Солнечный ветер (СИ) - "FOX_MX" - Страница 19

Лишь неделю спустя, когда страсти немного поутихли, Бруни случайно обмолвилась, что сразу после посещения директорской, Падалеки стало плохо; в Медблок его доставили гости из столицы. И, видимо, состояние ухудшилось, так как Питерман даже вызвал Медиков из Бюро.

Почему его грызло чувство досады, что он не знал об этом, Дженсен ответить не мог. В любом случае навещать больного он и не собирался.

*****

Несколько дней спустя жизнь в Школе вошла в привычную колею. Для выпускников этого года настали трудные времена, и Дженсен с головой погрузился в учебный процесс. Он готов был делать что угодно, лишь бы не думать о Джареде. Привычные лекции перешли на стадию практических отработок, сдачи зачётов, и как всегда, неожиданно наступил конец всему: обучение осталось позади, а впереди только выпускные экзамены, бал и дверь в будущее.

Незримое соперничество с Джаредом продолжалось и после инцидента с Ясудой. В ход шла даже виртуальная зачетка, посмотреть которую мог любой желающий на сайте Школы. Дженсену было интересно, как «желторотик» сдавал дисциплины, которые когда-то покорял сам Эклз. Его достижения редко повторяли другие курсанты, слишком большой была разница между набранными баллами Эклза и среднестатистическими оценками других лучших курсантов. Однако Джаред с лёгкостью балансировал на уровне Дженсена, порой даже опережая его результат на десяток баллов. Досада давно стала привычной эмоцией для Эклза, когда он залезал на сайт и смотрел результаты учёбы Падалеки, сравнивая их со своими данными чётырёхлетней давности. И хотя цели сдачи экзаменов у них были разными ─ Дженсен сдавал экзамены и тесты, чтобы получить пропуск в космос, а Джаред для того, чтобы перевестись на следующий курс, ─ эта гонка подстёгивала к тому, чтобы быть ещё лучше, быстрее, умнее.

И вот что интересно. Лётная Школа Невады до сих пор оставалась единственным учебным заведением, в котором не практиковалась экстернатура. Иногда и пяти лет не хватало, чтобы вырастить из «желторотика» настоящего «орла». Сокращение обучения не поощрялось. Учителя таких выскочек не любили ещё и потому, что экстернат всегда подразумевал белые пятна в обучении. А белые пятна в обучении ─ это мина замедленного действия: никогда не угадаешь, где, когда и как сильно она рванёт. Такой курсант после выпуска мог быть опасен независимо от места своей работы: на Земле или в космосе.

Случай с Падалеки был прецедентом, поэтому вызывал к себе повышенный интерес. Дженсен так и не выяснил, откуда взялся Джаред, кто его родители, почему он на короткой ноге с великими мира сего. Потом это индивидуальное разрешение на экстернат. Учителя если и пытались его завалить, то успеха не добились.

Дженсен иной раз думал, что Падалеки не человек, а пришелец, потому что всё в нём было иное. Совершенное. Непостижимое. Родное до боли и одновременно чужое до мурашек. Казалось, Джаред состоял из сплошных противоречий. Однако, несмотря на все это, Дженсен был бы рад такому необычному другу, но почему-то ничего не делал для того, чтобы его желание исполнилось. Если кто-то из них и сделал бы первый шаг к обоюдной дружбе, то точно не Дженсен.

*****

И вот остались позади бессонные ночи, переживания, восторги и неудачи. Школа завершила очередной учебный год, и новая группа пилотов была готова выпорхнуть в космос. После сдачи экзаменов были успешно переведены на следующий этап курсанты помладше. Дженсен получил свои заслуженные отличные баллы, ради которых так отчаянно трудился. Однако курсант Падалеки наступал на пятки эклзовским рекордам, и Дженсен мог беситься как угодно, но изменить этот факт был не в силах.

Бруни была в восторге от успехов Джареда. Дженсен не особо стремился признавать очевидные таланты улыбчивого «желторотика», но у него в кармане красовалось удостоверение пилота, а также диплом с отличием, первый за последние десять лет. И, наконец, самое главное, к чему он так трудно и долго шёл ─ приглашение на службу в Комитет.

*****

...Подготовка к выпускному баллу шла полным ходом. Очень хотелось, чтобы этот день запомнился надолго. Дженсену и его друзьям досталось задание обеспечить курсантов живой музыкой на заключительной дискотеке, поэтому они целыми днями пропадали на репетициях.

Любовь к гитаре Дженсену ещё в детстве привил Вент. Они привыкли петь дуэтом, а в Школе к ним присоединились Сэмир, отлично разбирающийся в клавишных, а позже ─ Бруни, у которой оказался неплохой голос и с бас-гитарой она здорово управлялась.

В тот день, накануне выпускного, они настраивали музыкальные инструменты в Зале приёмов, в котором проходили все праздники и вручение дипломов, в последний раз прогоняя свой репертуар. Позже Сэмира и Вента вызвали в Административный блок, и Дженсен объявил перерыв. Бруни упорхнула под предлогом попудрить носик, и Дженсен остался в зале один, продолжая возиться со своей любимой гитарой. Старушка большую часть времени вела себя отлично, но сегодня, ни с того ни с сего, закапризничала. Возможно, чувствовала скорое расставание со своим хозяином. Поэтому, Дженсен так увлёкся сюсюканьем с ней, что вздрогнул, когда возле его плеча раздался тихий голос Марка Баризи:

─ Ты не видел Джареда?

Дженсен оглянулся, но не спешил подниматься с колен, ещё меньше желая вступать в разговор с Баризи. Марк был замкнутым, слишком тихим и неприметным. От таких людей можно ждать чего угодно: то ли удара в спину, то ли маниакального поклонения. Когда-то Дженсен отогнал от Баризи банду Ясуды, а тот оказался неблагодарным, даже спасибо не сказал. Хотя Бруни предполагала, что парень просто растерялся, не ожидая помощи вообще и от звезды Школы Дженсена Эклза ─ тем более. За него вообще никто и никогда не заступался. Но Дженсен уже сделал для себя выводы и Марка замечать перестал. Он бы и совсем забыл о его существовании, если бы не Падалеки, который по каким-то невероятным для Дженсена причинам подружился с Марком, найдя в нём что-то особенное для себя. И Дженсену почему-то  было неприятно видеть их вместе.

Привычная самоуверенная маска вернулась на лицо Дженсена. Очень хотелось спросить, кто это такой, Джаред, да и вообще, слишком «желторотики» обнаглели за последний год под предводительством Падалеки. Раньше они себе не позволяли вот так запросто подкатывать к «орлу» с глупыми вопросами, отлично же видно, что Дженсен в зале один. Но почему-то сегодня ругаться и учить молодняк уму-разуму не было желания, поэтому он просто недружелюбно буркнул:

─ Я в адъютанты к нему не нанимался.

Улыбка Баризи ─ и так крохотная, ─ исчезла совсем, и Дженсен пожалел о сказанном. С появлением Падалеки Баризи словно ожил. Он стал обычным парнем, забыл о своей робости, но порой всё ещё терялся, особенно когда был один, без своего улыбчивого друга. Падалеки для него был как катализатор уверенности в себе. Эклз не любил подобных типов, он всегда с симпатией относился к тем, кто сразу показывал чего стоит. Ни смущаясь, ни раболепствуя. Кто не боялся разбить лицо в драке, давая отпор обидчику. Вот тот же Джаред повёл себя с бандой Ясуды как надо. А мог бы поджать хвост и прикинуться ветошью, вместо того чтобы идти на рожон.

Но Баризи изменился. Дженсен не хотел этого замечать, но впервые Марк не смутился на откровенно не дружелюбный  выпад в свою сторону. Он смерил Дженсена угрюмым взглядом и ответил:

─ Хватило бы простого «нет», «орёл» Дженсен.

─ Считай, что я тебе именно это и сказал. Ищи своего кумира в другом месте. Видать, ты и его достал, если он от тебя прячется.

─ Конечно, именно это я от тебя и ожидал услышать, ─ просто ответил Баризи и посмотрел на него с жалостью.

Баризи давно ушёл, а Дженсен ещё долго смотрел ему вслед. Доля правды в словах Марка была, но всё равно: как же больно было её слышать именно от него! Ведь однажды Дженсен помог и ему, а благодарности почему-то так и не дождался. Только упрёки. Что с ним не так?

Падалеки любили и уважали за то, какой он есть, за то, что у него можно было попросить помощи в любое время, и он не никогда и никому не отказывал, независимо от рангов. Дженсена уважали тоже, но совсем по другим причинам. К нему бы так просто не пришли просить совета, особенно «желторотики». Словно его боялись. Ну что же... Пусть лучше уважают и подчиняются. Любовь для рейнджера ─ непозволительная роскошь, которая не поможет ему добраться до Юпи, ведь ради этого он жил и работал. Любовь не для него ─ она помеха всему, так он всегда считал. А может он всегда ошибался?