Конан и четыре стихии - Перри Стив - Страница 36

Они вскочили в седла и приблизились к полосе светящегося воздуха.

Когда они прошли сквозь волшебное кольцо, Конан не заметил никаких изменений. Не засверкали огни, и никто не закричал в ночи на разные голоса. Но Витариус произнес:

— Он знает, что мы пришли. Будьте начеку. Он не может уделять нам все свое внимание, потому что занят подготовкой к своему отвратительному эксперименту. Но он располагает большими силами — и нам еще предстоит опасная работенка-Киммериец вынул меч из ножен и положил его поперек седла.

— Вот и хорошо, — сказал Конан.

Порыв ветра швырнул горсть песка в лицо Конану. Лошадь заржала и шарахнулась в сторону, но киммериец удержал ее и заставил идти вперед.

— Совартус, — сказал волшебник. — Он хочет испытать нас. Конан кивнул.

— Такой-то ветерок нас не остановит. Вдруг ветер стал сильнее. Внезапный шквал заставил Конана качнуться в седле. Он зажмурился, отворачиваясь от песчаного вихря и прикрывая свободной рукой глаза лошади от песка. Неожиданно ветер улегся.

— Это Люфт, — объяснил Витариус. — Но сегодня не так сильно. Мне кажется, он считает нас сравнительно безобидными существами.

— Я заранее радуюсь тому, что этот болван впал в такое прискорбное заблуждение, — заметил Конан.

— Возможно, ваш оптимизм имеет какие-то основания, — отозвался Витариус.

Дювула потуже затянула шаль и прикрыла от песка лицо. Она не хотела применять против Совартуса никаких заклинаний. Поскольку оба они практиковали Черную Магию, ведьма считала весьма маловероятным, чтобы колдун нападал на нее непосредственно. А перед смертными стражами, которых она замечала на всей дороге через равнину Додлигия к замку Слотт, она не испытывала страха.

Дювула ощутила силу Белой Энергии старого волшебника, под воздействием которой ветер улегся. Так у старика-то сил побольше, чем она предполагала! Каким же могущественным был он на самом деле, если сумел так лихо связать воедино силы Белых Энергий и отклонить ночной шторм Совартуса, сметающий с пути людей, как надоедливых насекомых! Интересно!

Однако неплохо бы позаботиться о том, как самой избежать воздействия Белых Сил, если волшебник вдруг обнаружит, что она следит за ним. Ей нужно дождаться момента, когда Конан и старик из Белого Круга отъедут друг от друга на достаточно большое расстояние. Тогда она сможет нанести варвару долгожданный удар.

Замок становился все ближе и ближе. Как же ей встретиться с Совартусом? Впрочем, у нее еще достаточно времени, чтобы обмозговать свои дела.

Пантера бежала по следу экипажа. То и дело грязь с дороги летела зверю в глаза. Пантера останавливалась и терла морду лапой. Хищник двигался осторожно, чтобы не попасть под тень магического покрывала, которое окутывало ведьму и ее экипаж. По его расчетам, колдунья не знала, что гигантская кошка преследует ее. Не должна — ни в коем случае не должна. Один раз уже Дювула унизила оборотня своей страшной магией. Второго раза он не переживет.

Двигаясь следом за экипажем, оборотень-неудачник в сотый раз прикидывал, как ему уничтожить ведьму. Она сделала его бессильным, но он может избрать другие пути для своей мести и уничтожить ведьму каким-то иным, косвенным образом, не прикасаясь к ней непосредственно. Но как?

В какой-то миг зверь был на расстоянии вытянутой руки от экипажа. Против своего желания Лемпариус зарычал. Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не прыгнуть на запряженных в повозку лошадей и не разорвать их на части» , чтобы напиться крови, а потом наброситься на Дювулу и придать ее смерти.

Но кровавый порыв прошел, и сознание человека вновь взяло верх над дикими инстинктами животного. Было бы абсолютным слабоумием поддаться страстям, обуревавшим хищного зверя. Это была бы бесцельная трата сил, с самого начала обреченная на поражение.

Оборотень потряс головой. Он должен что-то предпринять как можно скорее, пока окончательно не потерял в себе человека и не превратился в обычную пантеру не только внешне, но и разумом. А надежда у него осталась только одна: если Дювула умрет, — возможно, вместе с ее жизнью закончатся и наложенные на него чары. И, может быть, тогда он вновь обретет свой человеческий облик. Эта надежда была слабой, в чем он отдавал себе ясный отчет, но она же была и единственной.

А Конан должен умереть в любом случае. И кем он будет убит — пантерой или человеком — не играет никакой роли. Главное, что он умрет. Но это должно произойти таким образом, чтобы Дювула — если она все-таки будет еще жива — не смогла заполучить его сердце. Эту радость он сумеет у нее украсть. Пусть даже она переживет свое поражение лишь на секунду.

Месть была деликатесом, которым нужно наслаждаться медленно, считал Лемпариус. Нужно мстить обстоятельно и с расстановкой, прежде чем нанести окончательный удар.

Пыльная буря улеглась; но чуткий нос оборотня чуял в ночном воздухе что-то неприятное. Скоро пойдет дождь.

Лемпариус подавил в себе желание зафыркать и зарычать. Проявлять неудовольствие — это он мог позволить себе только мысленно, но отнюдь не вслух.

Ливень отвесно хлестал по равнине. Его сопровождали раскаты грома и вспышки молний. В их ярком свете Конан увидел, как первые крупные капли дождя тяжело упали на иссохшую землю, поднимая облачка пыли. Потом на путников, казалось, обрушилась стена воды, которая грозила опрокинуть обоих.

Несмотря на то, что воздух был тяжелым от воды, волосы на руках и затылке Конана поднялись, как это иногда бывает, когда зимним днем стаскиваешь с себя шерстяной плащ. Лошадь его зашаталась, и Конану стоило немало сил ее успокоить.

Витариус простер к небу руки с растопыренными пальцами и выкрикнул несколько слов.

Острое копье света сорвалось с неба прямо возле обоих всадников. Конан видел, как это огненное лезвие таинственным образом разлетелось над их головами на множество кусков. И гром, который последовал за этим, прозвучал несколько приглушенно, так что они его скорее почувствовали, чем услышали.

Витариус был теперь окружен слабым сиянием, напоминающим то, которым озаряют небо зарницы. Дождь, обещавший промочить их до нитки, падал по обе стороны от всадников, словно над ними был натянут невидимый навес. Ливень бушевал над щитом, молнии яростно дубасили в него, гром грохотал, град размером с Конанов кулак барабанил по чистому воздуху, как по крыше. Земля, не попавшая под защитный навес Витариуса, превратилась в топь, но Конан дышал пылью, которую вздымали копыта его лошади.

Ненастье было вызвано сверхъестественными силами, Конан знал это. Если бы он встретил такой ураган беззащитным, ему пришлось бы дорого заплатить за свое легкомыслие. Может быть, даже жизнью. Несмотря на отвращение, которое он питал к любого рода магии, сейчас Конан был рад тому, что старый волшебник оказался рядом. И кстати, очень рад. Как ни странно…

Дождь, обрушившийся с небес отвесным потоком, просочился сквозь льняной навес, который был натянут над экипажем Дювулы, хотя ткань и была очень плотной. Ведьма не решилась прибегать к помощи чародейства, чтобы случайно не привлечь к себе внимание Витариуса. Она отважилась только на то, чтобы создать укрытие для «лошадей, опасаясь, что иначе град забьет животных до бессознательного состояния. Зерна градин гремели пс крыше экипажа и в некоторых местах пробили большие дыры, а когда кусок льда ударил по планке колеса, послышался сильный грохот.

Дювула лежала на постели рядом с ящиком, в котором она хранила своего Принца. Она гладила полированное дерево и разговаривала с фигурой, скрытой внутри, словно та была живой.

— Не бойся ничего, возлюбленный! Мы, может быть, немного промокнем, но это ненадолго. Пусть этот шум не тревожит твоего сна.

Пантера прокралась под экипажем ведьмы и лежала там тихо-тихо. Она даже дышала мелко. Дювула вряд ли что-нибудь услышит в грохоте бури, но это вовсе не означает, что можно забыть об осторожности.

В этой части равнины негде было спрятаться от простого дождя, не то что от урагана, который наслала волшебная сила. Несмотря на то, что пантера легко осваивалась с любыми обыкновенными опасностями, против магии Сорвартуса она была явно слаба. Тяжелый град, пробивающий дыры в земле, мог также с легкостью наделать дырок в черепе. В его собственном черепе!