Пари с морским дьяволом - Михалкова Елена Ивановна - Страница 51

– Это ты на греческом им сообщил? – усомнилась Маша.

– На хорошем английском. Как выяснилось, хороший английский они не понимают, надо было не выпендриваться и сразу говорить на плохом. Ай эм стьюпид рашен турист. Май нейм из Елена Стогова. Ай вонт ту Ланден, зе кэпитал оф Грейт Британ.

– И что, сразу дали камеру?

Макар дожевал бутерброд и с печалью посмотрел на пустое блюдо.

– Пока они совещались, я сообразил, что зря все это затеял. Если бы Будаев явился за мной, никакая камера меня бы не спасла. Выкупил бы он меня у греков, как пить дать. Поэтому я решил изменить план и для начала смыться подальше от участка. К этому моменту мы уже нашли на карте примерное место стоянки «Одиссея», они посчитали, сколько я проплыл и, по-моему, не поверили. Потом это сыграло мне на руку.

Бабкин помотал головой:

– Нет, подожди, я не понимаю… Как полиция отпустила тебя? Без документов, с такой историей?!

– Ты представляешь местную полицию? – снисходительно осведомился Макар. – У них основная забота – выбрать, в какой таверне поужинать этим вечером. Думаешь, им нужен был свалившийся неизвестно откуда на их головы турист с драматической историей о похищении? Когда я сказал, что все выдумал на пьяную голову, а на самом деле живу в отеле «Сани бич», они очень обрадовались.

– А что, там в самом деле есть такой отель?

– Понятия не имею, – признался Илюшин. – Я рассудил, что везде есть сани, везде есть бич. Короче, меня отпустили, и я пошел, куда глаза глядят. Вышел на пристань, потому что больше там некуда выйти. Остальное вы знаете.

– А план? – вмешалась Маша.

– Да, что ты собирался делать?

– Вообще-то я хотел найти утренних рыбаков. Они приняли такое живое участие в моей судьбе, что мне казалось нечестным бросать их без помощи.

Бабкин хмыкнул:

– И чем же, интересно, ты собирался им помочь?

– Не я им, – поправил Макар. – Они мне. Я подумывал пересидеть у них ближайшее время, пока не приду в себя. Самое трудное было объяснить это людям, которые не говорят на английском. Ни на плохом, ни на хорошем. Я пытался восстановить свой пассивный запас греческих фраз…

– У тебя есть пассивный запас греческих фраз? – поразился Сергей.

– Эфхаристо я тын пэрэпииси, – с гордостью сказал Макар. – Парасамэ орэа и дэн колимбао кало!

– И как это переводится?

– «Спасибо за хорошее обслуживание», «мы прекрасно провели время» и «я плохо плаваю».

Сергей несколько секунд, открыв рот, смотрел на Илюшина, а потом захохотал.

– Какой… ха-ха-ха… прекрасный… набор! – сквозь смех выговорил он. – Ты специально к случаю учил, что ли?

– Если б я учил к случаю, я бы еще добавил: «Дайте мне парабеллум». Но тут появился ты и избавил меня от лингвистических мучений.

Сергей подался вперед, уперся ладонями о стол:

– Ну, хорошо. И что же мы теперь будем делать?

Илюшин дотронулся до щеки и тихо охнул:

– Ой, йо-о-о! Для начала испробуем средство вашего лекаря.

Он щедро намазал белым кремом половину лица и стал похож на венецианскую маску. Бабкин фыркнул:

– Ну и рожа у тебя, Шарапов! Какая-то личинка терминатора. Ну ладно, так что с планами?

– Для начала мне нужен консул.

– Восстановить документы и заявить о преступлении?

Макар посерьезнел.

– Документы – да. Второе – нет.

– Ты не собираешься заявлять на Будаева? – изумилась Маша.

Илюшин покачал головой.

– Пока нет. Я хочу сам с ним разобраться. Не привлекая к этому государство.

– Что за детский сад?! – возмутилась она. – Сережа, скажи ему!

Но, взглянув на мужа, поняла, что тот ничего говорить не будет. Бабкин поддерживал друга.

– Вы с ума сошли оба! – Она набросилась на Илюшина: – И как ты собираешься объяснять консулу отсутствие документов?

– Трудновато, – признал Макар. – Но выкрутиться можно. Маша, ты не пугайся так. В ближайшее время я ничего предпринимать не стану. Мне бы в себя прийти, вернуться в Россию, придумать убедительное объяснение моему отсутствию… Забот и без Будаева хватает.

– Я пообщался с капитаном, – сказал Бабкин. – Он согласен поменять курс. Высадит нас в ближайшем крупном городе.

– Долго пришлось уговаривать?

– Муромцев первый это предложил. Говорит, курс все равно пришлось бы менять, потому что штормовой фронт приближается быстрее, чем обещали метеослужбы.

Макар потянулся, сбросил одеяло.

– А пойдемте, дети мои, на палубу, а? У меня от кают скоро начнется клаустрофобия. Взаправдашняя, не придуманная.

Наверху стояла тишина, которую нарушал только мерный плеск волн. Синие сумерки почти скрыли остров из виду. Вдалеке мигали огоньки рыбачьих лодок, а наверху медленно загорались звезды.

Макар прошел на бак и сел прямо на палубу, вытянув длинные ноги. Бабкин облокотился о борт, Маша пристроилась рядом с ним на корточках.

– Скажи, хорошо! – Сергей задрал голову и уставился на звезды.

– Живому везде хорошо, – трезво заметил Илюшин. – А теперь поведайте мне, дети мои, что за дьявольщина творится на этом прекрасном корабле.

– Что ты имеешь в виду под дьявольщиной? – насторожилась Маша.

Макар посмотрел на нее своими ясными серыми глазами.

– Матроса ведь убили, мне Серега доложил, – сказал он. – Не думаешь же ты, что это было божье возмездие.

В рубке Муромцев, нахмурив брови, слушал Киру Лепшину – и не верил ей.

– Прошу вас, – волнуясь до слез, говорила Кира, – разрешите нам сойти с корабля. Я не могу больше выносить это!

Муж стоял за ней, растерянный, недоумевающий, и старался не встречаться с капитаном взглядом.

– Я уже собрала вещи! – горячо твердила Кира. – Нам нужна только лодка, чтобы переправиться на берег!

– Но все отели сейчас уже закрыты. Что вы будете делать на острове?

– Мы справимся! Не волнуйтесь за нас!

– Аркадий, вы тоже хотите покинуть корабль?

– Э-м-м-м… Я вижу, что пребывание на «Мечте», к сожалению, плохо действует на Киру, – дипломатично ответил тот. – Поэтому… Да, в сложившихся обстоятельствах…

Он не договорил.

Муромцев поднялся.

– Вы знаете, какая у нас случилась трагедия, – твердо сказал он, не спуская глаз с Киры. – В этой ситуации я прошу вас проявить понимание. Дух команды упал, пассажиры нервничают. Если вы покинете бригантину, обстановка ухудшится.

– Илья Ильич, я все понимаю… – ее руки безостановочно терзали платок. – Но мы не можем остаться. Нам надо как можно скорее… Немедленно… Мы должны покинуть судно!

– Несчастный случай с Антоном – большое горе для всех нас… – начал Муромцев, но нервный смех заставил его оборвать речь на полуслове.

– Несчастный случай? – Кира подавила нервический смешок. – Капитан, вы ослепли!

Под его взглядом она осеклась, но было поздно. Удивление на лице Муромцева сменилось пониманием и сразу – гневом. Капитан верно истолковал ее слова.

– Что?!

– Илья Ильич…

– Основания для такого предположения?!

– К-какого предположения? – Кира начала отступать. Муромцев сделал шаг вперед.

– Вы только что дали понять, что Антон стал жертвой не несчастного случая, а чьих-то действий! И даже не думайте утверждать, что это не так! – В голосе его лязгнул металл. – Я хочу услышать от вас, почему вы так решили!

– Дорогая, ты действительно так считаешь? – изумленно спросил режиссер.

Кира молчала, кусая губы.

– Так вот, уважаемая Кира Андреевна! – голосом Муромцева можно было резать канаты. – Я, капитан этого судна, объявляю: никто не сойдет на берег без моего разрешения, пока я не закончу повторное расследование. С учетом вновь открывшихся фактов.

– Нет же никаких фактов, – осторожно возразил Аркадий Бур.

– Ваша жена полагает, что есть! Это вы виновны в смерти нашего матроса, Кира Андреевна?

– Капитан! Прекратите сейчас же! – рассердился режиссер.

Но Муромцев настаивал:

– Кира Андреевна, ответьте же нам!

Женщина молчала.