Головная боль в наследство (СИ) - Савельева Валерия Андреевна "(ВалеRka)" - Страница 58

Чёрт, что на меня нашло? Почему выставил его за дверь? Я даже не помню, как это случилось…

– Толик!

Сглотнув, я щёлкнул замком. В ту же секунду в квартиру будто бы смерч ворвался: над головой пролетела с силой запущенная лампа и зазвенела, когда, наконец, коснулась пола, а я же был прижат к стене пышущим злобой джинном.

– Ты труп, – прошипел ифрит, заглядывая мне в глаза. – Какого хрена творишь?

Но вместо того, чтобы пугаться испепеляющих взглядов, я вдруг рассмеялся, чувствуя, как вновь начинаю плакать. Ну всё, Суворов, ты не труп, ты – истеричка.

Марид долбанул кулаком по стене, цыкнул недовольно, а потом резко привлёк меня к себе, сжимая в объятиях и укачивая, будто ребёнка.

– Шшш… хватит… Я просто разозлился, не ной, мужикам не положено, – пробормотал он.

– Даже если их тра… – чуть успокаиваясь, начал было я.

– Да, даже в том случае, – прервал возможную грубость Марид. – Успокойся, мне больно, когда ты плачешь. Но, черт, какое право ты имеешь так просто выкидывать меня из своей жизни?

Я глубоко вздохнул, утыкаясь лбом в плечо джинна и не зная, что ответить. Не знаю, какое право. Я думал, что Марид непременно будет рад избавиться от балласта, он снова сможет менять форму, не должен будет страдать, если не выполнит желание какого-нибудь дурака. Он вообще не должен теперь исполнять желания, разве не того джинн хотел когда-то?

– Ты же не хотел быть связанным по рукам и ногам, – ответил, наконец.

Ифрит фыркнул, крепче прижимая меня к себе, и произнёс:

– А ну-ка повтори.

– Ты не хотел…

– Стоп. Ещё раз.

– Ты не хотел, – словно попугай повторил я.

– Вот именно. В прошедшем времени! Столько всего произошло, многое изменилось… Вообще-то, это жестоко – отталкивать меня после признания, – проворчал ифрит.

– После… – эхом отозвался я.

А когда сообразил, что джинн имеет в виду, сразу попытался вырваться из кольца его рук, лицо вспыхнуло, словно свечка. Я ведь ничего не говорил ему, только прошлой ночью, но тогда Марид должен был спать…

– Ты подслушивал! – вскинув голову, заявил смеющемуся ифриту. – Чёрт возьми, да ты…

– Кажется, наши чувства взаимны, – с улыбкой перебил он меня.

Весь запал куда-то делся. Я смотрел на Марида, не в силах что-либо сказать и даже, если честно, совершенно не веря ему… Но пустота в груди почему-то всё равно заполнялась удивительно тёплыми и нежными ощущениями. Сердцу не нужно было повторять, ему хватало и действий. Например, просто умопомрачительного поцелуя, заставляющего забыть обо всём на свете, кроме самого любимого и желанного мужчины.

– Знаешь, но ты мне за такое поведение ещё заплатишь, – прошептал Марид, оторвавшись от моих губ. – Натурой. И извинениями.

– Обязательно…

– Люблю тебя, мелкий вредина.

Эпилог

Я переминался с ноги на ногу в коридоре, сжимая в руках букет цветов, наколдованный Маридом, и не мог заставить себя постучать. Джинн истуканом стоял рядом, хотя именно он и был виновен в том, что нам приходится сейчас здесь торчать. Как понимаю, что могло случиться, сразу плохо становится…

Наконец, я всё же коротко стукнул в дверь и шагнул в палату, игнорируя ехидные взгляды давно уже следящих за нами медсестёр. Да, блин, здоровый мужик боится туда зайти! Что смешного?

– О, привет. Веник для меня? Шикарно, поставь в вазу, – опередив моё приветствие, заявил Борька. – И напомни больше никогда не помогать в твоих интригах с этим монстром. Ни-ког-да!

– Извини, – пробормотал я.

– Да ладно уж. До свадьбы заживёт, – хохотнул друг.

– Если вспомнить, что тебя и холостяцкая жизнь устраивает – да, однозначно заживёт! – шутливо отозвался я, ставя вазу с цветами на прикроватную тумбочку и присаживаясь рядом с Борькой.

Иринина в тот день заметила из окна Алиска. И стоит отдать моей сестрице должное, она не запаниковала, увидев обожаемого Борьку в таком состоянии, а сразу же вызвала скорую помощь. Сломало его, конечно, сильно: рука, нога, вывих плеча и сотрясение. С неделю к Иринину вообще никого не пускали, а я имел мозг джинну, коря за такое хладнокровие. Впрочем, Марид лишь пожимал плечами, утверждая, что боялся, будто я мёртв.

– Я могу всё залечить – и следа не останется – подал голос так и стоящий на пороге ифрит.

– Нет уж, от тебя, монстро, мне ничего не нужно – фыркнул Иринин и сразу поморщился, закрывая лицо руками.

– Нужно, – со вздохом сообщил я. – Ты выписывайся скорей, а потом Марид исправит последствия своих… подвигов. Хорошо?

– Только если ты настаиваешь – выдавил друг, будто б делая одолжение, хотя на лице прекрасно читалось облегчение.

В больнице он не пытался хорохориться и выглядел прямо-таки по-домашнему: волосы, стянутые в хвостик, очки… Оглянувшись через плечо, я с удовольствием приметил, что даже у джинна такой вид Иринина вызывает улыбку.

– Надеюсь, мои жертвы были не напрасны? – вновь подал голос Борька. – Всё нормально? Вы друг друга не пытались убить?

Я в ответ отрицательно помотал головой, широко улыбаясь и ощущая, как ладони Марида мягко лежат на плечах. Всё нормально. Всё просто великолепно!

***

– Взываю к светлой стороне мира, прошу, защити душу на границе реального и нереального. Взываю ко тьме, окружающей меня: не дай умереть телу, когда распадутся оковы. Прошу кровь, удерживающую цепь: откликнись на мой зов. И пусть каждый сам будет судьёй. Кровь связала нас, кровь и разлучит, – в который раз перечитал Шерриан формулировку заклинания для ритуала. – Чёрт! Как я мог так ступить?

– Звучит как клятва верности, – не отрываясь от тетрадей отозвалась Алиска. – Ей на свадьбах можно было б пользоваться. Знаешь, типа: клянусь, что разорвать этот кровный союз сможет только смерть.

Застонав, Хранитель пару раз приложился затылком о дерево, на которое опирался. Алиска фыркнула, приметив такую реакцию, но даже не оторвалась от разложенных на траве тетрадок – ночь подходила к концу, а девушка ещё не справилась со всеми заданиями.

– Все могут ошибаться, – помолчав, добавила она. – Притом братик с Маридом счастливы.

– Но я же их…

– Поженил? – она рассмеялась. – И что такого, Шери? По-моему, это даже правильней.

Шер нахмурился, сверля взглядом совершенно спокойную девушку, развалившуюся на траве в паре метров от него. Иногда эта малышка отчитывала Хранителя, будто имела за плечами не шестнадцать лет, а долгие века.