Право Света, право Тьмы - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 19

– И что же?

– В университете с некоторых пор существуют два оппозиционных лагеря – и среди студентов, и среди преподавателей. Один лагерь придерживается концепции Марины Этуш-Лихоборовой, которая говорит о том, что славянское мировоззрение несамостоятельно, а формировалось под влиянием культур Тибета и Индии. В общем, были некие махатмы, которые в давние времена просветили Русь.

– А другой лагерь?

– Это сторонники Юрия Тишина, подчеркивающего, что никакой додревней связи у Руси с Тибетом не было, а все это выдумки людей, переусердствовавших в чтении «Агни-йоги» и «Тайной доктрины». Спор идет не первый год. Из-за этого спора с Юрием Тишиным Марина Этуш-Лихоборова, во-первых, не может выдвинуть на защиту свою докторскую, а во-вторых, стала этаким пугалом в академических кругах. Теперь всякую излишнюю увлеченность Махатмами и браминами именуют «синдромом Лихоборовой».

– Значит, ты полагаешь, что Танадель явился сюда сразиться с попом Тишиным потому, что поповский сынок не дает его дочери сделать научную карьеру?

– И не только это, – продолжал дхиан-коган. – Опять-таки по слухам, Марина некоторое время проявляла к Юрию Тишину не только исключительно научный интерес. И тот, в свою очередь, относился к этому благосклонно. А потом они поругались, и на научной, и на личной почве.

– О как, – задумался Изяслав Радомирович. – Ситуация становится несколько яснее. Отец вызывает на войну отца. Хотя странно: а почему колдун не захотел разбираться с сыном?

– Это действительно неясно, тем более что, по полученным мною сведениям, Танадель не поддерживает с приемной дочерью отношений вот уже несколько лет. Некоторое время он полагал, что Марина станет его помощницей в деле прикладного колдовства, но девушка избрала путь чистой теории.

– Что ж у нас выходит? Девушка Марина неровно дышала к юноше Юрию, затем юноша раскритиковал ее научные изыскания, и девушка обиделась. Да так обиделась, что… – Мэр помедлил, а потом закончил упавшим голосом: – …что попросила своего приемного отца, колдуна и чернокнижника, отомстить не только бывшему возлюбленному, но и всему его семейству. Не слишком ли романтично и по-книжному получается, а, Звонок?

– Не знаю, – ответствовал дхиан-коган. – Я не человек, не могу судить, где слишком романтично, а где в самый раз.

– Ладно, – сказал мэр. – Благодарю за информацию. Она очень вовремя – нынче в полночь у меня встреча с этим Танаделем. Кстати, не посоветуешь, каким заклятием можно саранчу скоренько вывести?

– Это не в моей компетенции.

– Жаль. Ну, до скорого. – И мэр вышел из вверенного ему подпространства.

До полуночи он времени даром не терял. Прежде всего при содействии верных сотрудников записал на пленку обращение к населению города Щедрого, в котором призывал не паниковать, соблюдать терпимость, без нужды не шляться по запруженным саранчой улицам и надеяться на лучшее. В этой записи присутствовало невербальное внушение, направленное на подсознание слушающих и принуждающее их успокоиться и в очередной раз поверить мэру. Запись крутили по местному радио и телевидению каждые семь с половиной минут. Кроме того, мэр вызвал из дальнего села Балуевка потомственного волхва-самородка, известного своей способностью бороться с сельскохозяйственными вредителями методом заклятий и наговоров. Этот чародей от сохи должен был (по мысли мэра) незамедлительно очистить город от саранчи и, если . такое вообще возможно, кое-где восстановить погубленные зеленые насаждения.

И разумеется, мэр решил скоординировать свои действия с «главой негласной оппозиции». То есть с епископом Кириллом.

Нечего было и думать, что владыка Кирилл, человек столь мрачного характера, прибудет в кабинет мэра по первому, как говорится, зову. В отношении с власть предержащими архиерей был весьма куражлив, а посему мэр, в который раз за день скрипнув своими металлокерамическими зубами, решил самолично отправиться во враждебный лагерь.

Архиерей как раз заканчивал служить вечерню в своей домовой церкви, когда ему доложились, что прибыл мэр.

– Подождет, – кинул в пространство владыка и нарочно начал читать помедленнее и попротяжнее. Но всему приходит конец, завершилась и вечерня.

– Чем обязан? – сухо поинтересовался архиерей у колдуна. И остался стоять, не делая даже намека на расположившееся рядом уютное вольготное кресло. Волей-неволей и мэр вынужден был говорить стоя.

– Вам наверняка уже донесли, владыка, – сказал Изяслав Радомирович, – о прискорбном событии, имевшем место не далее как нынче утром в одной из вверенных вашему попечению церквей.

– А именно? – Архиерей избрал тактику блаженного неведения, но по его глазам мэр прекрасно понял, что Кирилл не только давно обо всем знает, но и даже успел составить на сей счет собственное архиерейское мнение.

– Некий приезжий колдун при большом скоплении публики вызвал на магический поединок настоятеля церкви протоиерея Емельяна Тишина.

– Магический? – с сарказмом в голосе переспросил архиерей.

– Согласен, звучит престранно. Что ж, пусть будет «идейный»! Но суть от этого не меняется.

Поединок назначен на четвертое августа, однако волнения и нестроения в городе начались уже сейчас.

– При чем здесь мы? – недовольно пожевав губами, осведомился архиерей.

– Владыка, – задушевно начал мэр, – давайте сейчас отложим в сторону наши идейные разногласия. У нас появился общий противник, и одолеть мы его можем только общими же усилиями. Появление в городе нового, очень сильного и чрезвычайно амбициозного колдуна мне невыгодно так же, как и вам.

– Высокого же вы обо мне мнения, господин Торчков, – недобро усмехнулся владыка Кирилл. – Какая мне разница, сколько в городе чернокнижников – десять или одиннадцать?!

– Прошу учесть, – в голосе мэра сами собой возникли шипящие змеиные интонации, – что десять-то чернокнижников вас и ваших церковников не тронут, а вот одиннадцатый возьмет да и осмелится! И уже осмелился! Вы знаете, почему колдун Танадель вызвал на поединок протоиерея Тишина? Потому, что сын вашего священника перешел дорогу дочке этого колдуна! Он приехал мстить, и будьте уверены, уж отомстит!

– Допустим, это так, – сказал владыка Кирилл спокойно. – Но что вы мне предлагаете? Какой видите выход из ситуации? Предвидя ваш встречный вопрос, сообщу следующее. Я уже вызывал к себе отца Емельяна Тишина для приватного разговора и, выяснив всю ситуацию, предложил ему отказаться от участия в этом богопротивном и бессмысленном поединке.

– И что же священник?

– Явил послушание. Сказал, что в день поединка откажется сражаться с колдуном, в чем бы это сражение ни заключалось. Нам это не нужно. Дуэли противны духу православия. К тому же и в Уставе нашего города есть насчет этого соответствующие записи. Я не прав?

– Правы, владыка. – Мэр переступил с ноги на ногу – вести разговор стоя было не очень-то удобно. – И я рад, что вы явили такую рассудительность. Но сейчас нам этого мало.

– Чего ж вам еще надобно? – возмутился архиерей.

Мэр таинственно улыбнулся:

– Владыка, насколько я помню, место поединка назначено на Желтом мысу, не так ли?

– Кажется, а что?

– Давайте немного все переиграем. Пускай ваш поп откажется от дуэли под тем предлогом, что не желает проводить ее на Желтом мысу; ведь Желтый мыс – место с дурной магической репутацией. Дескать, было священнику видение или откровение… Пусть он поставит перёд колдуном Танаделем свое условие: поединок устроить во Всехсвятском кафедральном соборе либо не устраивать вообще! Колдун приезжий, наших тайн особливо не знает, потому согласится, и тогда…

– Вы что же, господин мэр, – медленно заговорил архиерей, – на кощунство меня толкаете? И чем мне предлагаете заняться? Благодатью приторговывать?!

– Никоим образом, – твердо сказал Изяслав Торчков. – Предлагаю отставить в сторону наши идейные амбиции и рассудить здраво. Вы не маг.

– И слава Богу!

– Вы противник магии.

– Разумеется.