Война по понедельникам (сборник) - Первушин Антон Иванович - Страница 63

— На самом деле, — сказал Валентин, подбирая слова с крайней осторожностью, — на Земле нет, скорее всего, человека, который знал бы о пришельцах более того, что говорит. Все, например, знают о колоссальном сооружении на Луне — его и без телескопа при хорошей погоде можно увидеть. Все знают о Дорогах — видели сами или слышали от других. Все знают о новых хищниках — мне как-то даже повезло убежать от одного из них. Но и все. Никто не видел пришельцев воочию, ни перед кем из людей они в своих действиях не отчитывались, никому не представлялись — что тут можно добавить? А рассматривать всерьез разные байки и домыслы… Я как-то слышал одну, весьма своеобразную. Утверждалось, что никаких пришельцев на самом деле не было и нет, а мы имеем дело с расой гигантов, некогда правившей на Земле, а теперь вернувшейся к власти, как то и предсказывалось магистрами метафизических наук еще в середине девятнадцатого века. Бредятина, одним словом.

— Для меня это вопрос не праздный, — сообщил Константин Александрович. — Я пытаюсь понять, что они принесли нам. Неужели только смерть и разрушения? Только ли зло и хаос? Может быть, они первые, кто даровал нам настоящую свободу?.. Обратите внимание, ведь своим появлением пришельцы отменили ряд условностей, характерных для нашего общества и, по смыслу, разделявших людей. А любое разделение в конечном счете приводит к несвободе для каждого. Другое дело — мы оказались не готовы к подобному испытанию…

«Оригинальная концепция», — подумал Валентин. Но тут же вспомнил, как убегал от метающего молнии капитана Евгения, вспомнил мертвое мальчишеское лицо Резвого. И покачал головой.

— Тогда свобода — это нечто жуткое…

— Вполне возможно, — легко согласился Константин Александрович. — Но это означает только, что наши представления о свободе не являются истиной. Будет смешно, если окажется, что пришельцы сейчас сидят и думают удрученно, куда мы все подевались и почему не слышно слов благодарности по поводу столь королевского подарка.

— Будет смешно…

Валентин снова вспомнил мертвое и окутанное сиянием лицо Резвого.

— У меня, — продолжал Константин Александрович, — вызывает чрезвычайный интерес ваше намерение найти обратную связь между человечеством и пришельцами.

— Это ответило бы на многие вопросы, — сказал Валентин. — Кстати, раз уж зашел разговор, а что вы можете рассказать мне о пришельцах? Может быть, и вам доводилось наблюдать какой-нибудь необычный феномен?

— Нет, — подумав, отвечал Константин Александрович. — Ничего подобного мне наблюдать не приходилось.

Малая искорка мелькнула и сразу погасла в его глазах, выдавая присутствие какой-то тайны. Но Валентин в третий уже раз решил отложить это на потом.

Вечером Валентин пытался читать. Через полчаса он понял, что, кажется, утратил это умение навсегда. Мысли, изложенные на бумаге, представлялись банальными, проблемы — надуманными. А стилистические эксперименты Набокова — пустыми, совсем ненужными. Валентин отложил книгу.

«Удивительное дело, — подумал он. — Всего-навсего десять лет прошло и книголюба — как не бывало». Но и сожаления он по этому поводу не испытал: другое время — другие интересы, так-то…

Через несколько дней, восстанавливая силы, Валентин стал совершать пешие прогулки по окрестностям. Впрочем, он не прогуливался просто так — он искал и хорошо знал, что именно ищет, поскольку оно должно было находиться где-то здесь. По крайней мере, такую ориентировку дал ему капитан Евгений.

Константин Александрович вручил Валентину самодельный арбалет и набор стрел с острыми стальными наконечниками. Применить их однако ни разу не пришлось: единственный встреченный за все время кабан споро рванул в кусты — стало быть, пуганый.

И как-то в один из прекрасных солнечных дней Валентин нашел то, что искал уже больше года — шахты стратегического ракетного комплекса. Когда он увидел ограждение — колючую проволоку, заброшенные доты — то решил было, что вышел на очередной военный городок, которых предостаточно было в округе. Но затем он с осторожностью преодолел границу запретной зоны и… Сердце Валентина подпрыгнуло и возбужденно затрепетало где-то в районе горла. Он увидел шахты: одну распахнутую, бесстыдно зияющую чернотой провала, использованную, стало быть; и другую — с перекрытым мощной плитой створом, а значит, с начинкой, заряженную.

Валентин закричал и подпрыгнул. Переполнившие его чувства требовали немедленного выхода. Он орал, как безумный, распевал во все горло полузабытые песни, пускался в пляс.

— Победа! Я нашел!

А потом, все убыстряя шаг, направился назад. Теперь он желал поделиться своим открытием и радостью, связанной с ним. И чем быстрее, тем лучше. Он забыл о своих сомнениях, он забыл о маленьких странностях приютившей его семьи. Он не думал сейчас об этом. Еще он не думал (не хотелось в такие минуты) о тех препятствиях, которые только теперь и появились на его пути к цели: он не думал, где будет брать энергию для ракетного комплекса и как найти специалиста, способного разблокировать защиту и перепрограммировать автопилот ракеты. Все эти проблемы Валентин оставлял будущему, не подозревая, что будущего у него уже нет… 

В то утро они вышли из дома вместе. Ким как всегда убегал по своим таинственным делам, а Антон собирался прогуляться по центру, осмотреть очередную порцию достопримечательностей Богом Забытого Города.

— Я сегодня на машине, — сказал Ким, — так что могу подбросить.

Антон возражать не стал.

Ким пошел вперед и открыл дверцу у новенькой «тойоты», своего последнего приобретения, сделанного на деньги Оружейников. Антон сел в кресло, пристегнулся.

— Поехали, — сказал Ким и повел машину по пустой улице.

И тут Антон увидел…

…Антон вспомнил.

Это случилось две недели назад и за три дня до аудиенции с Колдуном. У входа в «Чуму» прямо на тротуаре сидел незнакомый ему оборванец. Он сидел, скрестив ноги, положив на асфальт шляпу; на макушке у него имелась внушительная плешь, по которой ползала, словно в поисках счастья, одинокая муха.

— Это тоже мой приятель, — весело сказал Ким. — Полюбопытствуй-ка.

Антон заинтересованно подошел к нищему, машинально нащупав в кармане монетку для подаяния. От нищего, что, впрочем, и ожидалось, дурно пахло. Он оказался смугл и поглядывал на Антона снизу вверх хитровато и жадно. Антону показалось сначала, что на голове у нищего, на самой макушке, где ползала муха, имеется нечто вроде татуировки, но, присмотревшись, он понял, что не татуировка это, а родимые пятна в виде трех почти правильной формы шестерок: 666. Антон оторопел, но потом нашел в себе силы отвести взгляд, бросил монетку в шляпу и вернулся к Киму.

— Ну как?

— Обнищавший Антихрист?

— В самое яблочко! — Ким засмеялся. — Именно так его все и называют. Давненько мы не встречались. Временами он пропадает куда-то. Наверное, навещает своего престарелого папашу.

— А где он живет? — зачем-то спросил Антон.

— На южной окраине. Там старые кварталы. Их давно приговорили к сносу, да у Муравьев все руки не доходят.

— Понятно.

Так это было… 

…и Антон увидел.

Он увидел троих рабочих, которые без лишней спешки прикрепляли на стене дома большой транспарант. Двое на приставленных лестницах прикрепляли, а третий снизу смотрел и покрикивал, чтобы не слишком криво. На транспаранте были выведены черной краской те самые шестерки: «666».

И Антон понял. А через секунду то же самое увидел, вспомнил и понял Ким. Он рванул рычаг переключения скоростей и выжал педаль газа до упора. Автомобиль почти мгновенно набрал скорость.

— Прыгай! — крикнул Ким, выворачивая руль на перекрестке. — Прыгай, говорю!

— Ну уж нет, — пробормотал Антон. — Я не самоубийца.

— Время, время, — Ким напряженно следил за дорогой. — Ведь опять опоздаем! Опять опоздаем, дьявол вас всех побери! Прыгай, Антон! Я не могу терять времени.