Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Убить, чтобы воскреснуть - Арсеньева Елена - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

— Ты его не узнала? — Валерия, смеясь, выглянула из капюшона. — Хотя да, сколько лет прошло! Помнишь мужика, к которому я в больницу по стенке лазила? Ну, ты меня тогда через черный ход спасала — помнишь?

Альбина мгновение смотрела на нее непонимающе, потом всплеснула руками:

— Да брось ты! Тот язвенник?! Да нет, не может быть! Он же был какой-то бизнесмен, я помню…

— Господи, ну какой из Севочки бизнесмен? — нежно, снисходительно усмехнулась Валерия. — Он мент, мент до кончика… ну, скажем так: до кончиков ногтей. Причем правильный мент! И никакой язвы у него тогда не было. Просто охотился на него один сукин сын, ну, Севку на время задержания и спрятали в больницу, ловушку устроили. Не сомневались, что преступник клюнет, а он взял да и попал в аварию. Совершенно нечаянно, судьба, что называется, рассудила. Так Севка и продолжает трудиться на ниве правопорядка. Жаль только, что наша с ним бурная любовь постепенно сошла на нет. В основном из-за профессионального недосуга. А ведь это было лучшее время моей жизни! — Валерия печально вздохнула, но тотчас вновь сверкнула глазами: — И все-таки что-то мне подсказывает, что Всеволод Васильевич отдаст нам Наиля. Он меня в свое время просто засыпал подарками! Так что по старой памяти… Вот увидишь!

Однако прошел день и другой, а увидеть Альбине ничего такого не случилось: вестей от бывшего язвенника не поступало. Не то чтобы Валерия и Альбина сидели все это время у окошка, выжидательно вглядываясь в даль. Альбина пыталась выхлопотать распоряжение о тети-Галиных похоронах, но ей опять отказали: следствие не закончено, могут всплыть непредвиденные обстоятельства. «Господи, ну какие еще обстоятельства? — подумала она, покорно кивая. — Ударился человек головой, мгновенное кровоизлияние в мозг… Что тут расследовать?!»

Нет, следователь был непреклонен: как минимум еще две недели предстояло тете Гале мерзнуть в морге. И на столько же Альбине была продлена подписка о невыезде.

Она попыталась возмутиться (как учила Валерия):

— Но ведь подписка о невыезде — это мера пресечения. Разве я в числе подозреваемых?

Опер даже не ухмыльнулся, хотя и мог. Просто глаза у него стали совсем уж скучные-скучные — рыбьи.

— Идите, — только и сказал. — Понадобитесь — вызовем.

Она и ушла.

Единственное толковое, что сделала в эти дни Альбина, — это убралась наконец-то в квартире. Немножко легче стало на душе, когда все вывернутое из шкафов и ящиков комода затолкала обратно и намыла пол. Когда запихивала образовавшуюся гору мусора в пластиковый пакет, раздался телефонный звонок. Альбина взяла трубку с опаской — и не зря: звонила маменька. И началось: как Аля может позволить, что бедная Галочка до сих пор… где ты вообще шляешься днями и ночами, я звоню, звоню… имей в виду, что частично эта квартира принадлежит и мне тоже, я имею все юридические права на половину ее стоимости, так что смотри!..

— Ма, что-то я тебя совсем не слышу, — с тоской сказала Альбина. — Может, позднее перезвонишь?

И ничего не добилась: трубка начала орать во всю мочь, отчеканивая каждое слово, чтобы лучше было слышно.

Альбина вздыхала, вздыхала — да и нажала на рычаг. Это произошло настолько неожиданно, что она даже испугалась собственной смелости. И потом с трудом удерживала себя, чтобы не отвечать на другие попытки дозвониться. Телефон поразорялся разиков пять, потом выдохся и смолк. Наверное, матушка решила, что она ушла.

Однако Альбина не ушла. Сидела с ногами на продавленном диване, где спала все эти московские годы, бестолково включала и выключала бра, слушала тихо-тихонечко Вертинского по старенькому, обмотанному изолентой магнитофону, и, глядя в примороженное окно, тихо удивлялась, почему мама ее не любит. Подобные размышления не были для Альбины новостью — им она посвятила, можно сказать, всю свою жизнь, и со временем они несколько утратили болезненную остроту, но сейчас вдруг как-то снова подкатило… Почему, собственно, матушка не сделала в свое время аборт и не избавилась от неизвестно кого прижитого ребенка? Версий о своем отце — погибшем на задании летчике, подводнике, геологе, секретном разведчике и т.д. и т.п — Альбина наслушалась в свое время великое множество. Алина Яковлевна отличалась буйной фантазией, но короткой памятью, и постепенно многочисленные варианты отцовской биографии начали наезжать друг на дружку и вступать между собой в явное противоречие. А со временем придуряться матушке и вовсе надоело. И Альбина поняла, что была результатом случайной интрижки и проблемой всей материнской жизни. Нет, конечно, она не голодала, не ходила оборванкой, а скорее, наоборот, бита-шлепана бывала не чаще своих подружек… а любовь — что такое материнская любовь, как не каждодневная забота? Если так — значит, ее любили.

Да ладно, глупости все это. Со временем все плохое должно забываться, а она, Альбина, и впрямь какая-то моральная уродка: вспоминает плохое все чаще и чаще. Например, как мать приходила в школу и жаловалась на нее учительницам. Или кричала исступленно: «У тебя все из рук валится! Никому нужна не будешь!»

«Ага, ты еще поплачь!» — зло сказала себе Альбина и съехала с диванчика.

Огляделась. Может быть, что-нибудь забрать с собой к Валерии? Безделушку, цветок с окна, хоть открытку какую-то?

Нет. Все чужое. Даже то, что она сама купила себе! И если когда-нибудь эта квартира и впрямь достанется Альбине, надо ее продать, не задумываясь!

Вышла в коридор, мельком глянула на себя в зеркало: наконец-то вылезла из надоевших джинсов и свитерка! — и взялась за шубу. Рядом с сапогами лежал обрывок бумаги, и Альбина покачала головой: хорошо же она одевалась!

Она бы выбросила бумажку, да невзначай зацепилась взглядом за цифру 16. Это был номер теткиной квартиры. Машинально развернув обрывок, Альбина обнаружила на нем и весь адрес: улицу, номер дома, квартиры, этаж.

Адрес был знакомый, а почерк — нет. И обрывок сам по себе довольно странный: плотная бумага, по которой тянется ряд голубых квадратиков, перетекающих один в другой, от еле различимого до очень яркого. А сверху шариковой ручкой довольно коряво нацарапан адрес.

Конечно, вполне это могла записать одна из приятельниц тети Гали, чтобы не перепутать. Только вот в чем штука: насколько знала Альбина, ни одна из теткиных знакомых не работала ни в типографии, ни в книжном издательстве. Зато в типографии недолго работала Алина Яковлевна — давно, Альбина тогда еще в школе училась. И она прекрасно знала, что держит в руках краешек пробы цветоделения. Прежде чем напечатать цветную иллюстрацию или обложку, цвет разделяют на несколько составляющих: голубой, пурпурный, желтый, черный. Все остальные оттенки получаются от смешения этих цветов в разном процентном соотношении. Вот на таком обрывке чистой голубой пробы и был записан адрес, по которому еще недавно жили тетя Галя и Альбина.

Совершенно чужая в этом доме бумага. Незнакомый почерк… «Шведская спичка!» — мысленно ухмыльнулась Альбина и бросила бумажку в пакет с мусором.

Уже стемнело, когда она вышла на улицу. Синий спаситель-трайлер стоял на своем обычном месте, перегораживая подъезд. Неожиданно для себя самой Альбина поклонилась ему в пояс и побежала к остановке.

Валерия открыла ей дверь, запахивая халат, надетый на голое тело: — Хорошо, что пришла. Я тут просто умираю, в ванну хочу залезть, а когда колонка шумит, звонка не слышно. Иди ешь, там сосиски еще горячие.

Ничего не спросила: наверное, по Альбининому лицу и так все ясно. А она не удержалась — бросила-таки на подругу вопросительный взгляд. Валерия наморщила свой веснушчатый, несколько длинноватый и, прямо скажем, хищный нос:

— Дохляк. Со мной даже не стали разговаривать. И мои барашки в бумажке — такая жалкая мелочь по сравнению с их гонорарами, что им нет ну никакого резона нарушать врачебную тайну.

— А ты им сказала, что этот транс, возможно, человека убил? — вспыхнула Альбина, сразу сообразив, о чем речь. О визитах Валерии к специалистам по изменению пола! Итак, она не выяснила, кто та женщина-мужчина (нужное подчеркнуть). Да и со скудным набором примет, который имелся у Валерии, выяснить это было просто невозможно.