Пояс Ипполиты (др. перевод) - Кристи Агата - Страница 4

Мисс Поуп снисходительно улыбнулась.

— Нельзя разочаровывать детей, господин Пуаро, — сказала она. — Уинни со временем научится рисовать.

— Не считаете ли вы, мадемуазель, — задумчиво сказал Пуаро, — что для ребенка было бы гораздо естественнее рисовать акварелью?

— Да, — согласилась мисс Поуп. — Вы совершенно правы. Я не ожидала, что она рисует маслом.

— А-а… — сказал Пуаро. — Вы позволите, мадемуазель?

Он снял картину с крюка, подошел с ней к окошку и долго ее рассматривал.

— Я хотел бы попросить вас, мадемуазель, — галантно сказал Пуаро, — дать эту картину мне.

— Но, господин Пуаро… — воскликнула мисс Поуп протестующе.

— Не нужно притворяться, мадемуазель, что картина вам очень нравится, — успокоил ее Пуаро. — Вы ведь сами видите, что картина нарисована ужасно.

— Отчасти я согласна с вами, — сказала мисс Поуп. — Конечно же, картина не имеет художественной ценности, но это подарок ученицы, и я…

— Уверяю вас, мадемуазель, — убежденно и настойчиво сказал Пуаро, — эта картина по сюжету не подходит для вашего кабинета.

— Я не понимаю, господин Пуаро, — возмутилась мисс Поуп, — почему вы так говорите…

— Минуточку терпения, мадемуазель, — успокоил ее Пуаро, — и я вам это докажу.

Он вынул из кармана бутылочку с какой-то жидкостью, губку и несколько тряпочек.

— Сначала, мадемуазель, — сказал Пуаро, — я хочу рассказать вам одну сказку. Старую сказку о том, как гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя.

Рассказывая, Пуаро быстро работал губкой и тряпочками. Запах скипидара наполнил комнату.

— Вы часто ходите в театр, мисс Поуп? — спросил Пуаро.

— Нет, — ответила она, — мне там скучно.

— Согласен, — сказал Пуаро, — но иногда виденное там очень поучительно. Особенно когда актриса за считанные минуты превращается из простой девушки в танцовщицу кабаре, сияющую под огнями рампы, потом через десять минут она — низкорослая девочка с аденоидным лицом, одетая в гимнастическое трико, а еще через несколько минут — она — цыганка в лохмотьях, предсказывающая судьбу каравану.

— Вполне возможно, — вежливо согласилась мисс Поуп, — но я не понимаю…

— Я вам сейчас рассказываю и показываю, — терпеливо объяснял Пуаро, — какой трюк был проделан с Уинни Кинг. Ученица, школьница пятнадцати лет, с косичками, очками и специальной зубной пластинкой, входит в туалет вагона, а через пятнадцать минут оттуда выходит «очень подозрительная особа». Вид у нее другой: шелковые чулки, туфли на высоком каблуке, норковое манто, чтобы скрыть школьную одежду, и вельветовая шляпка, а на лице румяна, брови подведены, губы намазаны. Была ли она артисткой? Только Господь Бог может это знать! Но вы, мадемуазель, вы ведь часто видите, как ваши неуклюжие, порой некрасивые, даже безобразные девочки-школьницы однажды превращаются в прелестные создания.

— Вы хотите сказать, — всплеснула руками мисс Поуп, — что Уинни Кинг сама…

— Нет, — остановил ее Пуаро, — не Уинни Кинг. Уинни похитили еще на пути из Кранчестера в Лондон, а наша «очень подозрительная особа» заняла ее место. Мисс Буршоу никогда не видела Уинни Кинг, откуда ей было знать, что эта девочка с косичками и со специальной зубной пластинкой — не Уинни Кинг, а преступница? Но эта «очень подозрительная особа» не могла приехать прямо в пансион, потому что вы, мисс Поуп, знали настоящую Уинни Кинг в лицо. Итак, гопля! Уинни исчезает в туалете, и оттуда выходит жена Джеймса Эллиота, она записана в его паспорте. Две косички, очки, чулки, зубная пластинка занимают мало места, их можно легко спрятать, что она и сделала, но большие черные туфли и громадная английская шляпа… от этого необходимо было избавиться — это-то и полетело из окна вагона. Позже настоящую Уинни в полубессознательном состоянии привезли во Францию и высадили на автомагистрали около города Амьен. А если все эти дни ей давали скополамин, то она практически ничего не будет помнить.

Некоторое время мисс Поуп с удивлением слушала рассказ Пуаро.

— Но почему? — вдруг спросила она. — Зачем такой маскарад с переодеванием?

— Все дело в багаже Уинни, — мрачно объяснил Пуаро. — Эти люди хотели вывезти из Англии то, что искали французская и английская полиции и таможенные службы, — краденую вещь. Какое самое безопасное место? Конечно же, чемодан школьницы, отправляющейся на учебу в пансион мисс Поуп в Париже. Ваше заведение всемирно известно, мадемуазель, а после всего случившегося вполне естественно со стороны полиции потребовать доставки вещей девочки для осмотра.

— Но, к счастью, — Пуаро улыбнулся, — в дело вмешался распорядок вашего заведения, мадемуазель: сразу по приезде распаковывать и раскладывать по местам все вещи вновь прибывших девочек. И кроме того, картина, подаренная вам от имени Уинни Кинг, — это не та картина, которую девочка нарисовала сама вам в подарок.

Пуаро подошел к мисс Поуп поближе.

— Вы дали мне картину, — сказал он. — Я сказал вам, что картина не подходит для стен этого заведения, и обещал вам доказать это. Взгляните.

Он повернул картину к мисс Поуп.

Как по волшебству, грубо нарисованный Кранчестерский мост исчез. На картине в ярких сочных тонах был изображен классический сюжет.

— Пояс Ипполиты, — пояснил Пуаро. — По легенде царица амазонок Ипполита отдает Гераклу свой пояс, подаренный ей богом войны Аресом… Картину нарисовал Рубенс. Шедевр изобразительного искусства… но, к сожалению, как я уже сказал, не для этих стен.

Мисс Поуп слегка покраснела.

Ипполита, вся нагая, протягивала свой пояс Гераклу, у которого через плечо свешивалась львиная шкура. Рукой гениального мастера Рубенс изобразил и четко выделил особенности анатомии человека.

Мисс Поуп пришла в себя, к ней вернулось самообладание.

— Прекрасная работа, — согласилась она, — но, к сожалению, вы правы, господин Пуаро. Нужно щадить чувства родителей… Некоторые из них так узко мыслят… Ну, вы понимаете, что я имею в виду.

Когда Пуаро уже собирался покинуть стены пансиона, на него было совершено нападение…

Он был окружен, подавлен, смят толпой девочек.

— Боже мой! — воскликнул Пуаро. — Это действительно нашествие амазонок!

— До нас дошли слухи, мосье… — начала было высокая белокурая девочка, — что вы…

Ее слова потонули в хоре двадцати пяти молодых звонких голосов, которые узнали знаменитого детектива Эркюля Пуаро. Все они на разные лады и в разной тональности произнесли одну и ту же фразу.

— Мосье Пуаро, — галдели они, — не будете ли вы так любезны внести свой автограф в мою записную книжку!