Второй шанс для Елены! (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна - Страница 5

Закрыла глаза, и через минуту услышала, как тихонько хлопнула дверь, оповещая меня, что служанка ушла и я, наконец, осталась одна. Больше не сдерживаясь, уткнувшись в подушку, зарыдала. От боли в душе за родителей, которых никогда не увижу, от обиды на этих нелюдей, которые ненавидят меня, и хотя я не понимаю от чего, легче от этого не становилось. От одиночества, благодаря родителям я к нему совсем не привыкла, они всегда были рядом, поддерживая, любя и защищая от невзгод. А еще от неуверенности в себе и страха, ведь я слабая неуверенная в себе двадцатитрехлетняя девушка, которая за последние шесть лет мир видела в основном с экрана телевизора. Уже на грани между сном и явью неожиданно вспомнила, что несколько часов практически не чувствовала своего сердца. Я уже поняла, что здорова, и оно не должно беспокоить как раньше, но почему-то чувствовала странную пустоту вместо привычного ощущения его биения. Паника закралась в душу, и сон унесся прочь. Вытащив руку из-под одеяла, положила ее на запястье и напряженно замерла. Пульс был довольно ровный, хорошего наполнения и без каких-либо нарушений. Немного успокоилась, но именно сейчас, после проверки пульса, до меня дошло, наконец, от чего так тревожно: все что произошло сегодня с того момента, как очнулась в неизвестном мире, я воспринимала только душой, а не сердцем. Это душа металась между страхом и отчаяньем, восторгом от нового тела и горечью от расставания с родителями. Все испытанные мной сегодня эмоции и чувства рождались в моей душе и АБСОЛЮТНО не затрагивали сердца, словно его и не было. И вот сейчас до меня дошло, почему так все спокойно и смиренно принимаю, почему все мои эмоциональные реакции на столь кардинальные изменения в жизни и судьбе словно приглушены. Не так ярки как были раньше, в той другой жизни, которая с каждой прожитой в этом мире минутой все более блекла и стиралась. Только думы о родителях оставались зияющей раной в душе. Мое сердце не умеет чувствовать!!! И эта новость в довесок к душевному раздраю, прибавила дополнительных тревог.

Глава 4

Следующие два месяца моей эльфийской жизни пролетели весьма насыщенно. Две недели с помощью магии Галдора я, не вылезая из его лаборатории, учила эльфийский язык, при этом учитывая разные диалекты и особенности произношения в разных частях этого мира. За это время я отдыхала по пять часов в сутки с учетом трехразового питания и походов в туалет. Только учила и учила до кровотечения из носа от применения ускоряющих запоминание заклинаний. Через неделю ускоренного тренинга с трудом, но мы смогли пообщаться с учителем. И первый его вопрос был о том, кто я такая и откуда, а главное, какой расы. Кратко поведав свою историю, опустив некоторые моменты, связанные с встречей и разговором с высшими 'пятнами', выяснила у своего учителя, что я — единственная дочь Бельфаласа и племянница Повелителя светлых эльфов.

Бывшая хозяйка моего тела две недели назад баловалась запретной магией в надежде отомстить ненавистной сопернице. Эленаль провела пробный обряд обмена душ, а в итоге, напутав с заклинаниями (думаю, не без помощи высших) во время процесса, нечаянно упала внутрь пентаграммы. Ее душу выловить из хаоса не смогли и призвали любую свободную, чтобы тело Эленаль не погибло, оставаясь бездушным. На вопросы почему и для чего это было сделано, Галдор ответил весьма расплывчато, пояснив, что наследница у Бельфаласа одна, это раз, а во-вторых, если кто-то узнает, чем занималась его дочь, когда ее сущность погибла, то будет запятнана честь великого рода Аундаэ. А Бельфалас лучше глотку себе перегрызет, но подобного не допустит. А я подумала, что не он себе глотку перегрызать будет, а его два братца: самый старший — Иллуин Аундаэ в Повелителях состоит, а двоюродный — Ваньяр Аундаэ с удовольствием бы себе путь к трону расчистил. А то эльфы живут уж больно долго, и ждать когда конкуренты на столь выгодное теплое место сами уйдут к предкам можно до бесконечности, а вот помочь им это сделать, Ваньяр с превеликим удовольствием бы взялся. Но честь рода порочить никто из них не посмел бы, чтобы другим не давать повода роптать и возмущаться.

Как только язык с нечеловеческими усилиями, в буквальном смысле, мною был освоен как родной, чего Галдор в первую очередь и добивался, чтобы никто подмены не заметил, начался второй этап обучения — основы жизни эльфов. На это ушел месяц. Этикет, история, география и дополнительно меня нагрузили изучением языков других рас, населяющих Лайвос, так называется этот мир, выбравший меня из трех претенденток. Полтора месяца изматывающей учебы без права выйти наружу или хотя бы вдохнуть свежего воздуха. Только моя комната, из которой под присмотром моей придворной дамы — служанки Финвэаль я шла в другое крыло дома Аундаэ в лаборатории Галдора, служившему старейшему дому светлых эльфов в качестве мага и целителя, и снова учеба. До потемнения в глазах и потери сознания.

Как только элементарные основы были более-менее пройдены и закреплены, выяснила, почему меня провожает таким странным взглядом вся прислуга. Случайно, в одной из галерей дома увидела портрет юной Эленаль, на котором она была изображена блондинкой, причем сильно похожей на отца ярким золотом волос. Я же всех шокировала огненной шевелюрой. На мой вопрос об этом странном изменении, Галдор затруднился ответить и лишь заметил, что возможно это результат запретной магии и перерождения души. А я почему-то тут же вспомнила, как выразилась облачная высшая, решая в каком качестве выпустить нас в новый мир: 'Венчанные с огнем.' Видимо это означает: от огня погибли, в огне и родимся, не совсем понятно, но вполне возможно цвет волос изменился именно по этой причине. Как часть того огня во мне, ведь до гибели на земле я была брюнеткой. А вот всем остальным домочадцам и представителям рода он дал другое объяснение, якобы это результат неудачного магического эксперимента. Оказывается, любой эльф обладает начальными задатками магии. Магией земли, если быть совсем точным, как выразился Галдор. В основной своей массе светлые использовали этот вид магии для общения с природой и в быту. Крайне редко среди светлых встречались эльфы, обладающие другими видами магии, в том числе истинные целители, такие как Галдор, и как это ни удивительно, теперь и я. Эльфы, ввиду особенности своего организма, обладали хорошей регенерацией, но существовало довольно много способов их убить или покалечить, когда ни одна регенерация не спасет. По крайней мере, отращивать конечности они не умели, и если уж кого-то из них ранили серьезно, эльф мог запросто умереть от сильной потери крови, не успев залечить все повреждения. Именно поэтому любые целители были подобны редкими бриллиантами среди простых булыжников. И ценились они весьма высоко не только у эльфов, но и у других рас нелюдей, да и у людей тоже.

Каждый день, по окончании занятий возвращаясь к себе в комнату, я падала от усталости и забывалась тревожным сном, но не позволяла себе раскисать или капризничать. У меня на это элементарно не хватало времени, даже на то, чтобы просто задуматься над своей новой жизнью. Скорее всего, это было к лучшему, у меня пока были лишь вопросы и ни одного полного ответа. Я была благодарна Галдору, который с таким остервенением натаскивал меня и вколачивал знания, ведь себя он тоже не жалел, обучая меня. Лично для меня эти знания и опыт, которыми он со мной вынужден был делиться, имели жизненно важное значение. После того как новообретенные родственники узнали, что моя душа раньше принадлежала человеку, их отношение ко мне еще больше ухудшилось — мизерное общение вовсе сошло на нет. Неизвестно, что там по поводу меня думает новый папочка, ведь каждый раз, когда мы изредка сталкивались с ним или его двоюродным братом Ваньяром в коридорах, меня встречали и провожали взглядами, полными презрения и ненависти. Я не питала иллюзий на сей счет, вряд ли смогу хоть как-то изменить их отношение к себе, и поэтому с еще большим энтузиазмом погружалась в учебный процесс, чтобы лишний раз не думать о причинах такого отношения к себе, справедливо полагая, что когда-нибудь знания о мире Лайвос спасут мне жизнь. Узнавая об этом мире все больше, с легким трепетом и стыдом радовалась, что стала эльфийкой, а не какой-нибудь человеческой крестьянкой. Все-таки двадцать три года меня воспитывали в роскоши и комфорте. Единственное, что я умела — это готовить, потому что моя мама всегда сама царствовала на кухне, полагая что пища, приготовленная с любовью и заботой о нас, гораздо вкуснее и полезнее для ее любимого мужа и единственной дочери. Меня она тоже научила готовить, чтобы в будущем я сама заботилась о желудке любимого мужчины. Она, не смотря ни на что, надеялась на лучшее, мечтая что я смогу когда-нибудь выздороветь и встретить своего единственного и неповторимого. Каждый раз когда я думала о родителях, на глаза наворачивались слезы горечи, невосполнимой потери и чувство одиночества. Я молилась о них, чтобы они смогли пережить боль от моей гибели там, на Земле, и чтобы рождение ребенка и забота о нем помогли им в этом. Конечно один ребенок никогда не заменит другого, но что я могла поделать, я и себе-то пока ничем не могла помочь, только штудировала учебники, пока выдалась такая возможность и время.