Пьесы - Лорие Мария Федоровна - Страница 16

МИССИС ХЭШЕБАЙ (с апломбом самого изысканного свойства). Ш-ш-ш… ш-ш-ш… ш-ш-ш… Мистер Менген, ваше достоинство обязывает вас вычеркнуть из памяти все, что вы слышали в то время, когда вы так мило притворялись, что изволите спать. Это отнюдь не предназначалось для вашего слуха.

МЕНГЕН. Притворялся! Неужели вы думаете, что, если бы я только притворялся, я бы лежал здесь беспомощный и выслушивал всю эту клевету, ложь, несправедливость? Терпел бы это ляганье в спину, это поношенье… Если бы я только мог встать и сказать вам всем, что я о вас думаю! Удивляюсь, как меня не разорвало.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (воркующим голосом). Вам все это приснилось, мистер Менген. Мы только говорили, какой у вас удивительно мирный вид во сне. Вот и все. Ведь правда, Элли? Поверьте мне, мистер Менген, все эти неприятные вещи причудились вам в самую последнюю секунду, перед тем как вы проснулись. Это просто Элли погладила вас по голове против шерсти. И это пренеприятное ощущение вызвало у вас такой неприятный сон.

МЕНГЕН (угрюмо). Я верю снам.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Я тоже. Только они всегда сбываются наоборот.

МЕНГЕН (все его чувство бурно прорывается наружу). Нет, я до самой смерти не забуду, что, когда вы кокетничали со мной в саду, вы просто дурачили меня. Это было грязно, подло, недостойно так поступать. Вы не имели права привлекать меня к себе, если я вам внушал такое отвращение. Не моя вина, что я не молод и что у меня усы не вроде бронзовых канделябров, как у вашего уважаемого супруга. Есть вещи, которые порядочная женщина не позволит себе по отношению к мужчине, как мужчина не позволит себе ударить женщину в грудь.

Гесиона, пристыженная, садится на диван и закрывает лицо руками. Менген тоже опускается в кресло и начинает всхлипывать, как ребенок. Элли переводит глаза с одного на другого. Миссис Хэшебай, услышав эти жалобные звуки, отнимает руки от лица и глядит на Менгена. Потом вскакивает и подбегает к нему.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Не плачьте. Я не могу этого вынести. Неужели я разбила ваше сердце? Я не знала, что оно у вас есть. Разве я могла это знать?

МЕНГЕН. Мужчина я или нет?

МИССИС ХЭШЕБАЙ (полуласкательно, полушутя и вместе с тем очень умильно). Ах, нет. Не то, что я называю мужчиной. Вы – Босс. И больше ничего. Ну, а зачем же Боссу сердце?

МЕНГЕН. Значит, вы нисколько не раскаиваетесь? Вам не стыдно?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Мне стало стыдно в первый раз в жизни, когда вы сказали, что это то же, что ударить женщину в грудь. И я поняла, что я наделала. Я чуть не сгорела от стыда. Я взяла свое, Босс. Разве вам этого мало?

МЕНГЕН. Так вам и надо! Вы жестокая, только одно и можно сказать – жестокая!

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Ну что же, жестокость была бы очень приятной вещью, если бы можно было найти такую жестокость, которая не причиняла бы боли. Кстати (усаживается около него на ручку кресла), как вас зовут? Ведь не Босс же наконец!

МЕНГЕН (отрывисто). Если вам угодно знать, меня зовут Альфред.

МИССИС ХЭШЕБАЙ (вскакивает). Альфред! Элли, его зовут, как Теннисона!

МЕНГЕН (вставая). Меня так назвали в честь моего дядюшки, от которого я никогда ни пенни не получил, будь он проклят. Но что из этого следует?

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Мне вдруг, знаете, пришло в голову, что ведь и вы тоже человек, что у вас была мать, как и у всякого другого. (Кладет ему руки на плечи и разглядывает его.) Крошка Альф.

МЕНГЕН. Ну и характер же у вас!

МИССИС ХЭШЕБАЙ. А у вас, оказывается, есть сердце, Альф. Крошечное такое, жалкое сердечко, но все-таки настоящее. (Внезапно отпуская его.) Ну, а теперь идите и помиритесь с Элли. У нее было достаточно времени, чтобы придумать, что вам сказать. Гораздо больше, чем у меня. (Быстро уходит в сад через правую дверь.)

МЕНГЕН. Эта женщина своими руками вам всю душу наизнанку вывернет.

ЭЛЛИ. Вы по-прежнему еще влюблены в нее, несмотря на все, что мы о вас говорили.

МЕНГЕН. Неужели все женщины такие, как вот вы с ней? Неужели они ничего больше не думают о мужчине, кроме того, что от него можно получить? А вы даже и этого не думали обо мне. Вы думали только о том, сколько времени проносятся ваши перчатки.

ЭЛЛИ. Когда мы с вами поженимся, мне не придется больше об этом думать.

МЕНГЕН. И вы рассчитываете, что я женюсь на вас после того, что я здесь слышал?

ЭЛЛИ. Вы не слышали от меня ничего такого, чего бы я не говорила вам раньше.

МЕНГЕН. Вы, верно, думаете, что я без вас жить не могу.

ЭЛЛИ. Я думаю, что теперь вы будете чувствовать себя одиноким без всех нас, – теперь, когда вы нас так хорошо узнали.

МЕНГЕН (с каким-то воплем отчаяния). Неужели за мной никогда не останется последнее слово?

КАПИТАН ШОТОВЕР (появляется в двери из сада). Чья это душа предается здесь мучениям ада? Что тут случилось?

МЕНГЕН. Эта девица не желает всю жизнь думать о том, сколько времени проносятся ее перчатки.

КАПИТАН ШОТОВЕР (проходит через комнату). А зачем они? Я их никогда не ношу. (Исчезает в кладовой.)

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД (появляясь из двери с левого борта в роскошном обеденном туалете). Что это такое здесь происходит?

ЭЛЛИ. Этот джентльмен интересуется, останется ли за ним когда-нибудь последнее слово.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД (подходит к дивану). Я бы ему позволила сказать последнее слово, дорогая. Самое главное, это вовсе не сказать последнее слово, а поставить на своем.

МЕНГЕН. Она хочет и того и другого.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Этого ей не добиться, мистер Менген. Последнее слово всегда остается за провидением.

МЕНГЕН (в совершенном исступлении). Вот теперь вы еще будете меня религией пичкать. В этом доме человеком играют, точно это футбольный мяч. Я ухожу. (Направляется в переднюю, но его останавливает окрик капитана, появляющегося из кладовой.)

КАПИТАН ШОТОВЕР. Куда вы это, Босс Менген?

МЕНГЕН. К черту из этого дома. Ну, довольно этого с вас? С вас и со всех остальных?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Двери открыты, вы свободно можете войти и уйти. Вся ширь земная, просторы морей и купол неба ожидают вас.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. А ваши вещи, мистер Менген? Ваши чемоданы, щетки, гребенки? Ваши пижамы?

ГЕКТОР (появляясь в двери с правого борта в красивом костюме бедуина). Зачем этот беглый раб потащит с собой свои цепи?

МЕНГЕН. Правильно, Хэшебай. Оставьте себе мои пижамы, миледи. Может быть, пригодятся.

ГЕКТОР (подходит слева к леди Эттеруорд). Давайте все уйдем в мрак ночной и бросим все, все позади.

МЕНГЕН. Нет, вы оставайтесь там, где вы есть. В обществе я не нуждаюсь. Особенно в женском.

ЭЛЛИ. Пусть идет. Он чувствует себя здесь несчастным. Он рассердился на нас.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Ступайте, Босс Менген. И когда вы обретете страну, где есть счастье и нет женщин, сообщите мне ее координаты. Я присоединюсь к вам.

ЛЕДИ ЭТТЕРУОРД. Вам, конечно, будет очень неудобно без ваших вещей, мистер Менген.

ЭЛЛИ (нетерпеливо). Идите, идите. Почему же вы не уходите? Такая ночь чудесная. Уснете в поле или, там, в вереске. Возьмите мой плащ, вы можете его себе постелить. Он висит в передней.

ГЕКТОР. Утренний завтрак у нас в девять. А то можете позавтракать с капитаном в шесть утра.

ЭЛЛИ. Покойной ночи, Альфред.

ГЕКТОР. Альфред! (Бежит к двери и кричит в сад.) Рэнделл! Менгена зовут Альфредом.

РЭНДЕЛЛ (в смокинге, появляется в двери слева). Значит, Гесиона выиграла пари.

В двери с правого борта появляется миссис Хэшебай, левой рукой она обхватывает шею Гектора, увлекает его к дивану, а правой рукой обнимает за шею леди Эттеруорд.

МИССИС ХЭШЕБАЙ. Они мне не верили, Альф.

Все с интересом смотрят на Менгена.