Темная страсть - Фихан Кристин - Страница 43

Жак дрожал, и трепет усиливался из-за попыток сдержать его природу хищника, блеск пота покрывал тело. Ощущения и чувства танцевали цветами и жаром. После столетий без цветов и эмоций, после семи лет проклятий и боли Жак никогда не забудет этого момента. То, как она смотрела на него, ее аромат, то, как откликалась на его прикосновения, неохотной любовью, горем, соответствующими голоду и желанию в ее голове — все это навечно запечатлится в его душе.

Шиа почувствовала изменения в том, как его руки ласкали ее бедра, в размышлениях. Она чувствовала его жестокий голод, жар, горящий в его теле, насущную потребность. Его тело накрыло ее, заключив в тюрьму, а колено эффектно раздвинуло ее ноги. Ее тело страстно пылало, когда он прижимался к ней такой твердый и настойчивый. Сердце внезапно возмутилось, но его губы ласкали ее грудь, вытесняя все обычные мысли. С каждым горячим прикосновением его рта, жар начинал сильнее пульсировать и зазывал его глубже, пока он не встретил препятствие.

Его рот неохотно выпустил ее грудь и нашел пульс, где язык стал эротически двигаться.

— Ты моя Спутница жизни.

Его зубы мягко покусывали ее сливочную плоть. Жар окутывал, маня.

— Я требую тебя, как свою Спутницу жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю свою жизнь за тебя. — Его руки нашли ее маленькие бедра, обхватывая их своими руками.

Его тело было напряжено от дикой боли и горящего голода.

— Я дарю тебе свою защиту, свою преданность, свое сердце, душу и тело. Я обязуюсь хранить все то, что является твоим. Твои жизнь, счастье и благосостояние будут стоять превыше моих всегда.

— Прекрати это, Жак, — прошептала Шиа в отчаянии, чувствуя каждое слово, каждое дыхание, соединяющие их вместе так, что скоро не могла понять, где оканчивается он и начинается она.

— Ты моя Спутница жизни, соединенная со мной навечно и отданная под мою заботу. — Он глубоко вонзил зубы, его тело прижалось к ней.

Раскаленная добела боль пронзила их обоих, оставляя после себя огонь, взметнувшийся высоко и жарко пылающий.

Крик Шиа застрял в горле. Она обхватила руками его голову и стала укачивать ее, словно в колыбели. Они соединились вместе телом, умом и сердцем, ее жизнь перетекала в него, его тело приказывало ей. Он медленно отодвинулся в ожидании ее ответа ему. Она была горячей и тугой, эти ощущения грозили ввергнуть его в свободное сексуальное соединения мужчин-карпатцев. С некоторым усилием он справился с собой, наслаждаясь сладким, горячим привкусом ее крови, бархатистый огонь охватил его тело.

Жак передвинулся мягко, нежно, используя верный способ, чтобы уговорить ее и успокоить себя. Ее мускулы сжались вокруг него, и он двинулся вперед, входя глубже в нее, так же основательно, как и его рот, забирающий сущность ее жизни к себе на хранение. Мир сузился, пока Шиа не стала его дыханием, сердцем, кровью, текущей по его венам. Не было никакой темноты, теней, только тело Шиа с жаром и расплавленные огненно сверкающие цвета.

Негромкие вскрики Шиа заглушались его телом, но все же отдавались эхом в его голове. Его тело жаждало ее все больше и больше, сильнее, быстрее и глубже. Он шел все вперед и вперед, достигая звезд, самого края вселенной, встречи их душ. Ее кровь утоляла его жуткий голод, и не было вкуса лучше, такого эротического и прекрасного, он потворствовал себе, позволяя пить жадно, и волна за волной непереносимого удовольствия накатывали на него.

Ее тело захватило его, дрожа и напрягаясь, как, казалось, дрожит и движется сама земля. Огненный жар обернулся вокруг него, словно вулкан, и он вскрикнул, проливая в нее семя, а его тело горело в ее огне.

Жак увидел кровь, стекающую между ее грудей. В экстазе он забыл закрыть крошечные булавочные уколы, которые сам и сделал. Его язык мягко прикоснулся, повторяя яркий след, и его тело сразу среагировало так сильно и с такой нуждой, как и всегда. В его уме был ее голод, ее желание, смешанное со старой потребностью.

— Да, любовь моя, — прошептал он в ее горло. — Нуждайся во мне так же, как я нуждаюсь в тебе. Позволь мне дать тебе все, что хочу. Возьми от меня то, что я могу тебе дать.

Ее губы стали скользить по его шее. А его тело стало неистовствовать, увеличиваясь и напрягаясь, наполняя ее полностью. Его сердце забилось быстрее, когда она ртом стал ласкать его губы. Ее язык описывал круги у его плоских сосков, заставляя сходить с ума от мелких укусов. Жак отодвинулся, затаил дыхание в ожидании, пока его тело просто кричало о том, чтобы взять ее еще раз, еще много раз.

— Только один раз, Шиа, скажи, что тоже нуждаешься во мне, — прошептал он.

Она подняла голову, ее зеленые глаза прошлись взглядом по его чувственному лицу и встретились с его черными. Улыбнулась медленной, сексуальной и очень коварной улыбкой. Потом склонилась к его груди, приласкала сильные мускулы своим языком. Ее зубы прикусили раз, другой, играясь, а потом вонзились глубоко.

Голос Жака хрипло отозвался в его уме, в темной комнате. Ощущение заслоняло собой все мечты и грезы. Его тело вошло в нее дико в то время, пока она пила из него. Его рука прижимала ее голову к нему все ближе, пока его тело вонзалось в нее все снова и снова. Ему никогда не будет достаточно. Цвета вокруг кружились и танцевали, земля содрогалась, а он взлетал все выше и выше, забирая ее с собой телом, разумом, душой. В этот прекрасный момент она была его, ее жизнь соединялась с его навечно. Две половинки одного целого, соединенные, чтобы никогда не быть порознь. Он успокаивался, Шиа будет с ним всегда. Они стали вместе мягко планировать с небес на землю, Жак благополучно доставил их назад.

Язык Шиа закрыл рану над его сердцем, и они лежали утомленные, сплетенные вместе, так близко, что их умы и тела все еще покачивались от последствий. Небольшие всплески посылали дрожь удовольствия через их тела.

Шиа лежала, все еще неспособная полностью пережить то, что случилось. Она знала, это навсегда. Понимала, он, так или иначе, закончил ритуал соединения. У ее тела было такое ощущение, что оно вовсе и не принадлежало ей, словно он овладел и не возвратил какую-то ее часть. Внешне она казалась спокойной, но в глубине души жил панический страх, ужас. Она всегда была одна, Шиа просто не знала, как жить по-другому.

Рука Жака погладила ее длинные волосы, задерживаясь у основания.

— Я никогда не испытывал ничего, подобного этому, — мягко сказал он, пытаясь найти слова, стараясь побороть ее панику.

Она с трудом сглотнула, слыша безумный стук своего сердца.

— Откуда бы ты узнал об этом, глупыш? — поддразнила она, отчаянно пытаясь казаться нормальной. — Ты даже не помнишь свое прошлое. — Шум крови просто ревел в ее ушах.

Ничего не будет так, как раньше. Она чувствовала себя ослабевшей. Может быть, Жак взял больше крови, чем нужно для обмена. Это затрагивало и ее мозг, замедляя ход ее мыслей. Или это из-за страха, парализующего ее способность мыслить. Такого никогда не случалось с ней прежде. Ее разум всегда доминировал. Но теперь эмоции отодвигали его на задний план, и Шиа в буквальном смысле чувствовала себя потерянной.

Она очень осторожно отодвинулась от него, чувствуя потерю, какое-то ужасное горе. Она хотела его на всю вечность. Нуждалась в нем рядом. Она могла бы полюбить его. Ее горло сжалось, и Шиа почувствовала, что задыхается. Она позволила этому случиться, разрешила ему контролировать ее. Поступила так же глупо, как и ее мать, превратившаяся в тень. Любовь была не той вещью, которую она хотела бы сделать частью своего тщательно управляемого мира. Ей это было не нужно.

— Шиа, — он произнес ее имя мягко, даже нежно, словно позвал дикое животное, запертое в ловушку в углу.

Она резко села, хотя перед глазами все заколебалось, а сердце громко забилось. Затем вскочила, ее длинные волосы раскачивались вокруг нее, словно занавес. И босиком побежала в ванную комнату.

Жак надел джинсы, небрежно застегнул их спереди и пошел к ней. Его глаза не отрывались от ее худощавой, хрупкой фигуры. Шиа выглядела так, словно и что-то меньшее могло ее разрушить. Она повторяла человеческие жесты и движения. Чистила зубы, стоя в душе, позволяла воде каскадом литься по ней и смотрела в окно. Жак поддерживал легкий контакт с ее умом так, чтобы она не знала о его вторжении. Ее страх не уходил от этих чисто человеческих манипуляций. Вместо этого паника возрастала, грозясь поглотить ее. Жак лениво оперся одним бедром о стену, его темные глаза смотрели настороженно, ожидая неизбежности.