Но молоко, к счастью - Гейман Нил - Страница 1

Нил Гейман

Но молоко, к счастью…

В холодильнике стоял апельсиновый сок. И больше ничего, что подошло бы для хлопьев. Не считая, конечно, майонеза, кетчупа и огуречного рассола. Но я не считал, что это подходящая заливка. И моя сестрёнка так не считала. Хотя ей случалось есть очень странные штуки, вроде грибов в шоколаде.[2]

— Молока нет… — сказала она.

— Угу, — ответил я. И заглянул за банку с вареньем. Так, на всякий случай. — Совсем нет. Ни капельки.

Наша мама укатила на конференцию, делать доклад по ящерицам. Уезжая, она раздала нам ЦУ (ценные указания).

Папа в это время читал газету. А когда он читает газету, то, по-моему, не слышит ни слова.

— Ты меня понял? — спросила вдруг мама. — Повтори, что я сейчас сказала?

— Отвести детей завтра на репетицию оркестра; на скрипку — в среду; ты приготовила в холодильнике ужины на каждый вечер, пока тебя не будет, и пронумеровала каждый этикетками; запасной ключ у Николсонов; сантехник придёт в понедельник и до этого времени нельзя пользоваться верхним туалетом; не забывать кормить золотую рыбку; ты нас любишь и вернёшься в четверг, — перечислил папа.

Похоже, мама такого не ожидала.

— Да, всё верно, — ответила она. Затем перецеловала нас всех. И добавила: — Кстати, у нас молоко почти закончилось. Надо купить.

Когда она уехала, папа выпил чаю. С молоком — ему как раз хватило того, что осталось.

Мы стали размораживать ужин № 1, но немного напортачили, так что отправились в индийский ресторанчик. А перед сном папа развёл нам горячего шоколада, чтобы подсластить ничем не восполнимое отсутствие мамочки.

Так было вчера.

А сейчас папа вошёл в кухню и сказал:

— Ну-ка, приналягте на хлопья. Сегодня репетиция оркестра.

— Мы не можем… — грустно ответила сестрёнка.

— Это почему же? — удивился папа. — У нас полно хлопьев. И мюсли. И мисок. И ложек. Ложки у нас просто отличные — совсем как вилки, только не такие острые.

— Только вот молока нету, — сказал я.

— Нету, — подтвердила сестрёнка.

Я увидел, что папа призадумался. По его лицу было заметно, что он уже собрался предложить нам на завтрак что-нибудь такое, для чего не нужно молоко, например сосиски, но тут же вспомнил, что без молока не сможет пить чай. На его лице явно читалось: «остался без чая».

— Ах вы мои бедняжки, — произнёс он. — Сейчас я сбегаю в продуктовую лавку на углу и принесу вам молока к завтраку.

— Спасибо! — обрадовалась сестрёнка.

— Только не обезжиренное, — быстро уточнил я. — Оно вообще как вода.

— Конечно, не обезжиренное, — согласился папа.

И ушёл.

Я насыпал хлопья в миску. И стал ждать.

— Как ты думаешь, сколько уже времени прошло? — спросила сестрёнка.

— Тыща лет, — ответил я.

— Похоже на то, — согласилась она.

Мы выпили апельсиновый сок. Сестра поупражнялась на скрипке. Я попросил её прекратить. Она прекратила.

Потом скорчила мне рожицу:

— А сейчас сколько времени прошло?

— Три тыщи лет.

— А что, если он вообще никогда не вернётся?

— Ну, тогда мы позавтракаем солёными огурцами.

— Солёные огурцы — это неподходящее блюдо для завтрака! — запротестовала сестрёнка. — И вообще, они мне не нравятся. А вдруг с ним что-то случилось? Мама нам этого не простит.

— Думаю, он просто встретился в магазине с кем-то из своих приятелей, — принялся я объяснять, — и потерял счёт времени.

Я попробовал ради эксперимента пожевать парочку сухих хлопьев. Есть можно, но, конечно, совсем не то, что с молоком.

У входной двери что-то стукнуло, грюкнуло, и на пороге появился мой отец.

— Где ты был всё это время? — спросила сестрёнка.

— Ну… — ответил он. — Хм. Да. А забавно, что вы меня спросили о времени.

— Ты с кем-то столкнулся и потерял счёт времени? — уточнил я.

— Я КУПИЛ МОЛОКО, — начал папа. — И действительно перекинулся приветствиями с мистером Робинсоном, тот как раз покупал газету. Но едва я вышел из лавки, как услышал сверху какой-то странный шум.

Звучало это примерно так: тумм… тумм…

Я поднял глаза и обнаружил, что всю нашу Маршалл-Роуд накрыл сверху огромный серебряный диск.

«Опаньки, — подумал я. — Такое не каждый день увидишь». А затем случилось что-то очень странное.

— Куда уж страннее! — заметил я.

— А вот куда, — ответил папа.

— ИЗ ДИСКА ВЫРВАЛСЯ ЛУЧ СВЕТА — сияющий, переливающийся луч, хорошо различимый даже на солнце. А потом я сразу почувствовал, как меня уносит вверх по этому лучу и засасывает внутрь диска. Но молоко, к счастью, я ещё раньше сунул в карман пальто.

Палуба диска оказалась металлической, размером с футбольное поле. А то и побольше.

— Мы прибыли на вашу планету очень издалека, — сказали мне ребята, столпившиеся на ней.

Я тут говорю «ребята», но вообще-то они были несколько зеленоваты, сочились каплями и, сказать по правде, дружелюбием не лучились.

— Итак, мы требуем, чтобы ты вручил нам права на вашу планету от имени всех обитающих на ней видов. Мы её переоборудуем.

— Я категорически отказываюсь! — заявил я.

— В таком случае, — продолжил один из них, — мы соберём здесь всех твоих врагов и передадим тебя в их руки — до тех пор, пока ты не подпишешь акт передачи планеты в наши руки.

Я совсем было собрался заявить, что у меня нет врагов, как вдруг заметил большую железную дверь с надписью:

И я немедленно её открыл.

— Стой! — закричал капельный зелёно-планетянец. — Ты прорвёшь пространственно-временно?й континуум!

Но было поздно. Я уже толкнул дверь.