Русская Доктрина - Кобяков Андрей Борисович - Страница 117

Способность рынка регулировать экономику собственными силами, без внешних регулирующих воздействий, наиболее сильно выражена именно в том случае, когда денежная система построена на принципах золотого стандарта, когда реальными деньгами является золото.

В начале ХХ века система золотого стандарта была принята практически всеми крупными государствами не в последнюю очередь под влиянием того обстоятельства, что способность рынка регулировать экономику собственными силами, без внешних регулирующих воздействий, наиболее сильно выражена именно в том случае, когда денежная система построена на принципах золотого стандарта, когда реальными деньгами является золото. Только золотостандартная экономика обладает свойствами ваньки-встаньки и способна собственными силами довольно быстро изживать кризисы. Теоретики эпохи золотого стандарта это очень хорошо сознавали.

Все остальные типы рыночных экономик не в состоянии эффективно функционировать без более или менее сильных внешних регулирующих воздействий. То есть их способность к саморегуляции гораздо меньше, чем у экономики золотого стандарта.

Положения классической экономической теории, акцентировавшие способность рыночной экономики к саморегуляции, относились, строго говоря, только к экономикам золотостандартного типа. И их распространение на рыночные экономики современного типа с деньгами, стоимость которых определяется рынком (и в том числе на современную российскую экономику), ни теоретически, ни практически не корректно.

Положения классической экономической теории о способности рыночной экономики к саморегуляции относились только к экономикам золотостандартного типа, их распространение на экономики современного типа с деньгами, стоимость которых определяется рынком (и в том числе на современную российскую экономику), ни теоретически, ни практически не корректно.

К сожалению, российские пропагандисты способности рынка к саморегуляции об этих бесспорных фактах предпочитают не вспоминать.

Еще один бесспорный факт, тоже безнадежно забытый. Вполне экономически суверенный индивид возможен только в рамках экономик золотостандартного типа, в которых ни правительство, ни Центробанк не в состоянии регулировать стоимость денег и в которых инфляция, уничтожающая сбережения, в принципе не может быть сколько-нибудь значительной.

При всех своих достоинствах экономики золотовалютного типа имели и определенные дефекты. Прежде всего это ограничения на размеры денежной массы, связанные с ограничениями на количество наличных благородных металлов (золота и серебра) и c высокой чувствительностью к уровню конъюнктурных рисков. При высоком уровне конъюнктурных рисков (например, в связи с войной) автоматически проявлялась тенденция к выпадению золота из обращения, и свободный размен бумажных денег на золото оказывался невозможен. К аналогичным следствиям вела любая более или менее крупная эмиссия. Базирующаяся на системе золотого стандарта денежная система оказалась не в состоянии обеспечивать ни потребности военных экономик (что сразу же выявилось в начале Первой мировой войны), ни потребности экономик с высоким уровнем накопления, к каковым относятся все “экономики развития”. Кроме того, как выяснилось уже после Первой мировой войны, сохранение системы размена бумажных денег при определенном (выше критического) уровне затрат на обслуживание международных долгов (частных и государственных) становится невозможным.

Именно в силу этих причин Первая мировая война в известном смысле “убила” систему денежного обращения, основанную на принципе золотого стандарта. Попытки вновь вернуться к системе золотого стандарта в первоначальном или модифицированном варианте, предпринятые после окончания Первой мировой войны, оказались безуспешными.

В 30-е годы экономика основных развитых стран трансформировалась в экономику регулируемых денег и частично управляемого спроса и стала больше походить на экономику периода Первой мировой войны, чем на экономику ей предшествовавшего периода.

В конце Второй мировой войны сообщество стран с развитыми рыночными экономиками оказалось перед перспективой “соревнования” с советской динамичной экономикой административного типа, а затем и с динамичными экономиками других социалистических стран.

В этой ситуации, с учетом опыта 30-х годов и отчасти предшествующего периода, на вооружение была взята модель рыночного хозяйства, базирующаяся на следующих принципах:

1) доведение доли фонда накопления в ВВП до уровня, позволяющего соревноваться с административно-управляемыми экономиками с высокой нормой накопления;

2) допустимость компенсации различных дефектов рыночного механизма с помощью регулировочных воздействий на экономику средствами кредитно-денежной и бюджетной политики, а также путем регулирования тарифов и другими средствами;

3) допустимость в связи с этим прямого присутствия государства в различных секторах экономики, и в первую очередь в тех, которые непривлекательны при данных условиях для частного капитала, причем был принят тот принцип, что размеры этого присутствия должны определяться конкретными условиями;

4) увеличение масштабов регулируемого перераспределения ВВП, включая таковое по бюджетным каналам;

5) снижение социальных рисков за счет развития системы социальных выплат;

6) возможность адаптации экономической политики к данным конкретным условиям (допустимость широкого спектра ее вариаций) и высокий уровень суверенности отдельных экономических модулей.

Была перестроена и денежная система. В соответствии с соглашениями, заключенными в Бреттон-Вудсе в конце Второй мировой войны, связь денег с золотом была ослаблена (право обмена валюты на золото было сохранено только за центральными банками). На практике была допущена система множественных валютных курсов и развитая система контроля за перемещением валюты, которая лишь очень постепенно вытеснялась системой унифицированного валютного курса.

2. От “бреттон-вудской” модели к неолиберальной

Формирование модели, обладающей перечисленными чертами (смешанная регулируемая рыночная экономика с регулируемой же валютной сферой), началось с середины 30-х годов в США в рамках политики “нового курса” президента Ф.Д. Рузвельта. Однако эта модель может быть с некоторой натяжкой определена как “бреттон-вудская” модель рыночного хозяйства (или как “бреттон-вудская экономика”), поскольку основа для ее всемирного распространения (тиражирования во всех европейских и во многих азиатских странах) была заложена определившими основные параметры мировой денежной системы соглашениями, заключенными в Бреттон-Вудсе в 1944 году.

“Свободный мир” выиграл экономическое соревнование с СССР именно благодаря “бреттон-вудской” модели рыночного хозяйства, делающей возможным ускорение темпов развития экономики. После развала СССР в этих странах проявилась тенденция отказа от “бреттон-вудской модели” в пользу неолиберальной.

“Свободный мир”, как не без оснований было принято именовать в 50–70-е годы сообщество стран с рыночными экономиками, выиграл экономическое соревнование с СССР именно по той причине, что он в послевоенный период вооружился “бреттон-вудской” моделью рыночного хозяйства, делающей возможным развитие экономики высокими темпами.

После того как стало ясно, что сообществу развитых стран не надо больше соревноваться с СССР, в них проявилась тенденция отказа от “бреттон-вудской” модели рыночного хозяйства и перехода к модели рыночного хозяйства, известной ныне как неолиберальная, характеризующейся следующими основными особенностями:

1) дерегулирование экономики (“либерализация”);

2) приватизация;

3) увеличение экономического значения финансовых рынков;

4) полная отвязка денег от золота и благородных металлов вообще.

Практически такая отвязка была осуществлена еще в 70-е годы в связи с отказом США от принципа обмена доллара на золото в том виде, в каком это предусматривалось бреттон-вудскими соглашениями. Но окончательно принцип деметаллизации национальных денег был принят только в 1978 г. на конференции в Ямайке.