Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Рождественский Роберт Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Рождественский Роберт Иванович - Страница 35

Изменить размер шрифта:

«Наверное, будут глохнуть историки…»

Наверное, будут глохнуть историки,

копаясь в тоннах

нашей риторики…

Но —

сквозь любую наносную муть,

которая сверху лежит, —

они должны понять

(и поймут!),

как мы любили

жить!

Жить!

Ладонями землю трогать.

Жить!

Детей качать на руках.

Жить!

и чувствовать друга локоть.

Жить!

И видеть лицо

врага.

«Мы судьбою не заласканы…»

Мы судьбою не заласканы.

Но когда придет гроза,

мы возьмем судьбу за лацканы

И посмотрим ей в глаза.

Скажем:

«Загремели выстрелы.

В дом родной

вошла беда…

Надо драться?

Надо выстоять?»

И судьба ответит:

«Да».

Скажем:

«Что ж.

Идти готовы мы…

Но скажи ты нам тогда:

наши жены станут вдовами?!»

И судьба ответит:

«Да».

Спросим:

«Будет знамя красное

над землей

алеть всегда?

Наши дети

будут счастливы?»

И судьба ответит:

«Да».

…………………………..

И мы пойдем!

Друг

Мы цапаемся жестко,

Мы яростно молчим.

Порою —

из пижонства,

порою —

без причин.

На клятвы в дружбе крупные

глядим, как на чуму.

Завидуем друг другу мы,

не знаю почему…

Взираем незнакомо

с придуманных высот,

считая,

что другому

отчаянно везет.

Ошибок не прощаем,

себя во всем виним.

Звонить не обещаем.

И все ж таки звоним!

Бывает:

в полдень хрупкий

мне злость моя нужна.

Я поднимаю трубку:

«Ты дома,

старина?..»

Он отвечает:

«Дома…

Спасибо – рад бы…

Но…»

И продолжает томно,

и вяло,

и темно:

«Дела…

Прости…

Жму руку…»

А я молчу, взбешен.

Потом швыряю трубку

и говорю:

«Пижон!!»

Но будоражит в полночь

звонок из темноты…

А я обиду помню.

Я спрашиваю:

«Ты?»

И отвечаю вяло.

Уныло.

Свысока.

И тут же оловянно

бубню ему:

«Пока…»

Так мы живем и можем,

ругаемся зазря.

И лоб в раздумьях морщим,

тоскуя и остря.

Пусть это все мальчишеством

иные назовут.

Листы бумаги

чистыми

четвертый день живут, —

боюсь я слов истертых,

как в булочной ножи…

Я знаю:

он прочтет их

и не простит мне

лжи!

Костер

Умирал костер, как человек…

То устало затихал,

то вдруг

вздрагивал,

вытягивая вверх

кисти желтых и прозрачных рук.

Вздрагивал,

по струйке дыма

лез,

будто унести хотел с собой

этот душный,

неподвижный лес,

от осин желтеющих

рябой,

птиц

неразличимые слова,

пухлого тумана

длинный хвост,

и траву,

и россыпь синих звезд,

тучами прикрытую едва.

Счастье

Чего грустишь,

красавица?

Зачем глаза заплаканные?

Смотри, как парни зарятся

на губы твои ласковые.

Твоим красивым платьям

завидуют подруги…

Зачем тогда ты плачешь

и опускаешь

руки?

Домой идешь ты медленно.

Там печка дышит жарко.

Там жизнь течет размеренно,

ни шатко

и ни валко.

Домой,

где пахнет тестом

из темно-красных крынок

и где подушкам

тесно

на дедовских перинах.

Где много всякой всячины,

где вгрызлись в сундуки

старинные,

висячие,

пудовые замки.

Любительские снимки

приклеены к стене.

Стоят жбаны брусники

на низеньком окне.

Сверчок за печкою поет,

в сарае куры квохчут…

Чего

тебе недостает?

Чего еще

ты хочешь?

Не над тобой ли,

девушка,

мать причитает глухо:

«Расти, моя Надеждочка!

Расти, моя голубка.

Расти —

твои родители

подыщут скоро

зятя,

простого,

обходительного,

умного в хозяйстве…

Расти, моя красивая, —

ни пуха ни пера…»

Но за горами синими

есть речка

Ангара…

«Для Наденьки-невестыньки

в шкафу лежит приданое…»

Но за горами дальними

живут твои ровесники.

Они ведут машины

сквозь ночь

и сквозь тайгу.

Они едят не жирно

и спят порой в снегу.

В лицо им хлещут ливни,

кусты

одежду рвут…

Но все равно

счастливее

тебя

они живут!

Но все равно

их песни

повеселей твоих!

И много интереснее

твоей

судьба у них!

Они

не могут сдаться

тайге и мошкаре.

Они

построят станцию

на речке Ангаре!..

Под головами —

ватники.

Мигает лампа сонно…

…Быть на деревне

свадебке!

Скрипеть

столам тесовым!..

И ты проходишь по двору

и молча входишь в сени —

в свой дом,

который всеми

зовется

чашей полною.

С глазами входишь мокрыми

домой,

где каждый вечер

орут коты под окнами

совсем по-человечьи.