Война по понедельникам (сборник) - Первушин Антон Иванович - Страница 42

— Я объясню. Все просто, все очень просто. Вы — Витязь, а я ваш Оружейник.

— Как?..

Посетитель подмигнул, открыл свой тубус и вытащил из него длинный тяжелый меч… 

— Значит, вас не больше, не меньше, а ровно тридцать три человека? — уточнил Антон. — А сколько тогда Оружейников?

— Ну во-первых, мы смертны. И нас порой становится меньше указанного числа. А вот сколько у нас Оружейников, никто специально не подсчитывал. По идее, должно быть столько же. Но кто может знать наверняка?

— Что-то мне напоминает это число…

— Еще бы… 

— Вот теперь поговорим о более сложных вещах, — заявил Оружейник, прихлебывая из блюдца и отдуваясь. — Гораздо все сложнее устроено в мире, чем принято думать. Вы, Ким, слышали, конечно, о «Книге перемен»? Там все построено на единстве и извечной борьбе двух начал: темного — инь и светлого — янь. Небо и земля, день и ночь…

— Не только о «Книге перемен», — перебил собеседника Ким язвительно, — но, представьте себе, и Канта почитывали, и Гегеля, и Андреева. Единство и борьба противоположностей, силы света — силы тьмы, Дуггур и Аггур. Все это мы проходили. Давайте по существу. Все равно за посланника Миров Просветления вы не сойдете.

— Повторюсь, — Оружейник поднял ладонь. — Все гораздо сложнее, чем принято считать. И потому сложнее, что нам приходится иметь дело именно с единством. Здесь проявляются нюансы. Судите сами. Порядок и хаос. Вроде бы понятно: порядок, закон суть олицетворение разумного начала; хаос, бардак суть олицетворение стихийного. Одно — добро, другое — зло. Ну а если приглядеться? Без стихии нет движения, прогресса. Прогресс по смыслу своему — стихия. Да и разум, кстати, тоже. Упорядоченно мыслят только компьютеры, но ведь мы, люди, не считаем их разумными. А порядок, доведенный до абсолюта? Разве ж это не зло? Все правильно, все хорошо, все по закону, но невыносимо скучно и страшно живому человеку в мире, где установлен абсолютный порядок. Я хочу сказать, нельзя вот так с маху разрубать мир на порядок и хаос, тем более представлять их в виде неких абсолютов.

— Я думал о чем-то подобном, — признался Ким, раскуривая «бычок», — и пришел примерно к тем же самым выводам. Но что дальше?

— Счастливы будут те, — продолжал Оружейник невозмутимо, — кто научится в равной мере использовать и разумное, и стихийное — оба начала. Для человека, а тем более для человечества это почти непосильная задача. Однако у Витязей есть реальный шанс решить ее. Здесь, на Земле, это невозможно, к сожалению, и пусть развитие идет своим чередом. Но есть еще один мир, где живут люди и где сделать это Витязям вполне по силам. Называют его Пеллюсидар… 

— Вот пока все, — сказал Ким. — Мы уже пришли, — они остановились у двери, ведущей в дом. — Я обитаю на третьем этаже. Будь осторожен, здесь лестница…

— Что, у вас лампочек нет?

— Иногда бывают и лампочки. От Муравья зависит.

Одолели лестницу, потом Ким долго искал ключи, нашел, открыл дверь:

— Проходи.

Антон шагнул в темную прихожую, обо что-то сразу споткнулся. Ким включил свет и запер дверь. Антон посмотрел под ноги. Под ногами на полу валялись рога. Самые натуральные. Оленьи.

— Стихийное начало, замешанное на неизлечимой лени, — с улыбкой сказал Ким, перехватив взгляд Антона.

Киму принадлежала трехкомнатная квартира с большой кухней и раздельным санузлом. И везде: и в комнатах, и на кухне, и в санузле — царило то самое «стихийное начало».

— Будешь жить здесь, — объявил Ким, открывая перед Антоном дверь одной из трех комнат.

Антон заглянул. Внутри стояла тахта, а весь пол в комнате был отдан на откуп связкам книг.

— Все никак руки не доходят библиотеку разобрать, — пожаловался Ким. — Хочешь сейчас ложись, хочешь — приходи чай пить.

— А продолжение?

— Что «продолжение»?

— Продолжение истории будет?

Сим подумал.

— Поздно уже. Давай я завтра дорасскажу.

Тут Антон почувствовал сильную усталость и понял, что действительно хватит на сегодня. От переизбытка впечатлений болела голова, глаза слипались. Перспектива раздеться, скинуть с гудящих ног ботинки и упасть на тахту, забраться под одеяло показалась ему в этот момент несоизмеримо более привлекательной, чем предложение куда-то идти, что-то пустое слушать, пить чай.

— Тогда буду спать.

— Я завтра с утра уйду, — предупредил Ким. — Появлюсь после обеда. Ты здесь не стесняйся, хозяйничай. В холодильнике продукты есть. Только вот на улицу не выходи. Прогноз на завтра неблагоприятный. Лучше до моего прихода не высовывайся. Хорошо?

Антон согласно кивнул.

— Спокойной ночи, Ким.

— Спокойной ночи.

Антон разделся, лег и почти сразу заснул. Ему снились Оружейники, обоюдоострые мечи, поющие в руках, «Книга перемен» и почему-то перекошенная рожа бритоголового.

>

На этом день первый нашего Героя в Стране Чудес, а с ним и первое действие заканчиваются. Таким образом, начало повести положено, с чем Автор читателей и поздравляет. Можно подвести некоторые итоги.

Итак, Антон П. очутился в мире Пеллюсидара и познакомился там со славным Витязем Кимом. Однако у Антона осталось еще много вопросов, на которые пока никто из его новых знакомцев не дал удовлетворительного ответа. Во-первых, чем конкретно занимаются Витязи в Богом Забытом Городе? Во-вторых, что имел в виду бармен Фил, говоря о «курсе», которого Антон не знает? И наконец, что подразумевал Ким, поминая неоднократно «Муравья» и «неблагоприятный прогноз»? Но главное, в чем Антон не до конца еще уверен, это — не является ли все, с ним происходящее, направленной или спонтанной галлюцинацией?

Сомнения обоснованные. Кто не разделяет данного мнения, читайте «Сумму технологии» Лема; там все подробнейшим образом изложено. А Автор тем временем начнет 

>

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ 

Антон проснулся в 18.03. На лицо сквозь стекло окна падал луч света. Он сразу вспомнил где находится и подумал: «Надо будет перевести часы. По местному времени». Он сел.

Кроме тахты и книг в комнате никакой другой мебели не было. На это обстоятельство Антон обратил внимание еще ночью, но сейчас, при свете дня, запущенность Кимовой берлоги особенно бросалась в глаза. Было много пыли, беспорядочная груда книг занимала пол.

Антон подошел к окну с немытыми стеклами и никогда, по всему, не знавшему занавесок. За окном наблюдалась неширокая улочка. На уровне второго этажа дома напротив можно было прочесть надпись-вывеску: «Хлеб». В общем, не будь в зените невероятного огненного шара, не вытворяй странности горизонт, Антон засомневался бы, а не заночевал ли он у кого-нибудь из приятелей-студентов на дому и не приснился ли ему Ким со всей своей Плутонией: слишком уж знакомым показался ему пейзажик за окном. Впрочем, он не обратил внимания на одну маленькую деталь: на вывеске значилось не «Хлеб», а «Хлебъ».

Антон натянул брюки, переступая через книги, вышел из комнаты. На кухонном столе лежала записка: «Продукты — в холодильнике, посуда — в шкафчике. Приду после обеда. На улицу высовываться не рекомендую. Ким». И длинная размашистая подпись.

Кухня удивила сравнительной чистотой. Видимо, Ким прибрал здесь или ночью, или утром — нашел-таки в себе силы.

Над кухонным столом висели две картины, они сразу привлекли внимание Антона. Сверху без рамы, просто приклеенная к стене полосками скотча, располагалась неплохая репродукция «Тайной вечери» Дали, под ней на канцелярских кнопках — незнакомый шедевр авангардизма — обезглавленное человеческое тело, расчлененное на части тонкими черными линиями, причем каждая из частей была пронумерована. Вообще это напомнило Антону плакаты, что висят в мясных отделах гастрономов, с изображением расчлененных говяжьих туш, только вот туша здесь была не говяжья — а так очень и очень похоже. Картина называлась не менее странно, чем выглядела: «Философские беседы в час августовского дождя». Рядом с названием над нижним обрезом картины стояла знакомая по записке размашистая подпись.