Империя серебра - Иггульден Конн - Страница 102

Согласно «Сокровенному сказанию монголов», Тулуй смерти от клинка предпочел яд, но я такую развязку изменил. Кровавое жертвоприношение животных было частью попытки спасти Угэдэя, и два события у меня как бы сошлись воедино. Сын Тулуя Менгу при всем этом определенно присутствовал, однако о диалоге сына с отцом нигде не упоминается.

Небольшая справка насчет расстояний. Ко времени Угэдэя сеть ямских станций простиралась уже всюду, куда только распространялось монгольское влияние. Расположенные вдоль больших дорог на расстоянии сорок километров друг от друга, они были хорошо оснащены всем необходимым. С регулярными сменами лошадей срочное сообщение могло за день пронестись на расстояние в сто шестьдесят километров – если надо, то с одним и тем же гонцом. У гонцов были специальные пояса с бубенцами, так что на ямских станциях их приближение слышали заранее и к их приезду были уже готовы вода, еда и свежая оседланная лошадь. Тысяча шестьсот километров за десять дней – в ту пору даже не достижение, а скорее норма. Такие линии связи делали ханские тумены просто летучими, и в этом плане с ними не могла соперничать ни одна из армий той эпохи.

Шаман Морол – лицо вымышленное, хотя у хана имелись свои прорицатели и врачеватели. В Монголии до сих пор, если ребенок рождается с лишним пальцем, это означает, что он «избран» быть шаманом. Такие дети не должны ни охотиться, ни удить рыбу – их берут на содержание общины; детям же вменяется овладеть премудростями шаманства или стать целителями, а также хранителями местной истории и традиций. Эти люди и сегодня пользуются большим авторитетом.

Древние бамианские Будды в Афганистане существовали на самом деле. Одна статуя в высоту была тридцать семь, другая – пятьдесят пять метров. Обоих Будд в 2001 году взорвали талибы. Ходят легенды, что в горах есть еще и третий, «спящий» Будда.

Западный поход Субэдэя длился примерно с 1232 по 1241 год. За это время багатур покорил земли русских, болгар и венгров, взял Буду и Пешт, атаковал Польшу и нынешнюю Сербию, а его разведчики успели дойти до Северной Италии. Всего за одну зиму на протяжении двух месяцев его тумены взяли двенадцать обнесенных стенами русских городов. При штурмах монголы применяли тараны, баллисты и даже катапульты, которые освоили в ходе войны с северным Китаем. Руси военную машину монголов остановить было нечем.

Субэдэй действительно предпочитал вести боевые действия зимой, используя замерзшие реки как дороги сквозь неприятельские города. Как до него Чингисхан, Субэдэй и его военачальники к поверженным врагам были безжалостны и уничтожали огромную массу населения. Похоже, его беспокоило только одно – как бы не растянуть излишне линию фронта, чтобы не дать неприятелю возможность нанести удар с флангов или окружить его армию с тыла. Время от времени он делал боковые броски на территорию Польши, Венгрии и Болгарии с целью произвести зачистку против возможной консолидации сил противника.

Легендарные французские рыцари-тамплиеры говорили, что в то время между Субэдэем и Францией не было армии, способной остановить монгольское нашествие. Даже смерть Угэдэя едва ли воспрепятствовала бы дальнейшему продвижению Субэдэя, если бы рядом с ним не оказались ханские родичи-тайджи. Там был сын Джучи Бату, а также сын Угэдэя Гуюк. С ними находился и Угэдэев внук Кайду. Это он вместе с Байдуром напал на Польшу и сражался в масштабной битве под Лигницем, не дав польским армиям ударить во фланг основного броска монголов на Венгрию. Кайду в качестве персонажа я в свое повествование не вводил, опасаясь возникновения «синдрома русского романа», где через каждую страницу появляются все новые герои, пока вконец запутавшийся читатель не теряет ориентир. В канву похода я вписал Менгу – он в нем действительно участвовал, во всяком случае до Киева. Хубилай в группе тайджи у меня не фигурирует. Он остался в Каракоруме, где изучал буддизм и потихоньку насаждал цзиньское влияние, которое будет довлеть над ним во взрослой жизни.

Джэбэ в той кампании тоже не участвовал, хотя я и отвел ему место в качестве второстепенного персонажа. К сожалению, о его последних днях «Сокровенное сказание монголов» умалчивает. Как и Хачиун с Хасаром, некогда могущественный военачальник исчезает со страниц истории без следа. Внезапная смерть в ту эпоху была обычным делом, и эти люди наверняка умерли вследствие болезни или ранения – настолько обыденно, что летописцы не обратили на их уход никакого внимания.

А вот Темугэ отличился. Вскоре после смерти Угэдэя он совершил необдуманную попытку стать ханом, но она не удалась и его казнили.

Примечательно, что Сорхахтани на самом деле достались права и посмертные титулы ее мужа. Через этот шаг она мгновенно сделалась самой влиятельной женщиной во всем ханстве, а может, и во всем тогдашнем мире. Через влияние и наставничество матери трое из четверых сыновей Сорхахтани со временем стали ханами. Сама же она во всем поддерживала Угэдэя, а он давал ей наставления и разъяснял принципы управления и роста империи. Правда, в одном Сорхахтани его все-таки ослушалась – отказалась связать себя брачными узами с его сыном Гуюком. Предложение хана она отвергла, предпочитая сосредоточить свою недюжинную энергию на своих сыновьях. История доказывает, что в этом вопросе вдова Тулуя проявила мудрость и прозорливость.

Когда тумены Субэдэя через Карпатские горы вошли в Венгрию, там их встретили армии венгерского короля Белы IV. До этого монарх приютил у себя в стране двести тысяч половцев. Этот тюркский народ, во многом схожий с самими монголами, был вынужден изойти из Руси. Временный приют половцам дали в обмен на принятие христианства. Их хан Котян крестился, а свою дочь, чтобы скрепить союз, отдал замуж за сына короля Белы. Последний со своей стороны мог рассчитывать на конное войско кочевников и в случае необходимости выставить его вместе со своей армией против врага. Помимо этого, он ожидал помощи еще и от императора Священной Римской империи Фридриха II, во владения которого входили нынешние Германия, Италия, Сицилия, Кипр и Иерусалим; претендовал он и на церковные домены папы Григория IX.

У самого Фридриха с папой Григорием шла в это время жестокая междоусобица; понтифик даже объявил императора антихристом. В результате король Венгрии остался с монгольским нашествием фактически один на один. Правда, у него была некоторая поддержка от эрцгерцога Австрийского, но она оказалась ненадежной – ушла сразу же после того, как во время некоей драки погиб Котян. Ушли и половцы.

То, что король Бела разослал по градам и весям своего королевства окровавленные мечи, – чистая правда. И народ действительно поднялся. Существует свидетельство о письменном послании, которое королю направил Бату. В нем содержалось суровое в своей простоте требование выдать русских половцев и их хана Котяна монголам. Звучало оно так: «Слово до меня дошло, что ты взял к себе под защиту половцев, слуг наших. Откажи им в приюте, а не то стану я из-за них тебе врагом. Им, у которых нет домов и которые живут в поле, уйти будет легко. А вы, живущие в домах и городах со стенами, – куда вы от меня уйдете?»

Буда и Пешт находились в семи тысячах двухстах двадцати километрах к западу от Каракорума. Субэдэй без преувеличения великим походом провел свои тумены через нынешние Казахстан, Россию и Украину (были взяты Москва и Киев), Румынию, Венгрию, Польшу, Литву, Чехию и Хорватию. Они уже вторглись в пределы Австрии, когда внезапно умер Угэдэй. Между прочим, слово «татары» применительно к монголам первым ввел в обиход французский король Людовик IX. Вот как это было. Готовя свое войско к военной кампании, он сказал жене, что его солдаты непременно пошлют тартаров в ад, или же тартары пошлют их в рай. Он намеренно исказил латинское название ада, «Tartarus», и в итоге искаженное прозвище «тартар» (или «татар») пристало к монголам в среде европейцев намертво и прошло сквозь века.