Попробуй ее сжечь! - Первухина Надежда Валентиновна - Страница 14

– Да, кстати, – подняла палец Юля, – я уже в который раз слышу это выражение «благословен будь». Что оно означает?

– Очень просто, – сказала Катя. – Это приветственное и прощальное выражение у ведьм и вообще всех, кто хоть как-то причастен к волшебству.

– Выходит, Катя, ты с нами прощаешься? – улыбнулась Марина.

– Нет, ни в коем случае! Я сейчас кофе приготовлю, посидим вон под тем фонтаном, отдохнем. Сегодня вряд ли еще в магазине покупатели будут.

– Да, судя по тому, какие у вас цены…

– Ничего не поделаешь, – вздохнула фея Катя. – Качественные искусственные цветы – это штучная работа. Это не лепня какая-нибудь из Китая и Тайваня, которая мнется, линяет от солнечного света и вообще похожа на силос. Мы торгуем цветами от лучших фирм Голландии, Германии и Испании. У Анны Николаевны там обширные связи. Ну что, девочки, я пойду готовить кофе? Мы его заслужили.

Девушки согласились (всё-таки работа флориста – работа не из легких!) и направились в дальний уголок магазина, где рядом с искусственным каланхоэ журчал фонтан, изображавший голую девушку, спящую в гроте (по телу девушки без конца стекала вода), и стоял маленький стеклянный столик возле уютного кожаного диванчика.

Через несколько минут появилась фея. Она несла поднос с дымящимся кофейником и чашечками.

– Будем пить кофе по-щедровски, – улыбаясь, сказала она.

– А это как? – заинтриговались девушки.

– С большим количеством сахара, сливок и корицы, – сообщила Катя.

И точно, рядом с изящным кофейничком красовался сливочник, сахарница и стеклянная баночка с коричным порошком. Фея ухитрилась всё это (и еще чашки!) разместить на крохотном столе, уселась рядом с девушками и принялась их потчевать.

Кофе по-щедровски оказался очень даже неплохим. Марина, сама не своя до всяческих пирожных, допустила совершенно кощунственную мысль о том, что такой кофе может обойтись и без бисквита. Однако долго наслаждаться кофепитием девушкам не дали.

– Похоже, посетитель, – сказала Юля, выглядывая из-за круглого бока стеклянной вазы с ирисами.

Катя тоже выглянула и нахмурилась. Ее большие фиолетовые глаза налились предгрозовой темнотой.

– Пожалуйста, сидите здесь, девочки, – сказала она севшим голосом. – Это не посетитель. Это Сидор Акашкин. Журналист.

– Мы о нем слыхали.

– Тем более. Сидите тихо, как мыши. Я постараюсь его побыстрее спровадить.

Катя поставила чашку на столик и, извернувшись своим хрупким стрекозиным тельцем, вышла к увитому шиповником прилавку.

– Добрый день, рада вас видеть, что вам угодно? – заученно произнесла фея.

Девочки, закамуфлированные широкими листьями каланхоэ, потихоньку наблюдали за страшным Акашкиным. Каково же было их удивление, когда навевающий на всех ужас журналист оказался довольно пришибленного вида мужичонкой без определенного возраста. На физиономии его буйно зрели фурункулы. Прилизанные волосы не скрывали раннюю лысину. Костюм сидел мешком. Словом, сплошное отвращение, а не мужчина.

– Я Сидор Аквашкин, – произнес журналист, и девочки вспомнили, что именно благодаря заклинанию Анны Николаевны Гюллинг корреспондент теперь подквакивает. – Помните, дорогая Кватенька, я обещал прийти и взять у квас интервью о жизни фей в городской среде. Так квак вы насчет интервью?

– Вообще-то я на работе, – несмело пояснила Катя. – Как-то неудобно…

– Да отчего же неудобно? – вальяжно сказал журналист и без приглашения уселся на табурет возле прилавка. Достал из кармана засаленный блокнот. – И так, Кватенька, кваковы ваши впечатления о городе, так сквазать?

– Хорошие впечатления, – пожала плечами фея. – Город как город. Вы же знаете, что живу я тут давно…

– Но разве вы не тоскуете по свободе вашего, квак-с, народа? Квак вы можете дышать воздухом, отравленным автомобильными выхлопами? Где вы можете расправить крылья? Я фигурально выражаясь. Я вижу, что у вас нет крыльев.

– Я привыкла, – сказала Катя. – Так и запишите. Я знаю, для чего вам это интервью. Вы хотите написать статью о том, как в городе Щедром попираются права оккультных меньшинств. Но это неправда. Во-первых, в Щедром ничьи права не попираются, а во-вторых, я вам не оккультное меньшинство. И сказать мне вам больше нечего.

– Кватенька, ну зачем вы так?! – укоризненно взвыл журналист, и тут его чуткое ухо уловило некий шорох в углу, где стояло каланхоэ. – А кто это у вас там прячется, а, Кватенька? На рабочем-то месте в рабочее-то время? Может, мне об этом статейку наквакать, то есть написать?!

– Какой противный этот квакун, – пробормотала Юля. – Мне так и хочется ухватить его за нос. Пойдем, Маринка, чего мы прячемся. Нашли кого бояться!

И девушки храбро предстали перед обметанными конъюнктивитом очами Сидора Акашкина.

– Благословенны будьте, – хором сказали девушки Сидору.

– Ведьмы! – восторженно выдохнул он.

Глава 6

КОНТРАФАКТНЫЙ ТОВАР

Когда позднее девушки вспоминали свое «интервью», то изумлялись тому, с какой нечеловеческой цепкостью вцепился в них Сидор Акашкин. Нет, этот жрец пера и ноутбука не хватал их за руки, не притискивал к стенке, тыча в нос диктофон. Он просто загипнотизировал их своим пронзительным журналистским взглядом, юлил, извивался, льстил, подкрадывался – словом, домогался их девических речей, как самый заправский соблазнитель.

– Давайте знакомиться, – медово пропел он, обнимая одним взглядом и Юлю и Марину. – Я…

– Да тебя в нашем городе последний таракан знает, мр-мяу, – подала голос недовольная таким поворотом событий Мадлин. – Акашкин, шел бы ты своей дорогой, не приставал к девушкам.

– К девушкам я пристаю исключительно из служебного рвения, – парировал Акашкин, отгораживаясь от кошки блокнотом. – Чур меня, чур!

– Идиот, – выдохнула Мадлин. – Общегородской придурок.

– Прессу всегда оскорбляют, – заявил Акашкин. – Но пресса не сдается. Итак, девушки, вы уже поняли, кто я. Остается понять, кто вы. Полагаю, вы недавние гостьи нашего славного, древнего города?

– Гостьи, – кивнула Юля.

– А откуда вы приехали?

– Из Москвы.

– О, должно быть, серьезной является та причина, что пригнала вас из прекрасной столицы в нашу заповедную глушь! – облизнулся Акашкин, даже и квакать перестал.

– Никакой причины нет, – хмуро сказала Юля. – Я к тете приехала. Погостить. Вместе с подругой.

– А ваша тетя…

– Анна Николаевна Гюллинг.

– Квак!!! – возопил, не сдержавшись, Акашкин. – Первая ведьма всего Щедрого, оказывается, обзавелась племянницей! Чудеса!

– Никаких чудес нет, – принахмурилась Юля, которой это восторженное кваканье корреспондента ужасно не нравилось. – Просто у человека могут быть родственники.

– Конечно, конечно, – заюлил Акашкин. – Девушки, вы просто обязаны дать мне интервью. Как вы находите наш город, каковы ваши впечатления?

– Вы знаете, мы совершенно ничего вам не обязаны давать, тем более интервью, – разогналась было с неприятным ответом Юля, но тут в атмосфере магазина «Яблоко Париса» что-то произошло. Запах не запах, аромат не аромат, легкий какой-то душок, совершенно эфемерный и незаметный, пронесся по салону и оставил после себя чувство некоторой неудовлетворенности жизнью. И после того, как сей флюид профлюидил над атласными розами, бархатными георгинами и кудрявыми головками наших героинь, выяснилось, что и Юля и Марина глядят на Акашкина по-новому. С большей приязнью и даже некоторым восторгом.

– А знаете, – сказала Юля голосом, предвещавшим томность и негу, – а знаете, господин Акашкин, нам с подругой было бы очень интересно с вами побеседовать…

– Конечно, – кивнула Марина. Кивок у нее вышел как у заправской маркграфини. – Вы ведь здешний старожил, а мы совсем новенькие, ха-ха-ха, и не знаем ничего о вашем городе. Может быть, это мы возьмем у вас… интервью, господин Акашкин?

И Марина рассмеялась мелодичным хрустальным смешком. Раньше у нее никогда не было такого сверхсексапильного смешка.