Поимка Цербера (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 3

Подойдя к метрдотелю, высокому, худощавому мужчине в костюме Мефистофеля, она сказала ему несколько слов и затем пошла от столика к столику, беседуя с посетителями.

— Графиня — яркая индивидуальность, вы не находите? — сказал профессор, обращаясь к Пуаро и утирая пот со лба. Он жадно припал к бокалу с вином, утоляя жажду. — Люди это чувствуют.

Профессор извинился и отошел к другому столику.

Пуаро, оставшись наедине с Алисой, чувствовал себя неловко, особенно после того, как он посмотрел в ее холодные голубые глаза. Он отметил, что она была довольно хороша собой, но в то же время чем-то немного встревожена.

— Я до сих пор не знаю вашей фамилии, — пробормотал Пуаро, чтобы хоть как-то завязать разговор.

— Каннингхэм. Алиса Каннингхэм, — ответила Алиса. — Я поняла, что вы знали Веру еще раньше, не так ли?

— Прошло более двадцати лет, — вздохнул Пуаро.

— Я нахожу, что она — хороший объект для изучения, — сказала Алиса. — С одной стороны, она интересует меня как мать человека, за которого я собираюсь выйти замуж, а с другой — я в ней заинтересована с профессиональной точки зрения, как психолог.

— В самом деле? — удивился Пуаро.

— Да, — ответила Алиса. — Я пишу книгу о криминальной психологии и считаю, что ночная жизнь этого заведения — яркая иллюстрация к моей книге. Сюда регулярно приходят несколько человек с уголовным прошлым. С некоторыми из них я уже беседовала о ранних годах их жизни. Вы все знаете о прошлом Веры, о ее криминальных наклонностях, я имею в виду, о том периоде, когда она воровала?

— Да, конечно, — растерялся Пуаро. — Я об этом знаю. Ну и что из этого?

— Я называю это комплексом сороки, — объяснила Алиса. — Сорока ведь хватает только блестящие вещи, но деньги — никогда. Вот и Вера. Она брала только драгоценности. Я узнала, что в детстве ее баловали, потакали ее капризам, и ей многое сходило с рук. Жизнь у нее была безопасной и скучной, а душа требовала драмы — ей недоставало наказания. В этом-то и кроется причина того, что она стала воровать. Ей хотелось быть важной, знаменитой, а для этого годились и плохие поступки.

— Но ее жизнь, — заметил Пуаро, — не была такой уж безопасной и скучной во время революции в России, не так ли?

Голубые глаза Алисы расширились от удивления.

— А-а… — сказала она. — Участник сопротивления режиму? Это она вам сама рассказала?

— Она — дворянка, — твердо сказал Пуаро, вспомнив некоторые подробности разговора с графиней много лет назад, когда она рассказывала ему о ранних годах своей жизни. — И во время революции жила в России.

— Каждый верит в то, во что ему хочется верить, — иронически произнесла Алиса, бросив на Пуаро профессиональный взгляд.

Пуаро встрепенулся. Не хватало еще, чтобы ему объясняли, каким комплексом страдает он сам. Он решил перенести сражение в лагерь противника. Ему нравилось общество графини (отчасти, конечно, из-за ее аристократического происхождения и умения подать себя), и он не хотел, чтобы какая-то девчонка в роговых очках и со степенью портила ему настроение.

— А вы знаете, мадемуазель, — сказал Пуаро, — что меня удивляет больше всего?

Алиса ничего не ответила, только иронически-снисходительно посмотрела на него.

— Меня удивляет, — продолжал Пуаро, — что вы, такая молодая и симпатичная девушка, которая могла бы выглядеть красивой и привлекательной, если бы захотела, этого желания не испытываете. Вы носите тяжелый клетчатый пиджак с большими карманами, как будто вы собираетесь держать в них клюшки для гольфа. Но в этом заведении нет площадки для игры в гольф. В этом зале температура около 35 °C, у вас на носу выступил пот, но вы даже не удосуживаетесь привести себя в порядок, попудрив его, да и губы вы красите только для видимости, а не для того, чтобы подчеркнуть красоту лица. Вы — женщина, но вы не хотите выглядеть женщиной. И это странно. Возникает резонный вопрос: «Почему?»

На какое-то время он почувствовал удовлетворение от смущения Алисы Каннингхэм. В ее глазах появились искорки гнева. Было видно, что она едва сдерживается, чтобы не ответить грубостью, но… сдержалась.

«Прекрасная выдержка, — подумал Пуаро. — Она далеко пойдет».

— Дорогой господин Пуаро, — сказала она. — Боюсь, что вы мыслите старыми, несовременными категориями. В настоящее время основную роль играют принципы, а не парадная амуниция.

В этот момент в зале появился темноволосый красивый мужчина. Алиса встрепенулась.

— Самый интересный тип из моей коллекции, — оживленно сказала она. — Пауль Вареско. Живет за счет женщин и имеет странные и дурные наклонности. Я хочу, чтобы сегодня он рассказал мне о своей гувернантке, которая ухаживала за ним, когда ему было три года.

Через несколько минут она уже танцевала с Паулем Вареско, который двигался божественно. Когда они, вальсируя, оказались около столика Пуаро, он услыхал:

— Вы говорите, что после лета, проведенного в Богноре, она подарила вам игрушечный кран? Кран, это точно? Очень интересно!

На какое-то время Пуаро пришла в голову мысль, что интерес Алисы Каннингхэм к личной жизни преступников может однажды закончиться тем, что ее изуродованное тело найдут в каком-нибудь лесу. Алиса сама ему не понравилась, но он честно признался себе, что эта неприязнь к ней была вызвана тем, что к нему, Эркюлю Пуаро, она не проявила никакого интереса, и он почувствовал себя немного уязвленным.

Но вдруг он увидел то, что на некоторое время отвлекло его от Алисы. За столиком неподалеку сидел белобрысый молодой человек. Он был в вечернем костюме и имел праздный и беззаботный вид. Напротив него сидела девушка в роскошном платье, и он с вожделением смотрел на нее. Каждый, кто взглянул на эту пару, сказал бы: «Золотая молодежь развлекается!» Тем не менее Пуаро узнал молодого человека. Это был инспектор Скотленд-Ярда Чарлз Стивенс, и Пуаро сразу же подумал, что он торчит в этом заведении неспроста.

На следующее утро Пуаро навестил в Скотленд-Ярде своего старого друга, старшего инспектора Джеппа. Реакция Джеппа на вопросы Пуаро была неожиданной.

— Пуаро, вы — старая лиса! — воскликнул он. — Как вы вышли на этот ночной клуб, ума не приложу.

— Но я уверяю вас, Джепп, — смеясь, сказал Пуаро, — что я там оказался совершенно случайно, и я ничего, ну ничегошеньки не знаю.

— Расскажите это своей бабушке, Пуаро, — рассмеялся Джепп. — Уж вас-то я знаю. Меня не проведешь. Ну, хорошо, не хотите говорить, и не надо. Вас интересует информация об этом заведении. Извольте. На первый взгляд там все хорошо. Оно процветает. Все сходят с ума по этому ночному клубу, тратят бешеные деньги, чтобы туда попасть. Прибыль у них большая, правда, и расходы тоже. Налоги платят исправно. Владеет им какая-то русская, которая называет себя графиней. Так или иначе…

— Графиня Вера Роззакова. Я знаком с графиней, — перебил его Пуаро. — Мы с ней давнишние друзья.

— Но, по нашим неподтвержденным данным, она — подставное лицо, — продолжал Джепп. — Настоящий хозяин, скорее всего, Аристайд Папополус, но доказательств у нас нет. В действительности мы ничего точно не знаем.

— И именно поэтому инспектор Стивенс находился там? — вновь улыбаясь, поинтересовался Пуаро.

— О!.. — изумился Джепп. — Так вы видели Стивенса. Повезло парню. Хорошо покутил на денежки налогоплательщиков. Но пока он тоже ничего подозрительного не заметил.

— А что вы там ищете? — спросил Пуаро.

— Наркотики! — с досадой махнул рукой Джепп. — Продажа наркотиков в больших количествах!.. И оплата за них происходит не деньгами, а драгоценными камнями.

— В самом деле? — удивился Пуаро. — А факты есть?

— Фактов пока нет, — ответил Джепп, — есть только косвенные улики. Удалось установить, что леди Блэнк, или графиня Уотнот, считая, что доставать большие суммы наличными для платы за наркотики становится все труднее, а брать каждый раз из банка большие суммы подозрительно, придумала хитрый план. У нее есть фамильные драгоценности. Их берут время от времени на «чистку» или на «реставрацию» в такое место, где из них спокойно можно вынуть драгоценные камни, а вставить фальшивые. Потом эти драгоценные камни продают либо здесь, в Англии, либо на континенте. И все чисто: никаких «охов» или «ахов» по поводу их исчезновения. Рано или поздно обнаруживается, что из диадемы или ожерелья кем-то вытащены подлинные драгоценные камни и вставлены фальшивые. Заявляется в полицию. Леди Блэнк невиновна и не может понять, каким образом воры сумели осуществить подмену, так как драгоценные украшения вся время находились в доме. И посылают бедную полицию по ложному следу: разыскивать бывших горничных, ненадежных дворецких или подозрительных мойщиков окон.