Все ведьмы делают это! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 24

— Какие у вас планы на сегодня? — спросил Авдей сразу у обоих родственников, втайне вынашивая надежду на то, что ему дадут хоть немножко выспаться и не станут читать бесконечные нотации по поводу неправильности его образа жизни. Кроме того, вчера снова звонили из издательства «Пантеон» и пока вежливо, но довольно настойчиво интересовались, когда же будет представлен к изданию анонсированный роман «Здравствуйте, я ваша ведьма!», за который писатель уже, кхе-кхе, авансик изволили получить.

Одним словом, нужно было Авдею, чуть отдохнув, приниматься за эксплуатацию своего верного компьютера. Тем более что сюжет романа выкристаллизовался и, тьфу, не сглазить, обрел характерных героев. Странно, думал Авдей, дети болеют, жена в бегах, точней, в драконах, дом оккупирован тещей, а творить хочется как никогда. Видно, верно говорят, что писателей создают житейские трудности...

— Так какие планы? — переспросил писатель.

Татьяна Алексеевна как раз закончила церемонию приготовления завтрака по-токийски: разложила на тарелочках теплые рисовые лепешки-моти, поставила судок с соевым соусом и миску с непонятного назначения обжаренными в масле хлебными палочками.

— Для начала предлагаю всем позавтракать, — сказала она, ожидая похвалы за знание особенностей японской национальной кухни.

Авдей покорно принялся жевать лепешки. Они, кстати, были неплохими, если бы не рис, консистенцией напоминавший прокипяченную жевательную резинку. Баронет посмотрел, как мучается зять, и хладнокровно извлек из недр холодильника непочатую палку финского сервелата.

— Калистрат, — укоризненно глянула на сервелат Татьяна Алексеевна, — ты испортишь свой желудок.

— Отнюдь, — возразил Баронет, извлек из хлебницы свежую французскую булку, из воздуха сотворил пучок петрушки и сгородил ненормальной величины бутерброд. И принялся его методично поглощать, запивая кофе из полулитровой кружки с надписью THE BOSS. Насколько Авдей помнил, такой кружки в их с Викой доме сроду не было.

«Бытовое колдовство, вот как это называется. Факультативная магия», — вспомнил Авдей Викины лекции на тему «Почему в собственном доме ведьма старается не колдовать».

— Ну, как угодно, — Татьяна Алексеевна демонстративно принялась за загадочные жареные палочки, обмакивая их в соевый соус.

Завтрак закончился в полутраурном молчании. Теща, видя усердие Авдея, проявленное при поглощении ее кулинарных изысков, смилостивилась над зятем и заварила ему отличный крепкий чай. После чая Авдей почувствовал себя почти счастливым. И тут заговорил Баронет:

— Вы как хотите, господа, а мне нужно сегодня съездить на Библиотечную улицу...

— А где такая? — удивился коренной москвич Авдей.

— А, в Химках... — взгляд Баронета слегка затуманился.

— И что там, на этой Библиотечной улице?

— Да так, кое-какие архивы. Нужно будет кое-что посмотреть, порыться в манускриптах. — Баронет сделал красивый неопределенный жест рукой с недоеденным бутербродом.

— Ладно, поезжай, — благословила мага Татьяна Алексеевна. — Но по дороге обязательно загляни в аптеку и купи вот эти лекарства. Внучек надо лечить.

— Весь список?!

— Хорошо, половину. Первую половину. Авдей, на тебя смотреть страшно, перестань так бледнеть, я Вику вырастила и от всех хворей ее лечила...

— Бедная Вика, теперь я понимаю, почему она стала ведьмой... — пробормотал Авдей в пустую чайную чашку.

— Что-что? — переспросила Татьяна Алексеевна. — Авдей, в чем дело?

— Нет-нет, я ничего... — заверил тещу Авдей, собственноручно помыл посуду и наконец сказал: — Мне нужно сегодня заняться своим романом. Издательство торопит. Сроки поджимают. Так что, если вы не возражаете...

— Возражаю, — сухо бросила Татьяна Алексеевна. — Я не думаю, что когда дети в таком состоянии, следует думать о романах.

Авдей взъярился, но смолчал, успокаивая свои нервы воспоминаниями о всех когда-либо слышанных анекдотах про тещу. Помогло.

— В таком случае что мне прикажете делать? — стараясь сократить до минимума язвительность в своем вопросе, спросил он.

— Как что? Даже странно! С детьми сидеть. Через каждые два часа мерять температуру, поить чаем с малиной... Кстати, Машеньке надо полоскать горло настоем ромашки, я подозреваю у нее трахеобронхит. И ни в коем случае не давать девочкам устраивать скачки по кроватям; то что у них постельный режим, еще не означает, что им разрешается швырять друг в друга подушками... Калистрат, ты что-то хочешь сказать?

— Да, хочу, — сладко улыбаясь супруге, пропел многомудрый маг. — Ты, мое золотко, временами бываешь просто сногсшибательной... стервой.

Авдей благодарно взглянул на тестя. Инстинктивная антифеминистская мужская солидарность и тут сработала. И, разумеется, Татьяна Алексеевна отреагировала на подобное заявление соответственно своему полу, то есть, разгневанно сверкая очами, вскрикнула:

— А-ах, негодяй! — и элегантно осела на пол, изображая обморок.

Авдей было кинулся подымать тещу, боясь, что при падении та погубит три банки замаринованных Викой несчастных баклажанов, но Калистрат Иосифович, развязно подмигнул ему, хлопком в ладоши заставил бесчувственное тело супруги слегка приподняться и зависнуть над полом. Подействовало: Татьяна Алексеевна мгновенно пришла в чувство, замахала руками и возопила:

— Верни меня на место, старый хулиган! — отчего крутнулась в воздухе вокруг своей оси, наподобие космонавта в невесомости. Авдей не вынес этого зрелища и бестактно захохотал. Следом, как ни странно, расхохоталась и грозная теща, возвращаясь на грешную землю, то бишь на пол кухни.

— Нет, я такого произвола не стерплю! Разведусь с тобой, Бальзамов, к чертовой матери!

— Ну хватит тебе, Танюша... Я ведь не со зла, — миролюбиво произнес Баронет и поцеловал жене ручку. — Просто было бы лучше, если б с детьми посидела ты. Ну мужику нашему работать надо! У него, может, вдохновение поперло, как тесто из кадушки.

— Да я понимаю, — вздохнула Татьяна Алексеевна. — Но и ты, Авдей, меня пойми. Я уже четыре дня живу без маникюра и укладки волос. Мне дозарезу надо в парикмахерскую! И в косметический салон. Кстати, Калистратик, я возьму на это дело долларов двести, а?

Баронет внимательно посмотрел на жену.

— Чего уж там, — свеликодушничал он. — Бери все пятьсот.

Татьяна Алексеевна подозрительно приподняла бровки:

— Это что, намек?!

— Какой намек, помилуй! Просто столичные цены всегда выше...

— А... Ну так что, Авдей, я скроюсь на полдня? А ближе к вечеру тебя подменю, и ты сможешь поработать.

— Ладно. В конце концов, это же мои дочери.

... Так вот и получилось, что, когда заявился демон, Авдей остался в квартире один. Не считая притихших в детской Машки с Дашкой.

Поначалу-то все шло хорошо. Тесть с тещей практически одновременно отчалили, каждый по своим надобностям, сонливость и вялость пропали, а когда Авдей появился в детской, дабы устроить показательный замер температуры и заставить приболевших девчонок проглотить микстуру, те, несмотря на свою капризность, явили просто образцовое послушание. Впрочем, Авдей уже неплохо знал меркантильную натуру своих возлюбленных чад и потому проницательно спросил:

— И чего же вы хотите в награду за свое поведение?

— Ты мне, пап, на Новый год больше фломастеров не дари, а лучше подари саблю и настоящую лошадку, — быстро заявила Марья, не привыкшая мелочиться.

— Маш, — опешил Авдей от таких дочкиных запросов. — А зачем тебе? И потом, сабля с лошадкой у тебя уже есть...

— Так они же пластмассовые, — с невероятным презрением пояснила Марья. — Пап, ты простых вещей не понимаешь. Ну как я на пластмассовой лошади и с поломатой саблей в нашем детсаду появлюсь?

— Да, действительно. Ладно, Маш, как-нибудь в ближайшее время решу вопрос с твоим вооружением. А сейчас, может, сказкой ограничимся?

— Да! Ограничимся! Пап, давай нашу сказку! — потребовала Дарья, в отличие от боевой сестрички бывшая натурой более поэтической и склонной к созерцательности.