Болтушка - Чиркова Вера Андреевна - Страница 2

Первая часть плана удалась Малихе как нельзя лучше, впрочем, в этом она и заранее почти не сомневалась. Прачки обрадовались работе и не усомнились ни в одном ее слове, все-таки она привозит им работу уже почти год. И потому спокойно поглядывали, как женщина ставит возле сарая арбу, привязывает на пустыре ослика пастись и направляется к дальнему пригорку. Там, на склоне, можно было набрать ягод и лекарственных трав, не потоптанных и не объеденных скотом.

Некоторое время ее фигурка еще видна была среди кустов, потом куда-то делась, но никто не волновался, Малиха женщина хоть и молодая, но самостоятельная и ловкая, в обиду себя не даст. Как наберет трав, так и вернется.

Но она возвращаться и не собиралась. Едва свернув в незаметный от мостков ложок, сбросила кажущуюся беззаботность и почти бегом помчалась в сторону дороги на Сюн, где меньше часа назад спрятала в придорожных кустах вместе с узлами свое сокровище. Хоть и не должно в это время быть на дороге обозов с чуткими собаками, да и одинокие путники перед закатом не ходят, вот только материнская душа без тревог не живет.

Но обошлось. Все было на месте, и Кори, гулявший неподалеку от узлов, сразу настороженно поднял голову, едва заслышал ее шаги. Он вообще был очень чутким, ее мальчик, и Малиха не раз замечала летними вечерами, как он оглядывается на крышу за миг до того, как над ней пролетит летучая мышь. Вот если бы ему еще погулять по подземельям Святой Тишины, украдкой вздохнула женщина и сразу запретила себе думать на эту тему. Она сама закрыла себе туда все пути, когда девять лет назад ушла из монастыря за торемским торговцем. По большой любви ушла, искренне веря, что продлится она много-много лет.

– Ягод хочешь? – спросила заботливо и протянула лопушок, в котором алела горка мелкой земляники. Не удержалась, оборвала по пути несколько кустиков.

– Вместе с тобой. – Неуступчиво глянули на нее серые глаза, и Малиха умиленно вздохнула. Сын давно поймал мать на невинной лжи и знал, что она все вкусное пытается скормить ему. Потому больше и не попадается на объяснения, будто мать уже поела.

– Давай, – с улыбкой кивнула она и, сев на подсохший бугорок, первая взяла с лопушка ягодку.

– Мы совсем ушли от Кахрима? – не по-детски серьезно спросил Кор, когда ягод на листе не осталось.

– Да, – легко кивнула женщина, поднимаясь на ноги. – Нужно идти. До Сюна как раз к вечеру доберемся, отсюда всего четыре лиги.

Она не стала говорить, что еще зимой намеренно познакомилась с травницей, державшей в Сюне маленькую лавочку, и сделала все, чтобы с ней подружиться. За годы скитаний научилась заранее подыскивать себе пути для отступления.

– Это хорошо, – коротко одобрил Кор, и сердце матери кольнула боль.

Если ее терпеливый ребенок так рад уходу из дома, где у них была своя каморка и два раза в день миска похлебки, стало быть, заносчивый торемец успел всерьез ему чем-то досадить.

– Забудь о нем, – сказала коротко и с нажимом, крепко прижала к себе худое тельце, снова опустилась на пригорок и зарылась лицом в пахнущие солнцем русые волосы, – а в следующий раз говори мне сразу, если кто обидит.

– Я скоро вырасту, – пообещал мальчишка, обвив шею матери загорелыми ручками, – и буду работать. Тогда мы купим дом.

– Солнышко мое! – растрогалась мать и невольно оглянулась на белеющие вдали горы. – А я решила вернуться на родину. Там мы будем жить по-другому… нужно только перебиться до лета. Видишь те горы? За ними моя родина. Как стают на перевалах снега, так и уедем с обозом. Ты уже не маленький, сможешь выдержать переезд.

– Я сильный, – подтвердил Кор, и она согласно кивнула. – Могу хоть целый день идти.

– Ну, тогда давай поторопимся, я хочу получить у новых хозяев вечернюю миску супа, – решительно отстранила ребенка Малиха, хотя могла бы сидеть так бесконечно.

Глава 2

– Прости. Ты же умная женщина, должна была подумать, такими слугами, как ты, хозяева не разбрасываются. Хотя я была бы очень рада такой помощнице, но взять тебя не могу. Даже если сразу не разгромят «неизвестные» бандиты мою лавку и не увезут тебя, связанную, то потом мне за каждую пиалу соли и сахара втройне платить придется. И это я бы стерпела, так ведь покупать у меня тоже перестанут. Но сейчас не гоню, ночуйте. И покормлю, и в дорогу еды дам. И совет, если хочешь, конечно. Я бы пошла к рыбакам, они люди дружные, своих не выдают. И в сезон от ловкого работника не откажутся, а тебе еще и сынишка помогать будет.

– Спасибо, – искренне сказала Малиха, стараясь не смотреть в глаза притихшему Кору. – Я тебя понимаю. Мы уйдем пораньше, задами… как пришли, никто не узнает.

Намерена она или нет воспользоваться советом травницы, вслух говорить не стоит. Женщина, казавшаяся в Карьюме довольно бойкой, здесь, дома, вела себя очень осмотрительно. И спрашивать, нет ли у хозяйки проблем или врагов, Малиха тоже не собиралась, ей бы со своими справиться.

Под ночлег хозяйка отвела незваным гостям стоящий за двором пустующий сенник, где оставалось еще несколько охапок прошлогоднего сена, и выдала пару таких потрепанных кошм, что ни у кого не возникнет вопроса, почему они валяются в сеннике. На ужин принесла большую миску, полную крупных кусков вареного теста, щедро присыпанных мелко резанным мясом и луком. А когда забирала пустую посуду, подала Малихе обещанный сверток с припасами, как знак того, что не передумала, и к утру в сеннике никого не должно быть.

– Мам, куда мы пойдем? – тихо спросил Кор, когда за травницей захлопнулась дверь домика.

– Подумаю, – бодро фыркнула женщина, – утром все виднее. Спи, нам рано вставать.

Не говорить же ребенку, что у нее все давно просчитано и продумано? И потому к рыбакам она не пойдет ни за что. Хотя они и дружные, и своих не выдают, но и к женщинам относятся очень просто… и если бы она была обычной торемской вдовой, для нее не было бы в этом ничего шокирующего. Но торемские вдовы и третьими женами идут с удовольствием, какая-никакая, а жена, а это значит, будет у тебя и дом, и еда, и мужская ласка.

Но подобное не для женщины из знатного рода… хотя она и отказалась от него дважды. Первый раз, когда сбежала в монастырь, восстав против брата, решившего поправить ее замужеством свои дела, второй – когда ушла из монастыря. А потом еще от родичей мужа ушла, припомнила Малиха, а теперь вот от хозяина… и даже не от первого. Похоже, судьба у нее такая, все время куда-то убегать… хотя кто бы знал, как она от этого устала! И хочет уже иметь свой дом.

Нет, не так… даже не дом, домик, хижину, избушку… но обязательно свою, чтобы никто не проверял шкафы и не заглядывал в миску.

Рядом ровно задышал сынишка, и Малиха заботливо прикрыла его кошмой. Хотя весна уже повернула к лету, но ночами бывает прохладно. Поймав себя на том, что уже даже в мыслях называет себя Малихой, женщина горько усмехнулась. Так обозвала ее когда-то свекровь, не сумевшая или не захотевшая выговаривать чуждое имя Мальяра.

Рассвет встретил их на узкой тропке, ведущей к северному тракту, возвращаться к развилке Мали не захотела. Там можно столкнуться с торговцами, спешащими на ярмарку в Карьюм, а они люди очень любопытные и жадные. Никогда не откажутся от малейшей возможности втиснуть в свой тугой кошель хоть медяк. А тут сейчас никого, по этой тропке путники добираются до Сюра от тракта, где в это время еще пусто. Все, кто ехали с вечера, успели добраться до села, что лежит ниже, в долинке, а те, кто направляется в Шархем, городишко лесогонов леса и плотников, настигнут Мали лишь к тому времени, как она с сынишкой добредет до постоялого двора.

Там, на перекрестье дорог, ведущих от нескольких поселков, обычно оживленно, и можно пристать к какой-нибудь семье, отправляющейся в Шархем за новой утварью или за досками для стройки. Лето для этого самая подходящая пора. Женщина собиралась попроситься на телегу к семейной паре или немолодым возчикам, телеги в ту сторону катят порожние, и от монетки за подвоз не откажется никто.