Пари с морским дьяволом - Михалкова Елена Ивановна - Страница 37

– Рязанская губерния, – повторил он и понимающе кивнул: – Вы пытаетесь вывести меня из себя! Ударили сразу в двух направлениях – по бабуле, светлая ей память, и по моему чувству… – он пощелкал пальцами, – назовем его чувством собственного величия. Между прочим, оно у меня в самом деле имеется. И даже замешано на моих корнях. Так что вы попали в точку. Вы действительно меня разозлили. Я мог бы вас утопить прямо здесь, не выходя из этого кабинета. Что это c вашей стороны – бесстрашие идиотизма?

Илюшин обвел взглядом каюту.

– Не наблюдаю здесь емкости с водой. Как вы собрались меня топить?

– Продемонстрировать? – осклабился его собеседник.

– Верю вам на слово.

– Правильно делаете.

Оба замолчали, оценивающе глядя друг на друга.

– Итак, вы меня не боитесь, – прервал молчание мужчина. – Это уже хорошо. Вы сразу попробовали тыкать в меня палочкой. Это скорее плохо. Характеризует вас как человека опрометчивого.

– Мне нечего терять, – пожал плечами Илюшин.

– Разве?

Повисла неприятная пауза. Мужчина тонко улыбнулся.

– Простите. Я не хотел вам угрожать, даже завуалированно.

– Однако все же угрожали, – пожал плечами Илюшин. – Предлагаю вернуться к тому, с чего начали. Зачем я здесь?

– Вы мне нужны.

– Сразу два вопроса: кому – вам и для чего?

Мужчина неторопливо повернул оба перстня камнем внутрь и скрестил руки на груди.

– Хорошо. Давайте по порядку. Зовут меня, как вы уже знаете, Никита. Без малого три месяца назад я велел своим людям взять вас без лишнего шума и привезти ко мне. К сожалению, в процессе…

– Три месяца? – с недоверчивой улыбкой переспросил Макар. Он долго смотрел на невозмутимое лицо собеседника, пока не понял, что это не шутка.

– Вы свихнулись? – с яростью процедил он. – Вы продержали меня здесь три месяца?!

– Чш-шш-ш! – его собеседник приложил толстый палец к губам. – Не стоит так нервничать, вам это не полезно. Если для вас это что-то изменит, скажу, что мне жаль.

– Вам жаль?! – заорал Илюшин.

Он не уловил момента, когда за его спиной оказался человек. Но понял, что сейчас лучше всего сидеть тихо и не делать лишних движений.

– Все в порядке, – успокоительно сказал хозяин, и это было адресовано не Макару.

Илюшин не услышал, а скорее почувствовал по колебанию воздуха, что тот, кто стоял наготове за его спиной, исчез.

Дверь каюты не открывалась, в этом он готов был поклясться. Значит, где-то поблизости есть второе помещение. Охрана дожидается именно там. Возможно, даже не один человек. Хотя, пожалуй, при наличии бойца, который умеет так передвигаться, еще один охранник не требуется.

– Вы потом познакомитесь с Саламатом, – пообещал Никита, будто прочитав его мысли. – Он вам понравится.

– Главное, чтобы я ему понравился, – не удержался Макар.

Никита усмехнулся:

– Это вряд ли. Хорошая собака любит своего хозяина и ненавидит прочих двуногих. Вы для Саламата – двуногий, один из сотен. Но мы отвлеклись. Я говорил вам о том, что, к сожалению, пришлось потратить время, чтобы вы вернулись в дееспособное состояние. Вам стоит сказать мне спасибо. Если бы не мои усилия, вы стали бы овощем. В лучшем случае – никогда не могли бы понимать человеческую речь. Да и говорить…

Илюшин готов был улыбнуться этой издевательской шутке. Но посмотрел на собеседника внимательнее и понял, что тот говорит серьезно.

– Знаете, Никита, вы мне напоминаете фрица из старого анекдота. Великая Отечественная война, Освенцим, маленькая еврейская девочка с щеночком на руках движется к газовой камере. К ней подбегает гестаповец и кричит: «Отдай собачку, живодерка!»

Никита вежливо улыбнулся одними губами.

– В чем же вы видите связь?

– В том, что это вашими усилиями я оказался на грани овощного существования.

– Но вы сопротивлялись, – напомнил хозяин и потянулся к бутылке, чтобы долить себе вина. – Может быть, вам неизвестно, но двоих моих людей вы практически вывели из строя.

– Какая жалость… – пробормотал Макар.

Никита вскинул брови.

– Жаль, что всего лишь «почти», – пояснил Илюшин. – Я надеялся, что угробил хотя бы одного.

– Вы были близки к этому. Что довольно неожиданно для человека с вашей физической подготовкой.

Вино забулькало, выплескиваясь из бутылки. Макар бросил взгляд на этикетку.

– Вам не предлагаю, доктор пока не одобряет, – мимоходом извинился хозяин. – Так на чем мы остановились? Да, вы ожесточенно сопротивлялись. Настолько серьезно, что едва не нарушили мои планы. А я, знаете ли, не прощаю, когда нарушают мои планы.

– Страшно огорчен, что расстроил вас.

– Зря паясничаете. У вас еще есть шанс исправить вашу оплошность. Многим я его не даю.

Илюшин прищурился, пытаясь понять, кто перед ним: идиот с манией величия? Человек, оторвавшийся от реальности? Он не мог разобраться в своем собеседнике, и это ему очень не нравилось. Теперь он был совершенно уверен, что где-то видел его раньше, но память по-прежнему отказывалась работать. «Неудивительно, если только этот стервец не соврал насчет трех месяцев».

Мысли Илюшина приняли другое направление.

– Вы сказали – почти три месяца, – медленно проговорил он. – А как вы обставили это для остальных?

– Для кого, например?

– Для моего напарника. Мы были вместе с ним в том доме, откуда меня похитили.

На лице Никиты отразилось искреннее удивление.

– Вы полагаете, я взял на себя труд как-то прикрывать ваше исчезновение? – Губы его тронула озадаченная усмешка. – Вы что, вопреки тому, что сказал мне доктор, до сих пор не все слова понимаете? Он говорит, пациент удивительно скоро восстанавливается, но эта ваша сенсорная афазия быстро не проходит…

Макар покачнулся и ухватился за подлокотники так, что костяшки побелели.

– Сенсорная афазия?

– Ну, если проще – глухота на слова. Доктор говорит, для вас все наши речи были как шум прибоя: слышать слышите, но не понимаете. Помните?

В висках заломило, как от ведра ледяной воды, выплеснутой с размаху на темечко.

– Сначала вы без сознания неделю валялись, потом началось: глаза открыты, изо рта что-то нечленораздельное вырывается, никого не слышите, ничего не понимаете. Мы вас под препаратами держали – сначала чтоб мозг отдохнул, оправился, потом – чтоб лучше восстановление шло. С вами целый штат работал – физиотерапевт, невролог, логопед, психиатр, мануальщики всякие…

– А что за препараты?

– Новая разработка, экспериментальная. Не наркота, – пожал плечами хозяин.

Илюшин вытер выступивший на лбу холодный пот.

– Значит, я пропал на три месяца – и вы никому ничего не сказали…

– Не будьте таким тупым! – повысил голос хозяин. В глазах его сверкнула злость. – Вы не имеете права на тупость. Пока я еще делаю вам скидку, учитывая ваше состояние. Потом перестану.

«И что тогда?» – хотел спросить Илюшин. Но не стал.

– Разумеется, никто ничего не знает, – понемногу успокаиваясь, сказал Никита. – Следы вмешательства были зачищены. Если бы не ваша строптивость, все прошло бы идеально. Но вы стали сопротивляться и в результате получили травму головы. Очень печально, если учесть, что именно ваша голова и была мне нужна.

Илюшин хотел сострить по этому поводу, но подумал и промолчал второй раз.

– Три месяца реабилитации, – хозяин загнул один палец. – Мое потерянное время, – он загнул второй. – Минус два охранника.

– Вы сказали, с ними все в порядке.

– Не совсем. Но об этом чуть позже. Итак, вы довольно дорого обошлись мне, господин Илюшин. Хочется верить, что вы оправдаете вложенные в вас усилия.

– Каким образом?

Никита встал и, тяжело ступая, прошел вдоль стены. Макар провожал его взглядом. Хозяин остановился возле картины, на которой вспыхивали десятки оттенков красного.

– Три месяца назад, – сказал он, заложив руки за спину и покачиваясь вперед, как пингвин, – на этой яхте был убит человек. Моя жена, Ирина. Я сообщил властям, что это был несчастный случай – якобы она утонула, купаясь в открытом море. Но в действительности все произошло не так. Ей свернули шею. Опережая ваш вопрос – нет, это сделал не я, хотя у меня иногда возникало подобное желание.