Русская Доктрина - Кобяков Андрей Борисович - Страница 80

- значительное влияние “романтиков-неоконсерваторов” на принятие стратегических решений в США; экспансия США в последнее время является в значительной степени реакцией на нестабильную экономическую ситуацию в самих США (война как продолжение политики другими средствами);

- независимо от механизма осуществления террористической операции в США 11 сентября 2001 года, результат событий этого периода состоит в перераспределении стратегического присутствия США в Центральную Азию с приближением военно-стратегических мощностей к границам КНР;

- игнорирование норм международного права руководством Соединенных Штатов Америки, попытки разрешения конфликтов средствами политического давления; создание новых и экспансия ранее учрежденных так называемых “неправительственных” организаций с целью “демократизации” непокорных (rogue) режимов;

- снятие антитеррористической пропаганды с повестки дня внешней политики США (2005) свидетельствует о декларативном и декоративном характере риторики предшествующего периода и намеренной манипуляции международным общественным мнением; отказ ведущих стран – членов НАТО, а также России, от участия в военных действиях в Ираке свидетельствует о провале стратегического замысла США

- стратегические разработки США с середины 1990-х гг. в рамках концепции complexity и теории хаоса свидетельствуют о сознательно избранной ставке на нестабильность в мировых процессах, при открыто декларируемом первенстве национальных интересов США над международным правом;

- распространение “цветных революций” на постсоветскую территорию Центральной Азии, а также на Ближний Восток (Ливан) в контексте передела теневых сфер влияния, в особенности с применением “стратегии хаоса”, создает угрозу масштабного кризиса государственности в странах-мишенях и их непосредственном окружении, с последующим неупорядоченным ростом миграционных потоков и экспансией радикальных, в том числе метарелигиозных, часто управляемых извне идеологических ресурсов;

- прямое или опосредованное давление со стороны консолидированных западных сил (государств, международных институтов и корпораций) на российские государственные и частные корпорации с целью срыва проектов и программ экономического развития, разрабатываемых российской стороной в сотрудничестве с экономическими структурами государств Восточной Азии и Ближнего Востока; использование “демократизации” отдельных государств СНГ для отчуждения собственности российских компаний на их территориях; целенаправленные меры по ограничению товарных рынков, в первую очередь рынков сбыта вооружений, драгметаллов и алмазов российского производства, вопреки декларируемым принципам рыночной экономики; прямое и опосредованное давление на российскую политику в области ядерной энергетики как в военной, так и в мирной области, включая международные проекты;

- при этом само Российское государство утрачивает рычаги политического влияния как в государствах Запада, так и в развивающихся странах в связи с отказом от идеологической доктрины периода СССР, не получившей какой-либо относительно адекватной замены; происходит дальнейшее свертывание внешнеполитических позиций России в регионах мира, стратегически важных для ее международного положения, в первую очередь на Балканах и в Центральной Азии; наблюдается зыбкость и несамостоятельность дипломатии РФ на Ближнем Востоке, вакуум дипломатии в значимых регионах Африки и Центральной Америки с игнорированием интересов прежних союзников.

2. Дальний Восток – недооцененный полюс

Сегодня говорить об “однополярности” мира – значит впадать в ошибку, как стратегическую, так и фактологическую. Однако важно уже то, что “однополярность” существует в головах многих дипломатов и политиков, в первую очередь российских. Россия отказывается решать те или иные свои внешнеполитические проблемы напрямую, стараясь использовать Америку в качестве “медиатора”, и там, где американского влияния не хватает, мы оказываемся бессильны – как, к примеру, в “калининградском вопросе”. Не только внешнеполитические решения, но и внутренние реформы в России строятся из расчета на то, что через 20 лет США и Европа будут столь же влиятельны, как и сегодня.

Так ли это?

Не только внешнеполитические решения, но и внутренние реформы в России строятся из расчета на то, что через 20 лет США и Европа будут столь же влиятельны, как и сегодня. Но так ли это?

Строго говоря, США никогда не были единственной сверхдержавой. Если они и могли когда-то всерьез претендовать на этот статус, то только в первые годы после Второй мировой войны, когда на их долю приходилось около половины мирового промышленного производства и когда они монопольно обладали ядерным оружием. Производство МБР началось в Китае в начале 70-х годов. Поэтому неудивительно, что уже в середине 70-х годов американская политика в отношении КНР строилась на том принципе, что он является сверхдержавой и что поэтому полная нормализация отношений КНР и СССР (результатом которой стал бы блок двух сверхдержав) будет иметь для США катастрофические последствия. Этот факт прекрасно отражен в мемуарах Г. Киссинджера, руководившего американской внешней политикой при президенте Никсоне, и Дж. Форда, который был при Никсоне вице-президентом и занял пост президента после ухода Никсона в отставку после уотергейтского скандала. Любопытно, что в Пекине действительно ничего не имели против того, чтобы США после распада СССР изображали из себя “единственную сверхдержаву”, но это не означает, что там когда-либо считали США таковой.

Уже в середине 70-х годов американская политика в отношении Китая базировалась на том принципе, что он является сверхдержавой и что поэтому полная нормализация отношений КНР и СССР (результатом которой стал бы блок двух сверхдержав) будет иметь для США катастрофические последствия. Этот факт прекрасно отражен в мемуарах Г. Киссинджера и Дж. Форда.

В издающейся в США и Европе справочно-аналитической литературе, освещающей те или иные аспекты состояния системы вооруженных сил различных государств, обычно сообщается, будто Китай располагает карликовыми ядерными силами (сравнимыми по числу боезарядов с ядерными силами Израиля) и ничтожным количеством стратегических ракет. Такого рода подход к изображению ракетно-ядерных возможностей КНР отчасти диктуется стремлением избежать паники американской элиты, к которой та склонна (что ярко проявилось в связи с событиями 11 сентября 2001 г.), а отчасти тем, что руководящие сферы США и Европы и после исчезновения СССР придают большое значение поддержанию западного и особенно американского общественного мнения в состоянии антироссийской мобилизации.

Впрочем, бывают и исключения, не всегда Китай представляется в виде военного карлика. Так, в номере журнала “Ньюсуик”, вышедшем в свет после кончины Дэн Сяопина, приводится карта, на которой показано размещение 13 баз китайских МБР, что соответствует наличию в состоянии боеготовности около 1 тыс. МБР. Там же сообщается, что военные расходы КНР равны 182 млрд долларов. Это уже не военный карлик.

Из китайских источников (обычные публикации, интервью руководящих лиц) известно, что принятый в 1979 г. план предусматривал к 1990 году вывести вооруженные силы КНР на уровень, которого достигли в 1980 г. вооруженные силы “сверхдержав” (США и СССР), а в 2000 г. планировалось достижение китайского паритета со “сверхдержавами”. В КНР в общедоступных изданиях опубликована масса данных, которые не оставляют сомнения в том, что этот план был реализован.

О производственном аппарате военной промышленности Китая (включая ракетную и ядерную) сегодня из китайских публикаций известно больше, чем о производственном аппарате военной промышленности США. Он огромен. Компания по производству баллистических ракет располагала в 1999 г., не считая филиальных предприятий, 56 предприятиями, а Компания по производству ракет ПВО–ПРО – 57 предприятиями. Всего – 113 основных заводов без предприятий авиационной промышленности. Это больше, чем число средних и крупных заводов, которыми располагают все американские авиакосмические корпорации. И это только ракетная промышленность. При таких мощностях, даже если бы КНР вообще не располагала принятыми на вооружение стратегическими ракетами, она могла бы стать великой ракетной державой максимум за 2 года.