Признак высшего ведьмовства - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 45

– Послушай! Но разве человек с сущностью фламенги может быть внушаем?

– Да, и чрезвычайно. Потому что у такого получе-ловека-полуфламенги высоко развито воображение, интуиция, ясновидение. Поэтому они беззащитны даже перед обычным гипнотизером. Не говоря уже о маге.

– Я не могу поверить, что тут замешана магия, колдовство и прочая чушь. То, что на самом деле является досужей выдумкой и исторической фальсификацией, не может работать. Не может убивать.

– Может, как видишь, – резковато ответила фламенга.

– Хорошо, я верю тебе. Но я не могу понять одного: мотивов уничтожения девочек-фламенг. Неужели лишь потому, что они имеют отношение к вашей расе, их убивали?

– Такое возможно, – сказала Фрида. Встала с кресла, принялась расхаживать по комнате. Свечи бросали на ее серебряное тело тревожные блики. – Мило того. Скорее всего, это единственная причина убийства. Меня смущает не это.

– А что?

– Лариса, ты сама долгое время была убийцей. Подумай с точки зрения убийцы, что здесь не так.

Лариса помолчала, разглядывая причудливые искрящиеся грани пустого бокала. Затем сказала:

– С точки зрения убийцы эти убийства чересчур… вычурны. Продуманы. Нечеловечески идеальны. Подвергнуть жертву психическому воздействию, чтобы она сама лишила себя жизни… На это способен слишком талантливый и слишком осторожный убийца. И при этом стопроцентно уверенный в себе – он не сомневался, что его внушение сыграет на девочках, как на музыкальных инструментах. Я не только была убийцей, я хорошо знала мир убийц. И могу сказать одно: такое не мог совершить человек.

– Вот здесь, моя милая Лара, ты попала в яблочко. Я тоже считаю и даже более чем уверена, что убийца – не человек. Хотя выглядит он как человек. В своем обычном состоянии.

– Морфер? – дрогнувшим голосом спросила Лариса. – Но ведь их больше нет, они, как бы это выразиться, сошли со сцены…

– Морферы тут ни при чем, вообще забудь о них. Вряд ли им суждено возвратиться, этот мир переживет их потерю. Убийца – маг, я готова поклясться в этом.

– Маг?

– То есть существо, абсолютно уверовавшее в магию, сделавшее ее реальной и овладевшее ею. Такое существо уже не может считаться человеком, согласись. В нем нет ничего человеческого. Магия, и больше ничего.

– Я никогда не видела воочию магов или ведьм. Потому соглашусь с тобой. Но скажи, Фрида…

– Да?

– А ты не рассматриваешь такой версии, что в гибели девочек-фламенг повинна такая же фламенга?

– Это исключено, – отрезала Фрида.

– А я бы не стала говорить столь категорично! – воскликнула Лариса. – Я не могу до конца поверить в то, что какие-то люди возомнили себя чародеями и решили бороться за мировое господство, начиная при этом с убийства ни в чем не повинных детей-фламенг. Откуда, допустим, пресловутые маги могут знать о существовании расы фламенг вообще? Разве вы афишируете свое бытие на земле?!

– Тут ты права. О расе фламенг знают лишь те, кому фламенги позволили это узнать.

– Вот!..

– Но может случиться всякое. Наверняка существуют любопытствующие личности (назовем их так), которым судьба подкинула фактик-другой: о том, что есть на земле те, чья сущность – невещественное пламя: о том, что человек – вовсе не венец творения, а побочный продукт евгенических экспериментов по межмолекулярным связям морферов и фламенг…

– Что? – переспросила Лариса. – Человечество – побочный продукт по скрещиванию морферов и фламенг?

– Не совсем… – медленно протянула Фрида. – Постой-ка. Меня, что называется, осенило.

– Да?

Фрида заговорила, словно с трудом подбирая слова:

– Я тут перед тобой вела долгие речи о том, что магии в действительности не существует, что маги – просто фантазеры и выдумщики с хорошо развитым воображением, и потому… Лариса, я была неправа.

– То есть?

– Не маги существуют потому, что есть магия, а магия реальна потому, что есть маги. И знаешь, кто они, эти маги, ведьмы, ясновидцы? Они и есть удачный результат скрещивания морферов и фламенг! Как я раньше этого не могла понять! Ведь знание об этом буквально лежало на поверхности! О, как все просто и как сложно!

– Но тогда… Зачем какому-то магу, потомку фламенг и морферов, убивать фламенг, своих единокровных? Точнее, единосущных…

– Мы не единосущны, – отрезала фламенга. – Они – другой вид. И, каким-то образом узнав о нас, они использовали это знание во зло.

– И что же?

– А то, что получивший такое знание может здраво и толково рассудить, что фламенги опасны человечеству. И не только человечеству, но и той его части, что получила ирреальную, то есть магическую, сущность. Впрочем, и морферы при таком рассуждении опасны.

– Ну, с морферами разобрались вы сами.

– Да. Но теперь кто-то жаждет разобраться с нами. И мне это не нравится.

– Мне тоже не нравится, когда детей толкают на смерть. Какими бы эти дети ни были.

– Самое страшное, что это только начало, Лариса. И самое печальное то, что я не знаю, каким будет продолжение.

Они помолчали.

– Что ты намерена предпринять? – спросила Лариса.

– Найти убийцу. И – выяснить, кто стоит за ним. Если это возможно.

– Как ты собираешься это сделать?

– Стать магом.

– Что?!

– Ведьмой, волшебницей, колдуньей, как это у них называется. Внедриться в эту магическую паути-ну. Подергать кое-какие ниточки. Слушать. Смотреть. Анализировать.

– Фрида…

– Да, любовь моя?

– Помнишь, как началась наша связь? Ты внедрила меня в курортную зону морферов «Дворянское гнездо», для того чтобы я выполнила заказ на убийство Веры Червонцевой…

– Помню. К чему ты клонишь? Лариса выразительно приподняла брови.

– Что? Нет, милая Лара. Я не хочу повторяться. Я не собираюсь тебя никуда внедрять. Тогда я еще не дорожила тобой. Теперь – дорожу. Слишком дорожу. Ты останешься здесь и будешь матерью наших милых крошек. Будешь ждать меня. Мне приятно возвращаться домой, зная, как ты меня ждешь.

– Но, Фрида…

– Я не подвергну тебя опасности, Лара, – твердо сказала фламенга. – В конце концов, я совершеннее тебя. И не забывай – меня нельзя уничтожить. Так что маги мне не страшны.