Академия на краю гибели - Азимов Айзек - Страница 77

– Как долго, Оратор?

– Пока я за вами не вернусь. Не думаю, что я слишком долго задержусь и вы окажетесь за это время в опасности. Но если я все-таки задержусь, можете лететь на ближайшую планету Сейшельского Союза и ждать меня там. Я разыщу вас, где бы вы ни были.

– Слушаюсь, Оратор.

– И не тревожьтесь. Я справлюсь с этой таинственной Геей, а понадобится – и с пятью кораблями Академии.

Литораль Тубинг уже семь лет занимал должность посла Академии в Сейшелле, и работа эта устраивала его целиком и полностью.

Высокий, тучный, он не расставался с густыми каштановыми усами, хотя и в Академии, и в Сейшелле в моде было гладко бриться.

Тубингу было всего пятьдесят четыре, но он уже успел обзавестись скептически-равнодушным отношением ко всему на свете. Как он относился к собственной работе, сказать было трудновато.

Скорее всего, он все-таки любил ее, ведь должность давала ему возможность держаться подальше от политических распрей на Терминусе, а он их терпеть не мог, и вести образ жизни сейшельского сибарита. Зарабатывал он вполне достаточно для того, чтобы обеспечить жене и дочке ту жизнь, к которой они привыкли. Меньше всего он хотел, чтобы привычный уклад его жизни был нарушен.

Кроме того, он недолюбливал Лайоно Коделла, может быть, потому, что Коделл тоже носил усы, хотя, справедливости ради, надо отметить, что усы Коделла значительно уступали усам Тубинга по густоте, длине, да к тому же сильно поседели. Было время, когда в высших политических кругах только Коделл и Тубинг форсили усами, и между ними в этом плане было нечто вроде соревнования. «Теперь, – думал Тубинг, – и соревноваться нечего. По усам я его обставил». Но во всем остальном…

Коделл занимал пост Директора Службы Безопасности уже тогда, когда Тубинг вынашивал мечты занять пост Мэра, Однако от него откупились и назначили послом. Сделала это Харла Бранно для себя, разумеется, но теперь Тубинг был ей только благодарен.

Ей, но не Коделлу. Может быть, из-за того, что Коделл всю жизнь играл роль этакого рубахи-парня, с вечной очаровательной улыбочкой, которая не покидала его физиономии даже тогда, когда он был занят тщательным обдумыванием, каким именно образом лучше перерезать вам горло.

И вот теперь перед Тубингом восседало гиперпространственное изображение Коделла, источавшее, по обыкновению, всю гамму дружелюбия и фамильярности. Физически Коделл пребывал, естественно, на Терминусе, что, слава богу, избавляло Тубинга от необходимости проявлять по отношению к нему знаки гостеприимства.

– Коделл. – заявил Тубинг, – я хочу, чтобы эти корабли были убраны.

Коделл очаровательно улыбнулся:

– О, и я тоже, но старуха так решила.

– Вы вроде бы всегда умели переубеждать ее.

– Иногда, – уточнил Коделл. – Когда она сама была не против. На этот раз не желает ничего слушать… Тубинг. делайте свое дело, Успокойте Сейшелл.

– Я не о Сейшелле пекусь, Коделл. Я за Академию боюсь.

– Как и все мы.

– Коделл, не валяйте дурака. Я хочу, чтобы вы меня выслушали.

– С радостью, но на Терминусе сейчас нелегкие времена, и я при всем желании не могу слушать вас вечно.

– Постараюсь быть максимально краток. Речь идет о возможности гибели Академии. Если эта линия гиперпространственной связи не прослушивается, я буду говорить открыто.

– Не прослушивается.

– Тогда слушайте. Пару дней назад я получил сообщение от некоего Голана Тревайза. Если мне не изменяет память, я когда-то знавал человека с такой фамилией – он был сотрудником Транспортной Комиссии.

– Он… дядя этого молодого человека.

– Ага, значит, вам знаком этот Тревайз, что послал мне сообщение? Судя по сведениям, которые мне удалось собрать, он был Советником, и после успешного разрешения последнего селдоновского кризиса его арестовали и отправили в ссылку.

– Все точно.

– А я не верю.

– Чему не верите?

– Тому, что он был сослан.

– А что тут такого?

– А когда это, интересно, а истории Академии хотя бы одного гражданина отправляли в ссылку? Гражданина Академии либо арестовывают, либо не арестовывают. Если арестовывают – либо судят, либо не судят. Если судят – либо осуждают, либо не осуждают. Если осуждают – штрафуют, лишают должности, понижают в звании, сажают в тюрьму или казнят. В ссылку никого и никогда не отправляли. Такого еще не бывало.

– Что-нибудь всегда происходит впервые.

– Чепуха. Он сослан на корабле последней модели? Дураку понятно: он выполняет задание особой важности для вашей старухи. Кого она обмануть хочет?

– Да? И какое же, по вашему мнению, это задание?

– Вероятно, отыскать планету Гея.

Взгляд Коделла несколько утратил традиционное дружелюбие, наполнился подозрительностью.

– Я знаю, – сказал он, – мистер посол, что особого желания верить мне вы не испытываете, но убедительно прошу поверить мне в этом, отдельно взятом случае, В то время, когда было принято решение о ссылке Тревайза, ни Мэр, ни я о Гее даже не слышали и узнали о ее существовании только вчера. Если вы согласны поверить в это, можем продолжить беседу.

– Трудновато, но так и быть.

– Понимаю, что трудновато, посол. Уверяю, я перешел на официальный тон лишь потому, что, когда все будет окончено, вы обнаружите, что придется ответить на кое-какие вопросы, и вы поймете, что дело совсем нешуточное. Вы говорите так, будто мир Геи вам знаком. Как же это вышло, что вам известно то, чего не знаем мы? Разве в ваши обязанности не входит посвящение нас во все то, что вы знаете о вверенной вашему попечению политической единице?

Тубинг тихо ответил:

– Гея не входит в Сейшельский Союз. Ее, может быть, на самом деле и нет вовсе. Разве я обязан передавать на Терминус разные там небылицы и сказочки, которые всякие тупицы рассказывают на Сейшелле о Гее? В некоторых из них утверждается, будто Гея находится в гиперпространстве. Другие говорят, что Гея якобы это такой мир, который каким-то сверхъестественным образом защищает Сейшелл. А третьи утверждают, что именно этот мир отправил Мула на захват Галактики. Так что если вы собираетесь оповестить сейшельское правительство о том, что Тревайз был послан на поиски Геи, а пять новехоньких военных кораблей Академии посланы для того, чтобы оказать ему моральную поддержку, они вам ни за что не поверят. Народ верит сказочкам про Гею, но не правительство, и вам не удастся убедить его, что в эти бредни верит Академия. Им покажется, что вы намереваетесь силой присоединить Сейшелл к Федерации Академии.

– Даже если так, то что из того?

– Это означает подписание смертного приговора Академии. Послушайте, Коделл. за всю нашу пятивековую историю разве мы хоть раз затевали завоевательную войну? Мы только оборонялись, защищали Академию от завоевателей. Однажды проиграли, но ни одна война не заканчивалась для нас расширением нашей территории. Все случаи присоединения государств к Федерации происходили мирным путем, и присоединялись к нам только те, кто видел преимущества присоединения.

– А Сейшелл таких преимуществ разве не способен увидеть?

– Не увидит, пока наши корабли не уберутся от его границ. Уберите их.

– Это невозможно.

– Коделл, поймите, Сейшелл – удивительный пример доброй воли, мирных намерений Академии. Он почти окольцован нашей территорией, положение его безмерно уязвимо, и все-таки вплоть до последних дней он был в полной безопасности, шел свои путем, даже открыто выражал антифедеральные взгляды. Разве это не лучший способ демонстрации всей Галактике того, что мы не исповедуем позицию силы, что мы ко всем идем с дружбой и миром! Захватив Сейшелл, мы захватим то, что фактически имеем и так. Мы и так здесь доминируем, но – мирно! Пойдем на военный захват – ославим себя на всю Галактику как жестокие экспансионисты.

– Ну а если я скажу вам, что по-настоящему нас интересует только Гея?

– Тогда я поверю этому не более, чем сейшельское правительство. Этот человек, Тревайз, отправляет мне сообщение о том, что он летит на Гею, и просит передать это сообщение на Терминус. Против своей воли и веры я делаю это, делаю, потому что обязан, и линия гиперпространственной связи еще не успевает остыть, как Флот Академии начинает маневры. Как это, интересно, вы собираетесь попасть на Гею, не нарушив территориальной целостности Сейшелла?