Люди в чёрном - Перри Стив - Страница 7

– Она сажает это к себе на колени, а ее муж и говорит: "Дорогая, эта зверюга ест мой попкорн"!

Джеймс Эдвардс недоуменно смотрел на сидящего перед ним человека в черном костюме. Тот хохотал так, словно ему в рот попала смешинка. У Эдвардса возникло смутное ощущение, что он знает этого человека – во всяком случае, встречал раньше. Но имени собеседника он не помнил, как и не помнил и того, каким образом очутился в баре, за столом, уставленным тарелками с едой и разнообразными бутылками. В памяти отложилась только погоня за каким-то типом, который в конце концов сиганул с моста над Сорок первой улицей…

Джеймс моргнул.

Мужчина напротив резко оборвал смех, взглянул на свои часы и сказал:

– О, мне пора. Спасибо за ужин. – Он полез во внутренний карман пиджака – должно быть, за деньгами.

– Одну минуту, – тихо проговорил Эдвардс. – Вы кто?

– Говорил я тебе, не налегай на текилу. Ты славный парень, но с пьянством надо заканчивать. Чтобы завтра – как стеклышко. – Незнакомец вручил Джеймсу визитку. – Жду тебя завтра, ровно в девять. Приходи. Скучно не будет.

Оставив на столе деньги, он поднялся и ушел.

Эдвардс повертел в пальцах визитку. С одной стороны были вытиснены три буквы: "MiB", с другой – от руки написано: "Бэттери-драйв, 504". Ясно, это в районе Бэттери-парка.

Джеймс снова окинул взглядом стол, потом вновь уставился на карточку. Нет, что-то здесь явно не так. И завтра он расшибется в лепешку, но выяснит, что именно.

Глава 6

Когда Бигбаг миновал шестую – и последнюю на этом пути – планету, красноватую и безжизненную, в звездолете было уже совсем темно. Подержанный "Искатель-кому-бы-дать-в-морду", взятый за долги у Бул-Булара, торговца антиквариатом с планеты Ха, оказался сущим барахлом. Он опотевал внутри, подванивал регенераторами и двигался по субпространству сложным вихляющимся зигзагом. Бигбаг интенсивно стимулировал чувствительные лепестки бортовой компьютриссы, хлестал расслабленной хелицерой между фасетками внутреннего сенсора, однако корабль только уныло поддавал задом, фыркал, но ходу не прибавлял. На пожелтевших от времени дисплеях высвечивались облака разреженного межпланетного газа, похожие на клубы застывшего навсегда дыма. Нестерпимо и нескончаемо звенел зуммер предупреждения о метеоритной опасности. В мутном от космической пыли небе дрожали редкие тусклые звезды. Дул порывами солнечный ветер, нейтральный и отрицательно заряженный одновременно – как это обычно бывает вблизи от небольших молодых, вступивших в свою весеннюю пору звезд.

Бигбаг плотнее закутался в спальный кокон и сокрушенно плюнул на пульт. Плевок замерз на лету.

Все равно торопиться не имело смысла. До известной ему встречи оставался галактический час, а цель его полета – двойная планета – уже горбилась прямо по курсу. Большая часть – педерастического цвета шарик, распаханный, заболоченный, наверняка воняющий неживой ржавчиной, – и малая часть, вся в кратерах, оставшихся на месте укреплений времен последнего Вторжения, На краю темного материка вспыхивало и гасло угрюмое зарево: наверняка огни какого-нибудь Мухосранска, который аборигены с присущим дикарям напыщенным самомнением именуют Центром Вселенной, Большим Яблоком или Новым Вдохновенным Восторгом Для Всех. На миллионы галактических лет отстала от жизни эта планета, населенная мелкими нелепыми созданиями, залитая ядовито-соленой водой, пораженная позитивизмом, нанизмом и зловонным разжижением ганглиев.

Бигбаг вздохнул. В конце концов, он сам вызвался исполнить эту миссию. Так стоит ли ворчать?

С леденящим душу визгом корабль врезался в атмосферу.

– Я вкалываю целыми днями, от рассвета до заката, весь в говне, как последняя мексиканская свинья. И я по праву хочу, чтоб дома было чисто и чтоб меня ждал на столе ужин: хороший сочный и жирный бифштекс! А ты мне подсовываешь какой-то куриный помет, который я и без тебя могу жрать сколько душе угодно, просто пойти в курятник и там жрать его и жрать! Ты ни на что не годишься, Беатрис! Ты только куришь, спишь и воняешь во сне! Зачем мне такая жена? От моей машины больше толку даже в постели…

Грохот потряс дом. Огненная вспышка на миг сделала все белым и черным. Посуда запрыгала на столе. Эдгар протянул руку и снял со стены ружье. Вышел на крыльцо. Постоял. На месте его возлюбленного пикапа зияла дымящаяся яма… Повернулся к вышедшей следом жене.

– Придется мне утешаться с тобой… А ну, неси свою жирную задницу в дом! Сиди там и не высовывайся.

– Эдгар!

– Я сказал – в дом! – рявкнул он так, что посуда подпрыгнула вновь.

Она сочла за лучшее вернуться. Эдгар был расстроен. А когда Эдгар расстроен, то лучше делать так, как он говорит. Тем более что повод для расстройства на этот раз у него был хуже не придумаешь.

Бесшумных засад не бывает. Танторианских боевых роботов-трансформеров выдает скрип изношенных шестеренок, зеленым дракончикам с Драко вечно не хватает маалокса, и они отрыгивают излишки пламени, гнусо-химерские сновидцы алчно скрежещут во сне зубами, а картунские мультяки не в силах сдержать игривые мысли, и они всплывают над ними в виде разноцветных пузырей. Но вокруг было тихо. И только на самом краю ямы топтался маленький плотный двуногий клоп с металлической палкой в верхних педипальпах.

Бигбаг напряг шейные мышцы, пробуждая к активности вживленного прямо под хитин переводчика-телепата с Галакарасса. Эти маленькие паразиты в диком виде весьма опасны, поскольку способны внушить носителю все что угодно, но выращенные и воспитанные в должном почтении и страхе – просто незаменимы.

– Доброе время суток, – сказал Бигбаг.

Абориген затараторил в ответ, и с очень небольшим запозданием Бигбаг стал понимать его.

– …дернись, и я засажу тебе так, что твоя межпланетная задница лопнет мелкими брызгами, как поносный воздушный шарик! Ты понял меня, козел галактический?

– Что-то случилось? – спросил Бигбаг, прислушиваясь.

– Ты своей поганой вонючей ржавой уродливой скотской мерзкой паскудной тарелкой раздавил мою машину! Да я тебя щас на запчасти разделаю, а то, что останется, повешу на заднем, дворе! Пущай сохнет!

– Пожалуйста, не размахивай этой штукой, – сказал Бигбаг. – Ты можешь повредить себе кожу. Лучше положи ее на землю.

– Мое ружье ты заберешь только из моих мертвых холодных рук! – закричал абориген.

– Ваше предложение принимается, – сказал Бигбаг.

Он осторожно смахнул аборигена в яму, раздавил хрупкий череп и стал рассматривать трофей детально. Собственно, он слышал кое-что об аборигенах этой планеты, однако никогда не держал их в руках. Бигмак, большой любитель экзотики, как-то привез двоих, но в засушенном виде…

Н-да. Внутренний объем был невелик, только-только расположиться в компактной зю-форме. С весьма значительным ограничением физических возможностей и функций. Впрочем, он знал, на что шел.

И – во имя чего…

Бигбаг осторожно вывернул аборигена наизнанку, выбросил то, что оказалось теперь лишним, и стал принимать зю-форму. Долгий и болезненный процесс…

В зю-форме только часть тела находится в данном-пространстве-времени; остальное волочится, как хвост, как бесполезный груз, отставая на несколько наносекунд. При этом чем меньшая часть тела остается здесь-и-сейчас, тем меньше возможностей и сил у нее. В принципе можно превратиться (для окружающих, разумеется) и в микрофаллического крохля; но толку-то? Любой подойдет и раздавит.

Он натянул на себя оболочку, поворочался, устраиваясь поудобнее. Да, достаточно нелепо…, но что поделаешь, таков уж здесь господствующий вид…, так надо, подумал он, иначе просто нельзя…