Остров в Меланезии - Риделанд Финн - Страница 24

Эту историю рассказал нам один католик из Осиваипа, дом которого находился прямо напротив дома проповедника. Их любимым времяпрепровождением было сидеть на веранде и осыпать друг друга самыми изощренными проклятиями, какие только мог выдумать великий дух Токаласи.

Подобные действия находились в явном противоречии как с догматами католической церкви, так и с предписаниями вероучения адвентистов, однако обе стороны были настолько увлечены своим спором, что без зазрения совести прибегали к «аргументации», почерпнутой из древней языческой религии предков.

Между прочим, я заметил, что дети, которые посещали школу, никогда не присоединялись ни к одной из спорящих сторон и нередко поднимали на смех участников «теологических диспутов». Очевидно, они уже более реалистически смотрели на жизнь, чем их родители.

Столкновения подобного рода были источником постоянных раздоров. И, что весьма прискорбно, вина за это ложится в какой-то мере на миссионеров, которые за многие годы пребывания на острове изучили местное население гораздо лучше, чем мы с Дэвидом.

Я не придавал особого значения религиозному конфликту в Осиваипа. Однако именно в то время, когда Дэвид упорно предпринимал попытки примирить враждующие стороны, конфликт достиг апогея. К счастью, до рукопашной дело не дошло, чему мы в немалой степени обязаны полицейским. Они непрерывно патрулировали деревню, хотя не были вооружены.

Как это ни печально, зачинщиков пришлось привлечь к суду. Присутствующие с одобрением встретили приговор, гласивший, что проповеднику адвентистов придется отсидеть в тюрьме еще месяц. Но во имя справедливости нам пришлось найти возмутителя спокойствия и среди католиков, что было значительно сложнее.

Жители деревни, наморщив лбы, внимательно слушали наши разъяснения насчет того, что законы духов — это одно, библейские законы — другое, а законы администрации — третье. На лицах этих пожилых людей, которые когда-то были каннибалами, застыло выражение крайнего недоумения. И я никогда не забуду, с какой презрительной усмешкой смотрели на беднягу-проповедника не только католики, по и адвентисты. У всех вырвался вздох облегчения, когда проповедник был передан на попечение полицейского Покикуины, чтобы тот препроводил его в тюрьму в Вакунаи за недостойное поведение, распространение ложных слухов и подстрекательство к беспорядкам.

В заключение этой неприятной истории Дэвид Бретертон написал доклад на имя начальника администрации в Сохано, а. копию направил в Кеписа руководителю главного миссионерского центра адвентистов.

Миссионерские пункты методистов почти ничем не отличаются от католических. И католики и методисты стараются не вносить лишней сумятицы в умы язычников.

Что же касается провалов, которые сплошь и рядом терпят проповедники адвентистов, то это объясняется их слабой подготовленностью. Среди них много наглецов и пустозвонов. Однако нельзя не отметить, что деревни, где много адвентистов седьмого дня, самые чистые и нарядные на Бугенвиле. Так что если говорить об умении наводить чистоту и порядок, то и католикам и методистам есть чему поучиться у адвентистов.

Зато католики и методисты более тщательно готовят своих проповедников. Они не только изучают религию, но и приобретают чисто практические навыки, постепенно овладевая профессией педагогов. Правда, предписания методистов отличаются, на мой взгляд, излишней строгостью, но они, по-видимому, исходят из соображений социальной пользы.

На западном побережье

К моим обычным обязанностям, которые я выполнял в Вакунаи, со временем прибавилась еще одна — борьба с малярией. Мне было поручено возглавить несколько экспедиций, которые через каждые шесть месяцев наведывались в деревни нашего округа и опрыскивали препаратами ДДТ все жилые строения, куда только мог забраться малярийный комар анофелес.

Поскольку раньше я никогда не занимался малярией, сначала меня отправили в Сохано, чтобы я овладел методикой борьбы с малярией, а потом для усвоения практических навыков послали в экспедицию в округ Кериака, находящийся на западном побережье Бугенвиля.

Борьба с малярией означала для меня дополнительную нагрузку, хотя мне и без того хватало работы в Вакунаи. Но я не стал протестовать, потому что любая поездка, во-первых, вносила разнообразие в мою жизнь, а во-вторых, давала возможность увидеть новые районы острова. К тому же протестовать в моем положении было совершенно бесполезно.

Непосредственно опрыскиванием занимались местные жители, однако их действия надо было строго контролировать. Кроме того, во время экспедиций в деревни мы раздавали населению новое лекарство против малярии — таблетки пириметамина — и брали на анализ кровь, которую отсылали в лаборатории Института малярии в Порт-Морсби на Новой Гвинее. Мне помогали санитары, набранные из уроженцев Бугенвиля, и несколько полицейских. Однако во время моих первых экспедиций всю работу выполнял молодой австралийский врач Фред Ноуэлл, который в основном искоренял малярию на острове Бука, хотя его штаб-квартира была в Сохано.

От Вакунаи до Сохано мы с Соуи летели на самолете, а оттуда вместе с Фредом Поуэллом и персоналом экспедиции отправились на служебном судне «Хейзл», принадлежащем администрации, на плантацию Кунуа, на западном берегу Бугенвиля. Наше путешествие длилось около восьми часов, и все восемь часов маленькое суденышко как пьяное крутилось и прыгало на волнах. Из-за сильной и неровной волны оно качалось диковинными зигзагами, каких я никогда в жизни не видывал.

Мы высадились со всем нашим снаряжением в Кунуа, и «Хейзл» вернулся в Сохано. Отныне наша жизнь входила в довольно однообразное русло: в течение четырех недель мы будем двигаться от деревни к деревне между побережьем и горами, готовить ДДТ, обрабатывать дома, брать кровь на анализ, делать записи в журналах и выступать перед местным населением с докладами о малярийных паразитах и прочих малопонятных вещах.

Экспедиция была чрезвычайно утомительной, хотя во всех деревнях, где мы побывали, жило не более тысячи человек. Больше всего времени и сил уходило на дорогу. В долине Аита от одной деревни до другой было рукой подать, тогда как здесь мы делали длинные и утомительные переходы, чтобы не пропустить буквально ни одной деревни: иначе обработка препаратами ДДТ теряла всякий смысл.

В нашу задачу входило уничтожение не вообще всех комаров, а только переносчиков малярии — комаров анофелес. Этой широкой кампании предшествовало тщательное изучение образа жизни этих насекомых. А сейчас я скажу несколько слов относительно малярии.

Считается, что около одного миллиарда четырехсот миллионов жителей земного шара живет в районах, подвергающихся нападению малярийных комаров: один из самых опасных районов — побережье Новой Гвинеи и большинство островов Меланезии. Через укус комара анофелеса малярия переносится от одного человека к другому.

При укусе комара анофелес в организм человека проникают малярийные паразиты, так называемые плазмодии, которые потом попадают в кровь, внедряются в красные кровяные тельца и начинают размножаться. Вновь образовавшиеся плазмодии выходят в кровь и опять нападают на красные кровяные тельца, и так до бесконечности. Периодическое разрушение красных кровяных телец и вызывает лихорадку. Это обнаружил в 1879 году английский ученый Р. Росс. За это открытие и за разработку методов борьбы с болезнью ему в 1902 году была присуждена Нобелевская премия.

Малярийный комар, укусив человека с малярийными паразитами в крови, тоже приобретает определенное количество этих паразитов. После еды комар заползает в укромное местечко, защищенное от ветра и дождя, например в щель в стене дома, и начинает переваривать пищу. На это уходит несколько часов, и все это время паразиты остаются в организме комара. После обработки любой поверхности препаратами ДДТ комары гибнут в течение часа и малярийные плазмодии уже не попадают в кровь здорового человека.