Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Выйти замуж за дурака - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

Смотрите у меня! – грозилась лапкой Руфина, а глаза ее сияли ярче янтаря. Будете себя вести непотребно, так никогда и не расколдуетесь!..

Я решила, что довольно мне прохлаждаться на кровати и встала. Тут же проштрафившиеся девицы невнятно замычали, указывая пальцами на меня:

– Проснулась она, матушка царица!

Тут кошка изволила подойти ко мне и осияла янтарным взглядом, да так, что прищуриваться пришлось.

– Здравствуй, Василисушка, – сказала мне кошка каким-то новым, воистину царственным тоном. С прибытием тебя.

– И куда же я… прибыла?

– В Тридевятое царство, куда ж еще! – Кошка шевельнула кончиком хвоста. Неужели ты до сих пор этого не поняла?!

Тон меня возмутил до глубины души. Может, в Тридевятом царстве эта кошка и есть представитель власти, но это не дает ей никакого права так со мной разговаривать. И вообще! Я в это царство не просилась!

– Успокойся, Василиса. Кошка, видимо, просто читала мои мысли. Ничего дурного или зазорного в том, что ты оказалась здесь, нет…

– Насчет дурного и зазорного я впоследствии выясню, – злым голосом сказала я. У меня сильно кружилась голова и хотелось спать, но я решила не расслабляться. Лучше соблаговолите, достопочтенная Руфина, объяснить мне, с какой целью и по какому праву вы меня, кандидата, почти доктора (!) филологических наук притащили в какое-то Тридевятое царство?! И почему «Тридевятое»? Страна «третьего мира», что ли?

Мельком я взглянула на девиц. Они, разинув рты, с почтительным страхом внимали моему диалогу с кошкой.

Та тоже на них посмотрела.

– Рты-то позахлопните, – величаво приказала девицам Руфина. Да несите сюда на стол откушать гостье моей дорогой! И мне сметанки, да чтоб свежая была!

Девицы вымелись из комнаты, только дверь хлопнула. А Руфина теперь обратила взор ко мне:

– Не злись, Василиса, – мягко повела она речь. Все я тебе порядком обскажу. Никаких тайн от тебя утаивать не стану – не по-царски это. Только на голодный желудок и дело не делается, и разговор не клеится. Так что сейчас за угощением все ты и узнаешь. Только не нервничай и постарайся мне поверить. Договорились?

– Да. А что мне еще оставалось ответить? Стол расторопные и все еще словно напуганные девицы накрыли камчатной скатертью и заставили яствами в количестве, рассчитанном явно на былинных богатырей, а не на меня и на кошку. Но, видимо, это входило в кодекс традиционного сказочного гостеприимства: «Все, что есть в печи, – на стол мечи». Здесь были и расстегаи с грибами, семгой и печенкой; пышная, духовитая и румяная, что девичьи щеки, кулебяка; целиком запеченный молочный поросенок с моченым яблоком во рту; блюда с моченой же морошкой, брусникой; варенья: малиновое, яблочное (пяти сортов!), земляничное; пирожки с капустой и рубленой телятиной, каши, студни заливные, дичь жареная, яички каленые, пряники печатные… Кроме того, поставлены были кувшины со сбитнем, ягодными наливками и трехведерный примерно самовар С витой чеканкой по ободку: «Сработанъ во граде Туле мастеромъ Баташевымъ и Сыновьями». Раритет!

А Руфине принесли миску сметаны. Она принялась ее вылизывать, мимоходом сказав мне:

– Что ты, Василиса, сидишь, ровно в гостях али у мачехи… Кушай во здравие тела и веселье души. Наливочкой, угостись – царская Наливочка. Только у меня такую и делают! Раньше-то я и сама… не то что по теперешнему моему кошачьему положению…

Ради приличия я угостилась пирожком и моченой морошкой, отчего сразу у меня началась изжога. Кефира здесь явно не предполагалось, боржоми тоже, посему я налила себе чаю из тульского самовара и приготовилась слушать кошкины объяснения.

Кошка доела сметану, умылась и как-то очень по-человечески вздохнула:

– Ты, Василиса, кушай да о горе горьком моего царства послушай… Ты, чай, думаешь, что я просто кошка волшебная, говорящая? Не так все просто, Василиса, солгала я тебе в начале знакомства нашего, и ложь эта была во благо, поскольку все равно бы ты .мне ни за что не поверила.

– А чему еще я должна поверить? – Я осторожно отпила из блюдечка чай. Крепкий и душистый, видно, с травами особыми заварен. Хороший чай. Там, где я раньше жила, такого ни в одном супермаркете ни за какие деньги не найти…

– Не кошка я на самом-то деле, – продолжила Руфина. На самом деле я царица. Государыня Тридевятого царства и всех окрестностей, включая даже Кудыкины горы. Заколдовали меня. А так была я человеком.

– Кто же тебя… вас… заколдовал?

Руфина опять вздохнула и нервно дернула усами.

– Дело было так…

В некотором царстве, а точнее, в Тридевятом государстве жила-была мудрая и прекрасная царица Руфина Порфирородная. И было у нее два сына, два Ивана: один – старший – от батюшки-царя, а второй – младший – от царского конюха. Царь, конечно, про царицыны адюльтеры не ведал, поскольку был уж и в летах преклонных, и слухом зрением, да и другими органами вельми слаб. Помер царь в одночасье, осталась прекрасная Руфина вдовой при двух сыновьях (не идти же ей замуж за того самого конюха – на все Кудыкины горы ославят). Вот и растила она сыновей: царского – как родного и по-царски, а конюшего – как приемного, вроде бы для дружбы и забав малому царевичу.

Выросли оба сына – любо-дорого посмотреть! Пригожие, краснорожие (в смысле, очень красивые), удальцы да храбрецы. Только на Ивана-царевича заглядываются невесты, а на Ивана-дурака только кобылы на конюшне ржут…

– Позвольте! – встряла я. Это почему же он обязательно должен быть дурак?!

– А для равновесия, – отрезала кошка. Если один – царевич, то другому положено иметь прозвание дурака. Так достигается гармония в единстве противоречий. Сама же читывала о сем у Ильина да Вышеславцева…

– Возможно. Я слушаю. Дальше.

– А дальше пришла пора царевича женить. Царица особо измышлять ничего не стала, пригласила на девичник самых пригожих да рукодельных девиц государства и выбрала из них Василису Прекрасную. И без долгих церемоний просватала ее за своего старшего сына…

Тут кошка примолкла, и я увидела, как из ее янтарного глаза катится маленькая поблескивающая слеза.

– Всем хороша оказалась царская невестка: и ликом пригожа, и в трудах неусыпна, а уж как супружеский долг исполняет – отрада царевичу. Умом, правда, бог обделил, да ведь и ненадобен большой ум писаной-то красавице. Да и царевич… не больно любит книжную премудрость. Другая беда пришла во дворец с Василисой Прекрасной. Оказалось, жила при ней безотлучно сводная сестра, дочка мачехи-покойницы. Звали сестрицу Аленушка, и была она страшнее войны с ордынским ханом Чирей-беем: и на лицо уродлива, и по характеру – сущая ведьма. Ведьмой и оказалась – превратила своего братца в козленочка (а свалила все на воду, которую тот будто бы из копытца испил!). Добиралась уж и до прекрасной Василисы, хотела обратить ее белой уточкой, да не успела: Василису во дворец забрали, осталась Алена-ведьма одна в своей глухой лесной избушке, только что братец-козленочек вокруг бегал да блеял. Но недолго Алена терпела то, что Василиса Прекрасная так над нею превознеслась. Заколотила она избушку досками, козла (в смысле братца) проезжим цыганам в табор отдала для потехи, а сама отправилась в стольный град, в царский дворец. И мысли при этом лелеяла самые черные: извести и Василису Прекрасную, и ее мужа, и даже саму царицу Руфину. Как она проникла в царские палаты – отдельная история, сказать только можно, что плохо продуманы в Тридевятом царстве системы охраны и оповещения… Прикинулась Алена скромной девицей-белошвейкой и пошла прямиком к царице – показать-де свое шитье, сорочки нижние с пробивным стежком да вологодской мережкой…

Кошка опять примолкла, и опять покатилась слеза по ее апельсиновой мордочке. Наконец она тихо сказала:

– Чего уж греха таить: охоча я была до красивого да редкостного белья. Да и какая женщина его не любит! Вот и пустила к себе псевдобелошвейку, даже не озаботившись о своей волшебной защите. Я ведь, как ты, наверно, уже догадалась, Василиса, и сама немного чародейка… А тут… Совсем бдительность утратила. Расслабилась от привольной царской жизни.