тебе нужен? — усмехнулся Олег.

— Припаса бы мне с деревень окрестных прилезть, гость дорогой. Не едут в город смерды, хазар боятся. Скоро совсем погреба опустеют. Как купцов принимать, чем кормить? Я уж не постою за ценой, крохоборничать не стану. Коли возов пять убоины и репы подвезешь, двойную цену за них отдам.