Люди в чёрном - Перри Стив - Страница 10

Одно из существ налило ему кофе.

Морковки возбужденно загалдели.

– Сливки только порошковые? Терпеть их не могу. Ну как, осваиваетесь?

Ответом ему было дружное мычание, надо полагать, выражавшее удовлетворение.

– Ты в самом деле не хочешь? – поинтересовался Кей, выходя обратно в коридор.

Он невозмутимо помешивал ложечкой дымящийся кофе. У него за спиной "ходячие морковки" продолжали прерванный разговор:

– Видали, какие буфера у той телки из бухгалтерии?

– Да что буфера, ты на задницу посмотри!

Эдвардс судорожно сглотнул. Пожалуй, он не отказался бы сейчас от чего-нибудь покрепче "морковкиного" кофе.

Глава 8

По набережной Бэттери-парка гуляли люди, явно спасаясь от летнего зноя. На здании Биржи звездно-полосатой тряпкой обвис флаг. Вокруг плавился вспотевший, изнемогающий от жары город.

Джеймс Эдвардс сидел на скамейке рядом с человеком по имени Кей (а может, по фамилии). Кей пил остывший кофе и не обращал внимания ни на солнце, ни на прохожих, а Джеймс старался собраться с мыслями. Мысли разбегались в разные стороны не хуже кроликов.

Чужаки.

Вот же сукины дети! Чужие! Маленькие зелененькие человечки со всей Вселенной. Черт возьми!

– Примерно полторы тысячи инопланетян, – уточнил Кей между двумя глотками кофе.

Эдвардс успел забыть о его присутствии и подпрыгнул, сидя на скамейке. Он даже не ожидал, что настолько силен в акробатике.

– В основном они живут на Манхэттене, но кое-кто раскидан по иным городам и весям. – Кей помолчал. – По всему миру. Достаточно много вполне приличных существ, которые просто зарабатывают себе на жизнь…

Эдвардса озарило.

– Таксисты!

Кей, отхлебнув кофе, усмехнулся.

– Ну, не так много, как ты себе уже представил. Так что люди, как правило, и не догадываются об их существовании. Не хотят. Да это им и не нужно. Они привыкли думать, что у них все тихо и спокойно.

По Кею трудно было сказать: тихо-спокойно у него все или нет. И не ясно, чего больше сейчас в его голосе, сарказма или сожаления:

– А зачем все держится в таком секрете?

Кей кивнул на трусившую мимо девицу – высокая, фигуристая, шортики в обтяжку, яркая безрукавка, волосы перехвачены повязкой, плейер на поясе. Эдвардс проводил девицу взглядом и облизнулся.

– Возьми эту женщину…

– Я бы не прочь – сказал Джеймс. Кей хмыкнул. Эдвардс изумился:

– Что-о? Нет-нет-нет, только не говори. Она что, чужак?

– Нет. Она – человек. И считает, что ей палец в рот не клади, потому что в жизни у нее все схвачено. И ничего другого она знать не хочет.

Кей кивнул на других людей, прогуливающихся в парке.

– Вон тот старик с собакой или две женщины с колясками. Они тоже не хотят знать. Открой им правду, и их мир рухнет.

– Не наговаривай на людей. Люди разумны, как-нибудь справятся.

– Человек – разумен, – уточнил Кей. – А люди – глупые, опасные, склонные вдаваться в панику животные, и тебе об этом прекрасно известно.

Очень хотелось возразить. Не потому, что странный собеседник в черном костюме был не прав. Просто так – из принципа. Но не по делу вспомнились два года патрульной службы. Истошно вопящая толпа, давящая друг друга. Это когда какой-то особо умный шутник подложил бомбу – "вонючку" в кинотеатре…

– Пятьсот лет назад все знали, что Земля – центр Вселенной, – не глядя на Эдвардса, сказал Кей. – Но они ошибались. Четыреста лет назад все знали, что наш мир плоский, и если уплыть подальше, то свалишься за край. Они тоже ошибались. Двести лет назад все знали, что болезни происходят из-за дурного ночного воздуха, и если спать, плотно затворив окна, то никакая хворь не страшна. Пятьдесят лет назад все знали, что если есть на завтрак бекон, яйца, масло и кофе с большим количеством сахара, то будешь здоров до самой смерти…

– А чего-нибудь поближе нельзя? – жалобно попросил запутавшийся в эпохах Эдвардс.

– Пятнадцать минут назад, – покладисто припечатал Кей, – ты знал, что люди – единственные разумные существа на этой планете. Представляешь, что ты узнаешь завтра?

Джеймс не представлял. Он давно уже бросил попытки объяснить происходящее общим помешательством. Правда, и на глобальный розыгрыш дело не тянуло. Получается, что этот старший братец Фокса Молдера и приятель Дэйла Купера говорит правду. Джеймс Эдвардс судорожно вцепился в края своего мира обеими руками. Он чувствовал как крошится под пальцами мироздание.

Кей посмотрел на него и снова принялся разглядывать залив.

– Ты можешь стать парнем, который знает, что мир круглый, когда этому никто вокруг не верит, – негромко сказал Кей, не отрывая взгляда от чаек над водой. – Парнем, которому известно, что Земля не центр вселенной, что болезни вызываются микробами, а избыточный холестерин закупоривает артерии и убивает. Или что по планете среди нас разгуливают чужаки.

Эдвардс поймал себя на том, что завороженно слушает, отвесив челюсть. Он захлопнул рот. Нет, братцы, что-то все-таки мешает сказать: да, да, да!!! Может быть, здоровый скептицизм?

– Здесь должен быть подвох! В чем? – спросил он.

Человек в черном усмехнулся и кинул пустой стаканчик в урну. Потом вытащил что-то из кармана. Что-то сильно смахивающее на мини-диктофон. Нет, на маленький фонарик. Нет, на дозиметр. Интересно, на кой черт ему дозиметр?

– Подвох? – переспросил Кей. – Подвох в том, что все твои контакты с людьми прекратятся. Никто не будет знать о твоем существовании. Нигде. Никогда. Иной жизни у тебя не будет. Ни жены, ни детей, ничего.

Он опять глянул на Эдвардса и быстро отвел взгляд. Слишком быстро.

– То есть ты хочешь, чтоб никогда и близко не подходил ни к кому, кроме – только не обижайся – тебя и пары других чуваков в черных костюмах? А что в награду?

– Долгие томительные часы, – серьезно сказал Кей, постукивая по ладони металлическим пестиком с красной лампочкой на одном из торцов. – Опасные дни. И полная безвестность.

У тебя не будет даже любимой рубашки, если ты, конечно, не без ума от белых рубах.

– И какой нормальный человек на такое согласится?

– Если есть выбор – нормальный не согласится, – Кей вдруг рассмеялся. – Видишь ли, я не доброволец, я – по призыву. Мне никто такой речи не читал. И выбора у меня не было.

Эдвардс покачал головой:

– Не уверен.

– Пожалуй, это самое умное, что ты мог сказать. Такая сделка, сынок. Решать можешь до завтра.

– А если я скажу "нет" и стану трепать языком с первым встречным? Может, даже объявление в газету тисну?

– И отважишься провести остаток дней под замком в ближайшей психушке? – опять засмеялся Кей.

Эдвардс покачал головой.

– Убедил.

– Ты бы все равно никому не рассказал.

– С чего это ты так уверен?

– Да вот, – Кей поглядел на свой "фонарик-дозиметр-диктофон", потом сунул его в карман пиджака. – Уверен.

Он встал и неторопливо пошел прочь по набережной. На фоне толпы в светлых летних одеждах его черный костюм выделялся, точно чернильное пятно на крахмальной скатерти. Еще немного, и он спустится в метро, где сольется с толпой клерков с Уолл-Стрит. Нет, подумал Джеймс. Не сольется. Даже там он будет сам по себе, как та пресловутая кошка.

– Эй! – крикнул Эдвардс. – А оно того стоит?

Кей оглянулся на ходу:

– Что? А, да… Если ты достаточно крепок. Неужели слабо помешать скромному пришельцу взорвать Вселенную?

Эдвардс шагал по окрестным улицам, размышляя о своем будущем. Не самый плохой район города, собственно говоря. Джеймса редко будили выстрелы, и он научился не слышать рев полицейских сирен. Пара соседей по многоквартирному дому кивали или улыбались ему, хотя вероятней всего потому, что они знали о его службе в полиции. Даже домовладелица делала ему скидку из-за его работы – не повредит иметь копа даже в одном из лучших нью-йоркских жилых домов – мало ли, съемщик окажется грубияном или какой малолетка решит подыскать утолок для грабежа. А если по великим праздникам из дома выходит Эдвардс в форме – в мешке, как называли это копы в штатском, – это отпугнет потенциальных злоумышленников.