Пари с морским дьяволом - Михалкова Елена Ивановна - Страница 56

Тот мотнул головой.

– Нельзя сказать. Очень далеко. Вода повсюду.

– Попробуй.

Саламат прикрыл веки.

Смерть всегда оставляет за собой след. Убери тело, смой кровь – запах останется в воздухе, как дым от потушенного костра. Найрук давным-давно научила его чувствовать этот запах. Объяснила и еще кое-что.

«Где смерть – там жизнь. Чья-то смерть – всегда чья-то жизнь. Волк убивает оленя и живет его мясом. Важенка убьет волка ударом копыта, и ее детеныш будет спасен. Ты убьешь детеныша в голодный год – и сохранишь жизнь своей семье. Но это самое простое. Слушай меня внимательно, мой мальчик, и всегда помни: смерть – это камень, брошенный в реку. Если камень тяжел, круги разойдутся далеко, от них качнется осока, жук взлетит в испуге и врежется в глаз бегущему соболю, соболь попадет под выстрел охотника. Учись видеть, как расходятся круги.

– Что с того соболя? – спросил тогда Саламат. Он внимательно слушал, но понимал далеко не все. – Где будет жизнь? Охотник ведь не съест его!

– Нет, мальчик, – найрук покачала седой головой. – Не съест. Но для охотника это будет десятая шкурка. Он подарит ее отцу девушки. Отец отдаст за него свою дочь. У нее родятся дети, восемь детей. Опоздай охотник на день, и отец решил бы иначе, и девушка вышла бы за другого. Но камень погнал волну, волна качнула осоку, с осоки взлетел жук, задел соболя, охотник убил зверя. Понимаешь теперь, где жизнь?

Саламат задумался.

– А смерть? Ведь камень мертвый, он не может умереть!

– Вьюрок, которого пытался схватить ястреб. Ястреб убил птицу. Но та упала в воду.

Мальчик широко раскрыл глаза. Как уйду-найрук может все это видеть?!

Старуха улыбнулась, видя его изумление. Ее лицо, маленькое и морщинистое, как старая лепешка, оказалось совсем близко от него.

– Но и это еще не все. Ты будешь следующим найрук. Научишься видеть, где проходит твоя тропа через чужие смерти. Будешь понимать, что пользы тебе и твоему племени с маленького убитого вьюрка.

Тут Саламат расхохотался во весь голос. Бабушка смеется над ним!

Старуха не обиделась, даже растянула в ухмылке лягушачий рот. И голос ее был полон веселья, когда она сказала:

– Твой отец выкупил твою мать за десять отменных соболиных шкур.

Саламат вспомнил, что у него пять братьев и две сестры, и смех его оборвался».

В конце концов он научился тому, что умела уйду-найрук. Понял, насколько простым был ее урок. Так дети на палочках складывают два и два. Он овладел многими умениями, в том числе – читать по следу о сбывшейся смерти.

Но то было в тайге. А здесь море. Вода – не его стихия.

Однако Саламат все-таки попытался. Он закрыл глаза – и съежился в маленькую букашку на краю мясистого зеленого листа, ощутил, как под ним собирается тонкая сеть жилок. Он обратился пауком, вслушивающимся в дрожание паутины. Стал лохмотьями облака, развеянного над морем. Растекся по дну подводной тварью со щупальцами, каждое из которых чувствует движение в глубине волн, как рыбак чувствует подергивание лески, намотанной на пальцы.

Саламат ждал долго, но ничего не происходило. В комнате стояла тишина. Наконец телохранитель разомкнул веки.

– Он жив.

– Я тупица, – сказал Макар. – Должен был догадаться, как только ты упомянула Ирину. Но я пропустил это мимо ушей.

Снаружи мгла сделалась до того плотной, что казалось, будто не волны, а сама ночь бьется о борт корабля. Бабкину почудилось, будто качка усилилась. Он проглотил таблетку от тошноты и протянул две Маше.

– Мне тоже дай, – попросил Илюшин. Он примостился за крошечным столиком у иллюминатора – и то лишь после того, как Маша твердо сказала, что сидеть на столе она ему не позволит. За неимением подоконника Илюшину пришлось довольствоваться стулом.

Бабкин устроился на полу, опираясь спиной о край койки.

– Ирина – это жена Будаева.

– Та несчастная, которую задушили? – ахнула Маша.

– Она самая. Только не задушили, а свернули шею. Для полной уверенности можно было бы расспросить доктора, но я не сомневаюсь, что он все подтвердит. Ирина Будаева была убита, а вместе с ней и два охранника.

– Ты думаешь, это дело рук одного человека? – спросил Сергей.

– Да.

– Я бы сказал, такое под силу только киллеру со спецподготовкой, – усомнился Бабкин.

– Женщина не оказала сопротивления, а охрану он убил ножом. Подозреваю, это была «бабочка».

– Что? – переспросила Маша.

Илюшин перехватил ручку так, чтобы она наполовину торчала из кулака.

– Один человек мне как-то показывал. – Он немного привстал. – Это делается вот так…

Макар быстро расчертил воздух крест-накрест, будто обрисовав два узких крыла слева и справа от себя.

– А почему телохранители не стреляли? – возмутилась Маша. – Как они вообще подпустили к себе убийцу с ножом?

Бабкин невесело усмехнулся.

– Маш, ты только не обижайся, – мягко сказал Илюшин. – Но ты, наверное, представляешь себе работу телохранителей по одноименному фильму.

– Ну… примерно, – согласилась Маша.

– Ничего похожего на «Одиссее» не было. Представь: босс уехал. Его любовники разошлись по каютам. Все тихо, хозяин раньше четырех утра не вернется. Из того, что рассказал мне Будаев, следует, что охрана у него совмещает сразу несколько функций. Все умеют управлять яхтой, а один так даже и готовит!

– И что из этого? – не поняла Маша.

– Так не делают, – подал голос снизу Бабкин. – Охрана должна охранять, повар – готовить, штурман – штурманить. А что касается фильма, так это дикая пурга. С завываниями!

Маша решила не обращать внимания на злопыхательские замечания мужа и стала слушать Илюшина.

– Серега прав. Как только телохранителям передают дополнительные функции, на охране можно поставить крест. Я видел у Никиты только одного человека, способного оградить хозяина от нападения, и то у меня от него неоднозначные впечатления. Остальные – это черт знает что! У этих людей основная работа – удовлетворение императорских амбиций Будаева. Не уверен, правда, что они это понимают.

– Но себя-то защитить они могли?

Макар покачал головой.

– Фактор неожиданности. Плюс узкая дверь, в которую они вынуждены были проходить по одному. Плюс отсутствие нормальной подготовки. Плюс – расслабленность. У них наверху работал телевизор. Им наверняка не терпелось проверить, что там за шум, и вернуться к своей порнушке.

– Плюс раздолбайство, – добавил Бабкин. – Ты сказал, они даже оружие не вытащили?

– Второй пытался, но не успел.

– Идиоты.

– Таких уж Будаев нанял.

– Макар, а какой он, Будаев? – вдруг спросила Маша. – У меня по твоим рассказам вырисовывается чудовище.

Макар задумался.

– Нет, он не выглядит чудовищем. Никита производит впечатление незаурядного, временами даже обаятельного человека. При этом опасного. Жесткого. Себе на уме. В общем, мало напоминающего ту сволочь, которую описывали СМИ.

Он собирался добавить, что тем страшнее, когда из этого крепкого предпринимателя вдруг вылезает зубастая морда, начисто лишенная человеческого облика… Но не стал. Ему не хотелось пугать Машу.

– И чем же тебя впечатлил подобный тип? – удивился Бабкин. – Мы таких пачками встречали.

– Это человек, который никогда не сворачивает с пути, – не задумываясь, ответил Макар.

– В смысле, никогда не сдается? Я всегда был уверен, что это положительная характеристика.

Илюшин усмехнулся, вспомнив Никиту.

– Нет, Серега. Не сдаваться можно по-разному. А Будаев прет к мечте независимо от обстоятельств и людей. Окажешься на его пути – раздавит и не заметит. При этом средства у него не соответствуют цели.

– Как это?

Илюшин пощелкал пальцами в поисках подходящего примера и сказал первое, что пришло в голову:

– Представь, что ты хочешь мороженого. А единственный киоск поблизости уже закрывается. Продавщица сложила вещи и собирается уходить. Какие у тебя есть способы получить заветный рожок?