Тайны ушедшего века. Сенсации. Антисенсации. Суперсенсации - Зенькович Николай Александрович - Страница 19

Председатель комитета Шверник сообщил о мероприятиях, которые намечались в связи с 70-летием Сталина. В Большом театре предполагалось провести торжественное заседание ЦК ВКП(б), Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР, президиума ВЦСПС, ЦК ВЛКСМ, Президиума Верховного Совета РСФСР, Совета Министров РСФСР, МК и МГК ВКП(б), Московского областного и городского Советов депутатов трудящихся, МК и МГК ВЛКСМ совместно с представителями партийных, общественных организаций и Советской Армии. На другой день, 22 декабря, в Кремле намечалось провести правительственный прием.

Шверник сказал, что Президиум Верховного Совета СССР принял решение о награждении Сталина орденом Ленина. Решено также учредить пять — десять международных Сталинских премий «За укрепление мира между народами».

— Какие будут замечания у членов комитета? — спросил председатель.

Первым высказался маршал Семен Михайлович Буденный.

— Я предлагаю в честь семидесятилетия со дня рождения товарища Сталина, — сказал он, поглаживая свои знаменитые пышные усы, — соорудить в нашей стране памятники там, где шли решающие сражения, в которых участвовал сам товарищ Сталин, но памятники военные. Скажем, в местах, где был товарищ Сталин, когда шли сражения против Юденича, на юге — против Деникина, на западе — против поляков. Вот в этих местах надо создать военные памятники. Одно замечание. У нас почему-то привыкли изображать товарища Сталина неподвижным, в шинели и одного. Надо показать его с войсками, на важнейших направлениях, где решались судьбы армий врагов как в гражданской, так и в Отечественной войне. Это первое предложение.

Буденный сделал паузу и глубокомысленно изрек:

— Вношу на обсуждение второе предложение: учредить орден товарища Сталина, который будет даваться и военным, и гражданским лицам за выдающиеся заслуги перед Родиной.

Члены комитета одобрительно закивали. Каждый из сидевших в зале подготовил свои предложения, и все нетерпеливо ожидали, когда Буденный закончит свою речь.

Но старый рубака и не думал останавливаться:

— Третье мое предложение — присвоить товарищу Сталину звание Народного Героя. У нас существуют звания Герой Социалистического Труда, Герой Советского Союза, а товарищ Сталин — Народный Герой.

Ну и Семен Михайлович! Всех обскакал лихой конник, вырвал инициативу. Члены комитета лихорадочно думали, что бы такое предложить крупное. Но тут поднялся Молотов.

— Я думаю, товарищи, — сказал он, — что было бы неправильно, если бы мы начали здесь вырабатывать какие-то дополнительные меры. Это значило бы идти против желания товарища Сталина, выраженного им в смысле скромности тех мер, которые были уже намечены. Я предлагаю ограничиться теми рамками, которые изложил товарищ Шверник.

Зал запротестовал. Это что же получается: Буденный успел засвидетельствовать свое отношение к юбиляру, а остальные?

— Товарищи, — успокоил всех Молотов, — у нас есть много средств выразить наши чувства, наши мысли и наши желания и в этот день, и до этого дня, и после этого дня. Я думаю, что этот день покажет, насколько он воодушевил народные массы в нашей стране и за пределами нашей страны для выражения тех желаний и дум, которые есть у широких народных масс.

Витиевато излагал свои мысли Вячеслав Михайлович! Но его поняли: Сталин дал установку — побольше скромности.

— Это правильно, — одобрил со своего места и Буденный, как будто не он только что предлагал ввести новое звание в стране — Народный Герой — и первому присвоить его Сталину.

Однако призывом Молотова следовать в русле скромности, как того пожелал юбиляр, руководствовались недолго. Каждому хотелось выделиться, предложить что-нибудь этакое… Когда Шверник перешел к обсуждению вопроса об учреждении международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» и сказал, что ее присуждение предполагается производить ежегодно в день рождения Иосифа Виссарионовича, а первую премию присудить в следующем, 1950 году, знаменитый советский кинорежиссер Г. В. Александров попросил слова.

— Можно высказать пожелание? Первую премию надо присудить товарищу Сталину.

— Сталинскую премию — и ему же присуждать? — переспросил Микоян.

— Присуждать будет специальный Комитет по международным Сталинским премиям, — поддержал Александрова Маленков. — Комитет рассмотрит, может быть, будет и такое предложение.

Чего только ни придумывали придворные лизоблюды, чтобы угодить Иосифу Виссарионовичу. Президиум правления Союза советских архитекторов ходатайствовал о сооружении в Москве монумента Победы в честь ее творца — товарища Сталина, о создании в Москве Музея Сталина, коллектив Московского архитектурного института просил установить ежегодный всенародный праздник, посвященный дню рождения Сталина. Вносились предложения о строительстве в Москве «Дворца жизнедеятельности товарища Сталина», об установлении во всех городах Советского Союза, освобожденных Советской Армией от немецко-фашистских захватчиков, отмеченных приказами Верховного Главнокомандующего генералиссимуса товарища Сталина, монументов с текстом приказа и барельефным изображением товарища Сталина и прочая и прочая.

Эти планы, как и множество других, натыкались на неумолимый карандаш вождя: «Против. И. Ст.».

И только в одном случае он согласился на свое «прославление». Речь пойдет об удивительной истории, объяснения которой нет до сих пор.

Летом 1924 года на имя Сталина пришло необычное письмо:

Из письма следовало, что автору семнадцать лет, что родился он в Череповецкой губернии, Череповецком уезде, Усищевской волости, в деревне Лаврово, в семье бедного крестьянина. Отец с двенадцати лет занимается портняжным ремеслом. Жили в Петрограде, потом переехали в городок Няндома Архангельской губернии. Там паренек вступил в комсомол, стал секретарем ячейки, учится в фабрично-заводском училище.

Родители не одобрили его выбора, требовали, чтобы он выписался из комсомола. Отнимали сапоги, чтобы не ходил на собрания ячейки. Но он проявил упорство, настоял на своем.

А теперь о просьбе.

А вот и ответ из Кремля: