Драконьи Авиалинии - Пашнина Ольга Олеговна - Страница 67

Зрячие там никогда не занимались. Отстав от группы, которую я толком и не запомнила, потратила лишние десять минут на поиск нужного корпуса и аудитории. Вошла, как подобает, постучав. Протараторила извинение… и осеклась, увидев на кафедре, за преподавательским столом, собственного мужа.

— Сияющая, — Кайл радостно оскалился, — что у нас в уставе сказано об опозданиях?

— Они запрещены, — пробормотала я, пунцовая от смущения. — Простите. Искала аудиторию.

И постаралась так посмотреть на него, чтобы стало ясно — дома поговорим.

— Чтобы в последний раз, — хмыкнул Кайл. — Потом пускать не буду. После пары останетесь, распишетесь в журнале, иначе так и останетесь с пропуском.

Села за вторую парту, в одиночестве. Достала блокнот. Кайл — преподает? Почему я об этом не знала? Почему не посмотрела фамилию преподавателя на большом расписании, висящем в холле? Как я… демон! Как я вообще ему экзамен сдавать буду?

Сверилась с планом. Да, экзамен. И теоретический и практический. Мгновенно еще больше покраснела, подумав о вариантах развития событий для меня. Тем более что Кайл на это непрозрачно намекал. Не раз.

Именно что только намекал. После той ночи, когда он вернулся из больницы, ничего между нами не было. А после памятного разговора у Академии кончились и поцелуи с прикосновениями. Недоумевала — чем я его обидела?

— Начался новый учебный год, — без предисловий начал Кайл. — Надеюсь, за лето вы забыли не все буквы и сможете записать новую лекцию. Напоминаю, что по окончании вас ждет экзамен по теории и практике. Первый вы будете сдавать здесь, по билетам. Второй — со мной и Берр на полигоне. Автоматы не ставлю, не сдавших — отчисляю. Староста, возьмете курсовые задания на всех, раздадите. Кто попробует списать у предыдущего курса — получит двояк и дорогу в счастливую безработную жизнь. А теперь записываем: «Местные сопротивления. Снежное Плато». На доске — классификация.

Кайл лениво махнул рукой, и немедленно на доске появилась схема, которую все тут же кинулись переписывать. Бросив напоследок осуждающий взгляд, я начала вникать в лекцию.

Поразительно, как отличались лекции Погонщиков и Зрячих даже, казалось бы, в фундаментальных предметах. И насколько тяжелее было Погонщикам. На их плечи ложилось куда больше, нежели на Зрячих. При одной только мысли о предстоящей работе Погонщика я поежилась. И усерднее пыталась вникнуть в происходящее, но все равно далеко не все понимала. Хорошо хоть дома есть возможность уточнить. А как выходят из положения остальные студенты? Учебники? Консультации?

Кайл не обращал внимания на студентов, но те все равно сидели тихо. И внимали каждому слову. Он говорил очень много и ничего не давал под диктовку. Едва-едва я успевала за его быстрой речью, поражаясь количеству информации и ее структурированности. Сколько же всего он знает! Вспоминались первые часы знакомства с Зейном, когда он говорил, что Кайл безответственно относится к своей работе. Да он держал в голове столько, сколько ни один Погонщик не знает! И читал лекции, не используя вообще ничего. Заставлял периодически отвечать на вопросы, и тем будил особенно скучающих студентов. Меня, к счастью, не трогал. Пока что.

И только в конце пары, когда почти все уже дорвались до вожделенной свободы — занятия закончились, окликнул:

— Сияющая, журнал!

Совсем забывшая про журнал, я виновато вздохнула. И пока искала нужную строчку и доставала карандаш, чтобы расписаться, сама не заметила, как все ушли, оставив нас с мужем наедине.

Вздрогнула — руки Кайла сомкнулись на талии.

— Кайл, мы же в Академии! — попыталась было воззвать к голосу разума мужа.

Разума? Не смешите!

— Вредная, — протянул Кайл. — Вредная мелкая девица. Хочешь, скажу, как будешь сдавать зачет?

— Э-э-э?

— Я буду гонять тебя за месяц до зачета. По всем темам, по каждой практике. Ты на выходных будешь с Берр тренироваться. Будешь у меня в кабинете сидеть с планами и расчетами. А на самом зачете я, будучи в курсе твоих знаний, наконец-то опробую кое-что из давних фантазий. Веришь?

— Не очень, — хмыкнула я и повернулась к нему лицом. — Кайл, что с тобой происходит? То ты пытаешься меня соблазнить, то теряешь ко мне интерес. Это тоже входит в программу моего обучения или ты просто не в духе? Или… или Андр прав?

— Прав? — Кайл нахмурился. — В чем?

— В том, что он сказал обо мне.

Муж, к моему удивлению, расхохотался и легонько дал мне в лоб. Обидно так, совсем не больно.

— Блейк, глупая! Ну скажи, какое мне дело до того, первый я у тебя или нет? Я верность будущему браку не хранил, чтобы от жены ее требовать. И брал тебя, если помнишь, не обращая внимания на такую мелочь. Я знаю, чему учат вас наставницы в приюте. Но не возводи невинность в культ. Это лишь особенность твоего организма, и она не является обязательным условием семейной жизни. Скажи мне, ты была бы другой, будь твоим первым мужчиной я? Была бы не Блейк, а кем-то еще? Стала бы хуже? Стала бы меньше любить Эллу?

— Нет, — пробормотала я. — Для вас ведь это важно.

— Знаешь, что важно? — усмехнулся Кайл.

Поднял меня и усадил на преподавательский стол.

— Пожалуй, у меня есть на тебя время.

По телу пробежала дрожь, когда его руки скользнули по коленям, чуть приподнимая юбку. В оцепенении я наблюдала за действиями мужа. И не стала сопротивляться поцелую. В конце концов, какой смысл отказываться, тем более что Кайл целовал так волнующе?

Спиной я почувствовала твердую поверхность стола. Закрыла глаза, не в силах справиться со смущением и волнением. Страх, что кто-то войдет, улетучился, едва замок щелкнул сам по себе. И почти сразу же пальцы мужа переплелись с моими, а сама я растворилась в сладком, томительном ощущении близости, которое сводило с ума. С острой ноткой запретного — все же это была учебная аудитория.

Я избегала смотреть на Кайла. Просто выгибалась, сдерживая желание простонать. И цеплялась за краешек стола. На полу валялся забытый журнал по технике безопасности. Вопиющее нарушение.

Дыхание — очень частое — вдруг перекрыли голоса. Это заканчивалась перемена и студенты возвращались в аудитории. К счастью, в нашу никто не ломился.

Кайл заставил меня подняться. Убрал с лица волосы. Поддерживал, смотрел внимательно, с блеском в глазах. Чуть улыбался. И, будучи на краю, я нашла в себе силы улыбнуться в ответ. Потому что действительно было хорошо.

Он заглушил мой слабый крик поцелуем. И отстранился на секунду, чтобы потом прижаться крепче.

— Знаешь, что важно? — тяжело дыша, проговорил Кайл. — Ты. Не количество мужчин до меня, не то, что ты думала или делала когда-то. А ты — такая, как есть сейчас. Если ты вдруг наберешь десяток килограммов или обрежешь волосы, или еще как-то изменишь себя внешне, ты не перестанешь быть собой. Это только кажется. Ты — это ты, а не набор чисел. И важна ты. То, что есть сейчас. А не то, что было в глупом подростковом прошлом.

Я хватала ртом воздух и цеплялась за плечи мужа, не в силах понять ничего из того, что он мне говорил. Просто не слышала и не слушала. Сердце билось где-то у горла, волнами накатывали отголоски удовольствия. Кайл, не обращая внимания на мое слабое сопротивление, привел в порядок мою юбку и расстегнутую до половины блузку. Заставил слезть со стола и подвел к большому зеркалу, висевшему на стене, рядом с массивной железной вешалкой.

— Посмотри-ка. — Он обнял меня, не давая ни уйти, ни толком пошевелиться.

Дыхание приятно грело макушку.

В зеркале отражалась не я. Какая-то другая Блейк, совсем не похожая на настоящую меня. Длинные прямые волосы отливали медью, были густыми, здоровыми и блестящими. В отличие от моих неряшливых кудрей, они не делали лицо круглым. И выглядели гораздо опрятнее. Легкая помада подчеркивала, как оказалось, красивые губы. Юбка до колена и блуза с короткими рукавами были красивыми и в то же время строгими. Туфельки на небольшой платформе, о таких я и мечтать не могла, живя в приюте. Определенно не та Блейк, что девятнадцать лет отражалась в зеркале. Раскрасневшаяся, смущенная. Со следами особенно крепких поцелуев. И стоящий сзади Кайл, который улыбается и обнимает меня.