Академия на краю гибели - Азимов Айзек - Страница 67

– Не может быть.

– Сам посмотри.

– Но… я ничего не почувствовал, – пролепетал Пелорат, стоя у иллюминатора.

– И не должен был.

– А мы ничего не нарушили? Нам не нужно было опять следовать по радиолучу, как тогда, когда мы приземлились?

– Нет причин, Джен. Никто нас не остановит. Никто на свете.

– Но когда мы садились, ты сказал…

– То было другое дело. Наше прибытие не было для них большим подарком, но оттого, что мы улетаем, они просто в экстазе.

– Почему ты так говоришь, Голан? О Гее с нами говорил только Квинтесетц, а он умолял, чтобы мы туда не летели.

– Не обольщайся, Джен. Это он для проформы. Он прекрасно понимал, что мы полетим туда. Вот ты восторгался – как ловко я выудил у Квинтесетца нужные сведения. На самом деле моей заслуги тут нет. Он и сам бы все выложил. Если бы я заткнул уши, он бы стал кричать.

– Но почему, Голан, почему? Это просто безумие какое-то.

– Ну да, паранойя. Понимаю.

Тревайз повернулся к компьютеру.

– Нас не остановили, – сообщил он вскоре. – Ни единого корабля на пути, и дальше все чисто, и никаких предупреждений.

Подмигнув Пелорату, Тревайз спросил:

– А расскажи-ка мне, Джен, как ты узнал о Гее? Ты ведь знал о ней еще на Терминусе, знал, что она – в Сейшельском Секторе, знал, что ее название по значению близко к слову «Земля». Где ты слышал обо всем этом?

Пелорат явно растерялся.

– Если бы я смог вернуться на Терминус… я бы покопался в файлах. Я же не все взял с собой – во всяком случае, не взял указатель, откуда те или иные сведения почерпнуты.

– Но ты задумайся, это ведь не так просто! Сейшельцы язык не распускают о Гее, помалкивают в тряпочку – настолько боятся говорить о ней, что выдумали сказку об ее исчезновении в гиперпространстве. Но я тебе еще кое-что скажу. Вот, посмотри…

Тревайз наклонился к компьютеру, ладони уверенно легли на поверхность стола. Он с радостью ощутил тепло соединения и почувствовал, как его воля скользнула куда-то вовне…

– Вот, – сказал он, – компьютерная модель Галактики, какой она была в памяти компьютера до нашего приземления на Сейшелле. А сейчас ты увидишь кусочек карты, показывающий ночное небо Сейшелла таким, каким мы его видели прошлой ночью.

В каюте стемнело и на экран легла картина ночного неба.

– Такое же красивое, как в тот вечер, – прошептал Пелорат.

– Еще красивее, – уточнил Тревайз. – Ведь здесь нет ни облаков, ни атмосферных искажений. Но погоди, сейчас я налажу подстройку…

У обоих наблюдателей возникло томящее ощущение передвижения в пространстве, а на самом деле Тревайз просто увеличил изображение. Пелорат инстинктивно вцепился в подлокотники кресла.

– Вот! – сказал Тревайз. – Видишь?

– Конечно. «Пять Сестер» – пятиугольник из звезд, который нам показывал Квинтесетц. Это они, без сомнения.

– Точно. Но где же Гея?

Пелорат прищурился, моргнул – тусклой звездочки в центре пятиугольника не было.

– Ее нет.

– Вот именно. Ее нет. А нет ее потому, что данные о ней в памяти компьютера отсутствуют, И поскольку я отвергаю возможность того, что данные не внесены в память компьютера намеренно, мне остается сделать вывод: галактографы Академии, разрабатывавшие банк данных, имея в распоряжении колоссальные объемы информации, данными о Гее не располагали.

– Не хочешь ли ты сказать, что если бы мы полетели на Трентор…

– Я хочу сказать, что и там бы мы ничего не узнали о Гее. Ее существование держится в тайне сейшельцами и – у меня сильное подозрение – теми, кто живет на Гее. Ты и сам не так давно говорил, что кое-какие миры стараются держаться в тени, от глаз подальше, ну, чтобы налоги не платить, и всякое такое.

– Да, но такие миры, как правило, располагаются в малонаселенных районах Галактики. Именно изоляция, географическая изоляция дает им возможность скрываться. О Гее такого сказать нельзя, она не изолирована.

– Правильно! Весьма необычно. Но удивительнее другое: такие знающие люди, профессионалы-галактографы ни сном ни духом не ведали о Гее. А ты как о ней узнал?

– Голан, милый, но я же собирал мифы, легенды, всяческие сведения о Земле целых тридцать лет. Без картотеки как я могу вспомнить?

– Но поищи какую-нибудь зацепку, Джен. Ну вспомни, когда ты о ней узнал – в первые или последние пятнадцать лет изысканий?

– О, если так, то, конечно, в последние.

– Можно и точнее. Я возьму на себя смелость утверждать, что о Гее ты узнал не раньше чем в последние пару лет.

Тревайз немного усилил освещение в каюте, чтобы разглядеть выражение лица Пелората. Великолепное сияние звездного неба чуть померкло. Пелорат окаменел; он не мигая смотрел в одну точку.

– Ну? – поторопил его Тревайз.

– Думаю… – тихо проговорил Пелорат. – Может быть, ты прав. То есть поклясться не могу, но… Когда я писал письмо Джимбору в Ледбетский Университет, Гею не упоминал, что в этом случае было бы весьма уместно, а было это… дай-ка припомнить… в девяносто пятом, стало быть, три года назад. Выходит, ты прав, Голан.

– Но как, где ты наткнулся на упоминание о ней? – настаивал Тревайз. – В письме? В книге? Научной статье? В древней песне? Где? Думай!

Пелорат прикрыл глаза, скрестил руки на груди. Долго, казалось, целую вечность, он неподвижно сидел в глубоком раздумье, Тревайз нервничал, но не торопил его.

– В личном письме, дружочек, – наконец вымолвил Пелорат. – Только не спрашивай, от кого, я все равно не вспомню.

Тревайз вытащил руки из сумки. Ладони его взмокли от пота. Он продолжал пытаться говорить устами товарища…

– От кого было письмо? От историка? Мифолога? Галактографа?

– Бесполезно. Содержание письма не ассоциируется ни с каким именем.

– Скорее, никакого имени просто не было.

– О нет, это вряд ли.

– Почему? Ты не стал бы распечатывать анонимное письмо?

– Думаю, нет.

– Почему? Разве ты никогда не получал анонимных писем?

– Ну… когда-то очень давно. Но в последние годы я стал хорошо известен в определенных научных кругах и неплохо знал всех своих корреспондентов. Они любезно переправляли мне сведения, почерпнутые из самых разных источников. Вот источники порой не имели автора, это точно.

– Ну а от анонимного корреспондента такую безадресную информацию ты мог получить?

– Такое вроде бы бывало… Но очень редко.

– Значит, вовсе не исключено, что именно по такому каналу к тебе попала информация о Гее?

– Да, но… я этого не утверждаю.

– Хорошо. И тем не менее – такой вариант не исключен, правда?

– Наверное. Но к чему ты клонишь?

– Погоди, я еще не закончил. Откуда было это анонимное письмо? Из какого мира?

– Говорю же тебе – не знаю, не помню!

– Не с Сейшелла ли?

– Не могу вспомнить, Голан, хоть убей.

– Позволю себе предположить, что письмо пришло-таки с Сейшелла.

– Можешь предполагать все, что угодно, но это ничего не доказывает.

– Нет? А вспомни-ка, когда Квинтесетц показал на тусклую звездочку посреди пятиугольника «Пяти Сестер», ты сразу понял, что это Гея. Помнишь?

– Да, конечно.

– Как это возможно? Как ты мог вот так сразу узнать ее, как понял, что это и есть Гея?

– Наверное, потому, что в материалах о Гее, что имелись у меня, она редко называлась своим истинным именем. Чаще употреблялись эвфемизмы. Иногда планета упоминалась как «младший братец Пяти Сестер». Еще встречались такие поэтические определения, как «Сердце Пятиугольника»… И как только Квинтесетц показал на «Пять Сестер», все эти аллюзии сразу вспомнились.

– Интересно… А мне ты раньше ни слова не говорил об этих аллюзиях.

– Видимо, я просто не улавливал их истинного значения и не думал, что это нечто важное, достойное обсуждения с тобой, не…

Пелорат осекся и замолчал на полуслове.

– Договаривай. Не специалистом?

– Да.

– Допустим. Поговорим о другом. Надеюсь, ты понимаешь, что пятиугольник «Пяти Сестер», как всякое созвездие, носит весьма относительный характер?