Темная страсть - Фихан Кристин - Страница 63

— Присмотрись к этим тонким проводкам, которые практически невозможно увидеть даже нашими глазами, — предостерег Жак. — Вампир должен был сделать что-то, что позволяет спрятать провода от нас.

Очертания Грегори стали мерцать. Он стоял на месте, вдыхая ранний утренний воздух.

— Это одна гигантская ловушка, друзья мои. И мне не нравиться то, что я обнаружил только одного человека рядом с Байроном.

— Если Байрон внутри, — согласился Жак, — где другие?

— Вампир должен уйти под землю, задолго до восхода солнца, — сказал Михаил. — И нет ничего, что позволило бы ему выйти на свет с того момента, как он перевоплотился.

— Тогда, где его человеческие слуги? — громко спросил Жак.

Михаил в тревоге пожал плечами.

— Я думаю, мы должны приблизиться бесшумно и невидимо для человеческого глаза.

— Разойдемся, чтобы быть в состоянии помочь друг другу в случае необходимости.

— Провод. — Голос Грегори был не громче легкого звука. — Он натянут, пересекаясь по всему лугу на различной высоте. Тонкий, острый, в состоянии перерезать горло, к тому же подвешен так, чтобы нанести порезы во многих местах, ослабляя нас. Ясно, ни людей, ни животных не предупредили о том, чтобы не рисковали ходить в этом месте.

— Ах, да, теперь и я вижу. Очень умен, наш вампир, — сказал Михаил. — Определенно ожидалось, что мы дотянем до сегодняшней ночи. Возможно, его человеческие друзья отправились за необходимым, считая, будто у них есть весь день, чтобы мучить Байрона, не опасаясь вмешательства.

— Я не знаю, Михаил. Что-то здесь заставляет меня чувствовать себя некомфортно, — предупредил Грегори. — Что-то здесь не так.

— Я тоже чувствую это, — согласился Жак. — Хотя и не могу объяснить это. Словно все было заранее спланировано, и мы идем прямо в паучью сеть. Я знаю это место. И могу ощущать боль и страдать, как будто она возвращается снова и снова. — Он кровоточил внутри, его внутренности скручивались.

Было трудно удерживать показное спокойствие, когда его плоть страдала. Боль проникала в него, раскалывая голову. Жак был не в состояние определить, было ли это реальностью или всего лишь частью его бесконечного кошмара.

— Возможно, ты ощущаешь боль Байрона, — предположил с беспокойством Михаил.

Лицо Жака осталось бесстрастным, но морщинки на его лице углубились, а на лбу выступили темно-красные капли.

«Жак тебе больно? Я приду к тебе». — Мягкий голос Шиа раздался в его голове, улавливая фрагменты мыслей и соединяя их вместе.

Она, как всегда, была его якорем, возвращающим к реальности.

«Оставайся там, но не прерывай нашу ментальную связь, Шиа. Нахождение в такой близи от этого места дезориентирует меня. Ты нужна мне, чтобы удержаться», — попросил Жак, но на самом деле у него не было никакого выбора.

Она была его Спутницей жизни, и ее присутствие в его сознание могло означать как успех, так и провал их миссии. А он не хотел стать причиной смерти других.

Мрачная улыбка скользнула по чувственным губам Грегори, который вообще-то не имел чувства юмора. Его серебристые глаза запылали опасным светом.

— Они хотят захватить нас, Михаил. Нас, двоих сильнейших из нашего вида. Возможно, им нужно показать значение силы.

Жак с тревогой поглядел на Михаила. Может быть, из-за того, что его тело помнило каждый ожог, каждый порез. С возрастом боль становилась более сильной, если ее чувствовали. А в отличие от вампиров карпатец был способен чувствовать очень сильные ощущения. Жак вынес то, что не смог бы выдержать ни один человек, ни один карпатец. Это было даже не во имя науки, а всего лишь садистская склонность причинять самую страшную боль, какую только возможно.

«Возвращайся, Жак». — В голосе Шиа слышалось беспокойство.

«Я не могу. Не могу оставить Байрона, чтобы он повторил мою судьбу».

«Я чувствую твою боль, Жак. Тебе нелегко сконцентрироваться на том, что делаешь. Твой ум рассеян. Как ты сможешь помочь Байрону, если тебя поймают? Возвращайся ко мне».

«Я заберу его оттуда. Только оставайся со мной, Шиа». — Жак сконцентрировался на ней, упиваясь ее силой и теплотой в своем сознании, дающими возможность побороть нарастающую боль.

Земля колебалась под ногами, дождь скатывался по нему вниз. Его плоть горела, он ощущал запах. Порезы открылись и стали кровоточить. Жак прижал руки к груди, когда боль прошла сквозь него, разрывая мускулы и кости. Горло перехватило, дыхание стало невозможным. Его сердце загнанно стучало, пока он не почувствовал — оно может разорваться.

— Жак! — Грегори схватил его за руку. — Эта часть ловушки рассчитана на тебя. Вампир знал, ты придешь, и ты попался в сети. Он усиливает твои страхи и боль, вынесенную тобой. Его здесь нет. Это просто иллюзия, поймавшая тебя в капкан. Знай, это не реально, борись с этим.

— Я не понимаю. — Тело Жака было окрашено алыми точками, словно после булавочных уколов, пачкая его рубашку.

В его глазах плескались боль и безумие.

«Я понимаю». — Шиа воспользовалась информацией в его голове.

Она стала наполнять его теплом своей любви.

«Чувствуй меня, Жак. Сконцентрируйся на мне, на ощущениях, возникающих при наших поцелуях». — Она представила это в своей голове, то, как он собственнически, нежно удерживает ее, а его рот с жадностью находит ее.

То, что чувствовала она: горячая, шелковистая, пылающая жаром, нуждающаяся и желающая его. Ее рот был таким же голодным, как и его. Ее руки запутались в его густых волосах.

«Чувствуй меня, Жак». — Шепот прикоснулся к его коже, словно ее пальцы.

Жак сконцентрировался, пока не перестал замечать окружающее, кроме ее аромата и вкуса, прикосновения пальцев, мягкого и сексуального голоса. Она стала его миром, была его миром и будет всегда. Ничто иное не было реально. Шиа была его сердцем и душой. Ее дыхание настроило его. Ее сердце заставило его сердце биться более медленно по своему образцу. Его кожа пылала, но от чувственного голода, а не от пыток.

Казалось, ее дыхание согревает его ухо, сознание.

«Я люблю тебя, Жак. Сделай, что должен, а потом поторопись домой, ко мне». — Она оставила его с большим нежеланием, удерживая напоследок тепло своей любви.

Жак потряс головой, возвращаясь в реальность. Почти сразу качающаяся земля под ногами и боль попыталась снова проникнуть в него. Но вампир не смог дважды поймать его в одну и ту же ловушку. Он развернулся, концентрируясь на ощущении губ Шиа, изгибе ее бедра под его рукой, тому, как вспыхивают глаза, когда она собирается смеяться. Видел ее прижатой к его сердцу, представлял гриву ее волос перед собой, когда двинулся через иллюзию и открытое пространство.

— Хорошо, — одобрил Грегори. — Вампир очень искусен. Мне не нравятся способы, используемые им, Михаил. Давай поднимемся в воздух выше проволоки и других ловушек. Сначала пойду я. Наши люди не могут позволить себе потерять любого из вас.

— Грегори, — мягко напомнил ему Михаил, — если этот ребенок — твоя Спутница жизни, а ты сделаешь что-то небрежно, то приговоришь ее к смерти. Помни об этом, когда войдешь в это место безумия.

Взгляд серебряных глаз Грегори хлестнул старого друга.

— Ты думаешь, я рискнул бы причинить ей вред в любом случае? Я ждал ее столько лет. Эти люди ничто. Они преследовали нас слишком долго. Я хочу остановить это.

Михаил кивнул, смотря такими же, как у его брата, ледяными глазами.

— Ты как, Жак?

Улыбка Жака не имела ничего общего с весельем и обещала лишь одно — возмездие.

— Не думай обо мне. Я с нетерпением жду этого.

Михаил вздохнул.

— Два кровожадных варвара, думающие, что они живут в Темные века.

Жак обменялся с Грегори усмешками, не имеющими ничего общего с чувством юмора.

— Средневековье было не таким уж плохим временем. По крайней мере, можно было с легкостью совершать правосудие и не волноваться о мыслях женщины.

— Вы оба стали такими мягкотелыми, — усмехнулся Грегори. — Неудивительно, что у наших людей появились такие проблемы. Женщины управляют вами, а вы, словно два одурманенных идиота, следуете за ними.