Русская Доктрина - Кобяков Андрей Борисович - Страница 72

Говорить, что новоевропейские политические системы являются наиболее успешными и эффективными – явное отступление от истины. Они обеспечивают определенную политическую устойчивость, но не обеспечивают подлинной национальной мобилизации. Когда встает задача экстренной мобилизации нации, для осуществления ее в рамках подобных режимов формируются неформальные политические надстройки, основанные на харизме лидера или на передаче ему политической элитой особого кредита доверия – так создавалась фактическая диктатура Франклина Рузвельта в США или режим личной власти де Голля во Франции.

Напротив, разумное сочетание первичных политических форм при условии концентрации всего политического организма вокруг единой национальной цели позволило бы России не только выйти из кризиса, но и выработать наконец новую политическую модель, которая была бы для России органичной и исторически своеобразной. Мы попытаемся изложить здесь некоторые базовые принципы этого устройства, которое могло бы быть не менее сложным, чем современная западная демократия, но только эта сложность лежала бы в совсем другой плоскости.

Национальной властью России должна стать совокупность трех государственных начал – демократии, компетентной аристократии и единоначалия в их конкретных политических формах. Примитивизация этих принципов – узурпация единоличной власти, “демократическая” демагогия или формирование олигархических кланов – наносит ущерб согласованному национальному порядку. Необходимостью соблюдения этого “золотого правила” (согласованного сочетания политических начал) определяется сложность излагаемой системы по сравнению, допустим, с монархией или популярными разговорами о национальной диктатуре.

Национальной властью России должна стать совокупность трех государственных начал – демократии, компетентной аристократии и единоначалия в их конкретных политических формах. Примитивизация этих принципов – узурпация единоличной власти, “демократическая” демагогия или формирование олигархических кланов – наносит ущерб согласованному национальному порядку

3. Три принципа государственного устройства

1). Итак, первым принципом гармоничного государственного устройства должен быть принцип демократии, в значительной степени минующей посреднические представительные институты. Это значит, что ключевые политические решения, требующие всенародного обсуждения, должны приниматься самими гражданами, а также их объединениями. Подлинным инструментом непосредственной демократии могла бы стать система советов (можно повторить удачный термин, утвердившийся в ХХ веке, но совсем с иным смыслом), то есть групп граждан равной численности (минимальное число – 100 человек), имеющих право обсуждать и открытым или закрытым голосованием выносить решения по важнейшим политическим вопросам. Выносимые на всенародное обсуждение решения должны приниматься большинством от высказавшихся советов, а решения в советах – большинством, но вне зависимости от какого-либо кворума. Тем самым каждому гражданину должно быть предоставлено право активного участия (или неучастия в случае непосещения совета) в политике и принятии решений, причем не только в качестве избирателя, но и в качестве активного агитатора в пользу того или иного мнения. А конечное решение будет приниматься не просто большинством, но большинством убежденных в его правильности гражданских сообществ. Помимо плебисцитарных функций советы возьмут на себя и функции обсуждения и решения местных вопросов, тем самым они войдут в земскую, муниципальную, “низовую” систему самоуправления в качестве их элементарных единиц.

Реализация непосредственной демократии наиболее эффективна не через выборы депутатов, каждый из которых обладает слишком большой свободой для выражения собственных, личных политических взглядов, но через делегирование “выборщику”, “гласному”, “представителю” права передавать высшему представительному органу государства – Земскому собору – волю делегировавших их общин. По существу, в технических условиях современных коммуникаций роль “выборщиков” или “гласных” может взять на себя и надежная электронная система передачи “голоса” снизу вверх. Однако это не означает, что низовые “советы”, “общины”, “земства” не нуждаются в постоянных представителях в высших органах и институтах управления, в районных и областных центрах для наблюдения за ходом политической дискуссии и согласования законодательных и административных решений. Кроме того, представители низов могли бы контролировать четкость и оперативность поступления “гласа народа” по адресу, а при необходимости и дублировать его. В случае ошибки или неадекватной передачи мнения общины на Земском соборе или на оперативном совещании какого-либо уровня власти община должна иметь право не только требовать наказания виновных, но и отозвать свой голос. Ведь политическое и административное управление государством – это не спортивная игра, “судейские ошибки” здесь не должны быть необратимыми.

Земский собор не является прямым аналогом Федерального Собрания нынешней РФ, поскольку текущая работа по составлению законов, собиранию и согласованию законодательных инициатив будет передана в ведение специальных коллегий профессионалов при Сенате (см. ниже). Таким образом, главным делом Земского собора будет не разработка, а утверждение новых законов.

Через сочетание системы представителей и прямой демократической процедуры, прямого волеизъявления народа, через оптимизацию этого волеизъявления с помощью новейших технологий работа Земского собора и других демократических институтов перестанет быть “столичным” делом, оторванным от мест. Процесс согласований и обсуждений государственных решений будет в огромной мере интерактивным, прозрачным для всей нации, вовлекающим в выработку законов и указов не только делегатов, но и сами общины, советы, первичные субъекты политической жизни.

Другим элементом непосредственной демократии, в котором существует сегодня большая потребность, могли бы быть институты народных защитников (подобных древнеримским трибунам), обладающих правом вето на решения любых органов власти, нарушающие, по мнению защитника, права гражданина. Законность или незаконность наложения вето может быть предметом последующего судебного разбирательства. Однако система государственного управления и какие-либо частные структуры, могущие нарушить права гражданина, должны быть поставлены в условия, когда внезапное применение ими насилия, постановка всех перед свершившимся фактом станут попросту невозможными. Система советов и народных защитников, вместо фиктивной всеобщей демократии, в рамках которой “вся власть принадлежит народу”, но ни на что конкретно народ повлиять не может, отберет у народа фикцию всевластия, зато предоставит в его руки реальные инструменты влияния и самозащиты.

2). Второй принцип, который должен быть положен в основание гармоничного государственного устройства, – это принцип компетенции тех общественных групп, которые оказывают реальное квалифицированное влияние на общественное управление. Этот принцип оформляет аристократическое начало в государстве как начало, основанное на компетентности и обладании реальным знанием государственных и общественных дел. Аристократический этаж государственного строя должен быть выстроен в первую очередь при помощи ряда неизбираемых компетентных советов, охватывающих различные стороны национальной жизни. Ключевым из них должен являться Сенат (или он может именоваться Государственным Советом). Сенат может осуществлять постоянную законосовещательную, консультативную и директивную работу, относящуюся к государственному управлению, формулировать вопросы, выносимые на общенародное обсуждение, и принимать окончательные редакции законов, выработанные специальными законодательными коллегиями, в соответствии с предложениями всех институтов, обладающих правом законодательной инициативы.

Сенат будет олицетворять в государстве контур преемственности, обеспечивающий сохранность политических устоев при любой политической динамике. Сенат мыслится как несменяемое учреждение, самостоятельно следящее за соответствием своих членов их высокой должности. Сенат формируется на ¼ из представителей военно-служилого сословия, на ¼ из представителей духовного сословия с решительным преобладанием представителей Русской Православной Церкви, на ¼ из представителей академических и университетских корпораций и на ¼ пополняется по назначению Главы Государства. В Cенат могут входить также лица, занимающие или занимавшие четко определенные законом государственные должности. Члены Сената не состоят в политических партиях. Члены Сената несменяемы, их ротация осуществляется по мере выбытия по причинам физического характера или в соответствии с внутренними решениями Сената на основании решений службы нравственного самоконтроля Сената.