Попробуй ее сжечь! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 18

– Тетя, но они же байкеры!

– Ну и что? Одно другому не мешает. К вашему сведению, Даниил…

– Тот, что смугленький и голубоглазый?

– Да, так вот, этот смугленький и голубоглазый – мой аспирант. Пишет диссертацию о терапевтическом воздействии музыки. Сам неплохо играет на флейте. Так-то. Ну ладно, не буду вас чересчур заинтриговывать. Ступайте в парк и обрящете там наших знаменитых байкеров. До парка добраться легче легкого: сядете на пятый троллейбус – и до конца. Поспешите, девочки; дамам, конечно, положено опаздывать на свидания, но также положено иметь и понятия о мужском терпении. Всего хорошего. Не забудьте вернуться до полуночи, потому что в полночь я буду вас сканировать…

– Ох, – поежилась Марина.

– Нормально, – расхрабрилась Юля. – Тетя, мне эта помада идет?

– Безусловно, нет. Вот салфетка, сотри это безобразие. С такой помадой ты выглядишь как писательница любовных романов.

Юля рассмеялась. Настроение у нее было приподнятое, если учесть, что через несколько минут она встретится с очень симпатичными юношами… Юля стерла безобразную помаду, наложила бледно-розовый бальзам для губ и стала похожа на ангела.

– Другое дело, – одобрила Анна Николаевна.

…Выпроводив девушек, Анна Николаевна некоторое время занималась приготовлением ужина. Потом для чего-то перетерла все хрустальные фужеры и креманки в старинном буфете. Закончив это наводящее тоску занятие, Анна Николаевна бросила полотенце и сказала:

– Нет, не могу больше! Я должна быть в курсе! Мадлин!

Из воздуха соткалась фигурка кошки и грациозно спрыгнула на пол:

– Да, госпожау.

– Созови всех. Нам надо воззвать к Безымянной Госпоже.

– Разумноу ли этоу?

– Знаю, что неразумно, но выхода нет. Я боюсь, Мадлин. Арфа неспроста попала в мои руки.

– Хорошо, госпожау. Через минуту здесь будут всеу. Очертите Круг Взыванияу.

– Да, Мадлин. Благодарю тебя.

…Однако мы не станем наблюдать за тем, как Анна Николаевна и тринадцать ее кошек совершали ритуал взывания к Безымянной Ведьме. Мы на пятом троллейбусе проследуем (незримо, незримо, без топанья и шмыганья носом!) за Юлей и Мариной до конечной остановки, которая без всякой помпезности называлась «Городской парк».

– Счастливо вам погулять, девушки, – сказал Юле и Марине кондуктор Седая Голова. Он был доволен – девушки приносили его кондукторской сумке ощутимую прибыль.

Юля и Марина постарались мило улыбнуться в ответ.

Троллейбус укатил, и девушки остались одни перед коваными воротами парка.

– Без двух минут семь, – сказала Юля. – Как ты думаешь, эти байкеры уже собрались?

– Сейчас мы это выясним, – пожала плечами Марина. – Кстати, заметь, в парке полно публики. Надеюсь, это нормальная публика, а не какие-нибудь оборотни и вампиры.

– Да что ты их так ненавидишь?

– Я не ненавижу… Я побаиваюсь. Мне дорога моя шея, я не хочу, чтоб ее кусали.

– Естественно. У тебя на ней тональный крем не растерт.

– Блин! Где?

Юля занялась Марининой шеей и через три секунды сказала:

– Вот теперь похоже на твой естественный цвет. А сейчас пойдем искать безносую наяду.

Девушки вошли под гостеприимные своды парка и медленно пошли вперед, оглядывая многочисленные фонтаны и статуи.

Безносую наяду они отыскали легко. Во-первых, потому что упомянутая наяда была здоровенной бабищей, на которую не пожалели гипса, и стояла она в центре круглой площади, куда выходила аллея. А во-вторых, у босых ног наяды смиренно прикорнули пять дивных мотоциклов. Их хозяева, стоя кружком, что-то жарко обсуждали – с размахиванием рук, с нахмуриванием бровей и гневными возгласами…

– Ой, – вовремя нашла любимую реплику Марина. – По-моему, они ругаются. Наверняка сплошной мат-перемат. Сейчас драться начнут. Цепями и кастетами.

Девушки тихо, как мыши, переместились чуть ближе, чтобы вникнуть в суть спора. Вот что они услышали:

– В стихе говорится: «Будь безмятежен и добр ко всем, радуйся только жизни своей». Именно добр! – горячился Данила.

– Да, но это неточный перевод, – парировал Ши Юйкань. – В оригинальном тексте упоминается конфуцианская добродетель «человечность».

– Жэнь?

– Жэнь.

– То есть будь безмятежен и человечен. Выходит, в постгуманитарный период создания этих стихов…

– Послушай, ну что это за выражение: «постгуманитарный». От него так и разит плохой докторской диссертацией.

– Извини, но суть есть суть…

Девочки, разинув напомаженные ротики, слушали эту донельзя ученую и добродетельную беседу. Они бы стояли так и дальше, напоминая еще одну пару наяд, только в джинсах, но тут обернулся Влад и увидел их. Приветливо взмахнул рукой:

– Девушки! Наконец-то! Джентльмены, заканчивайте ваши высокоинтеллектуальные прения – явились леди.

Джентльмены радостно зашумели, что означало самые искренние приветствия. Сегодня байкеры были облачены в демократичные джинсы и майки, но это не мешало им выглядеть так, словно они только что явились с приема у принца Чарлза.

– Юленька, Мариночка, – улыбнулся Вадим, – вы пришли. Мы вам так рады.

– Мы тоже рады вас видеть. – Девушки постарались вложить в свои улыбки максимум обаяния. – А о чем вы так горячо спорили?

– А, это… Обсуждали некоторые стихи из трактата «Гуань-цзы». Там есть даосские мотивировки, которые, впрочем…

– Данила, прекрати, не терзай девушек своими псевдонаучными выкладками. Это тебе не на кафедре перед оппонентами рассуждать.

– Верно, извините. – Данила тряхнул смоляными кудрями и сверкнул голубыми глазами так, что и у Юли и у Марины зашлось сердце. – Какую развлекательную программу мы предложим нашим прекрасным дамам?

– А поедемте на берег Выпи, – предложил Игорь.

– Выпить? – в ужасе переспросили девушки. – Мы не пьем!

– Вы не поняли, – засмеялся Игорь. – Выпь – это речка наша. Красивая, особенно в излучине. У нас там насиженное место есть – хорошо лесом любоваться, звездами. Посидим до заката, поговорим о том о сем. Данила на флейте сыграет. А насчет выпить… Мы, конечно, можем взять вам пива…

– Нет, нет, мы только сок!

– Вот и хорошо. А мы за рулем. И вообще у нас в компании сухой закон.

– А почему так? – поинтересовались девушки. – Вроде байкеры и выпивка – два нераздельных понятия.

– Да просто Вадиму и Ши совсем спиртного нельзя. Ни капли. А раз друзьям нельзя, то и мы не будем, – пояснил Данила. – У нас коллегиальное мышление.

– Ага, – расхохотался Игорь. – Данила, прекрати! Своими научными терминами ты кого угодно в гроб сведешь.

– Даже меня, – показал красивые клыки Вадим. – Хотя я вовсе не пользуюсь гробом. Старо. Неэстетично.

– Ладно, хватит болтовни. Поехали!

Байкеры повскакивали на своих верных железных коней, подхватили девушек (Юля досталась Даниле, а изнемогавшая от зависти к подруге Маринка – Игорю) и, рыча моторами, рванули в молочно-теплый тихий щедровский вечер.

…Место, о котором говорили байкеры, было действительно прекрасным. Река Выпь прихотливо изгибалась здесь, серебрилась, переливалась, дрожала под лучами закатного солнца. На другом берегу темнел лес, хотя это неправильно – темнел там настоящий сосновый бор, не испорченный никакими благами цивилизации.

Ребята развели небольшой костер, достали переносной холодильник с бутылками сока (да не верьте, не верьте Голосу Автора, что байкеры сии не пили пиво и прочие спиртные напитки, но что ж делать, так оно и было! А кто мы, чтобы приукрашивать действительность?!), нанизали на тонкие шампуры ломтики куриного филе и принялись их поджаривать над угольками…

– Хорошо? – спросил у девчонок Влад.

– Хорошо, – расслабленно ответили те. Они полулежали на прихваченных ребятами байкерских куртках, за ними ухаживали, как за герцогинями инкогнито, перед ними расстилался великолепный старорусский пейзаж… Чего еще желать душе?

И тут Данила достал флейту.

Играл он не просто здорово, играл он божественно. Казалось, даже сверчки и лягушки примолкли, слушая флейту Данилы… Кто-то неловко зашевелился в камышах. Девочки хотели было пискнуть, но потом замерли от восторга: из камышей вышло целое семейство бобров и степенно подобралось к костру, внимательно слушая флейту Данилы. На бобров никто, кроме девчонок, не обратил внимания, словно они были давними приятелями… Под эту музыку уплыло на запад солнце, смыло его волнами порожистой речки Выпи; небо засинело ночной синевой, и проклюнулись в нем первые звезды – яркие и переливчатые, словно угольки в костре.