Я - сталкер. Рождение Зоны - Левицкий Андрей Юрьевич - Страница 12

– Не знаем, как они работают. Горожане проводят опыты, выясняют и используют. На наших добровольцах проводят. Кто выживает, остается в городе. Один такой, мой двоюродный брат Юль, до сих пор к нам приезжает, небылицы рассказывает. Преобразился человек, важным стал, холеным. Ему повезло: остальных, кто уехал, мы больше не видели.

– Здесь, – Искра прервала нашу беседу, остановилась и повертела головой.

Глава 3

Как девушка ориентировалась в сплошном переплетении ветвей и одинаковых исполинских стволов, для меня осталось загадкой – ни одной тропы я не приметил, в сухих листьях не оставалось следов. Тем не менее, Искра шла уверенно и привела нас к своей родной деревне.

Я прислушался и принюхался, но ни деревенского шума, ни запахов, отличных от лесных, не услышал.

Аборигенка вставила два пальца в рот и четыре раза свистнула – коротко, через равные промежутки. Мы с Пригоршней переглянулись. Никита скинул рюкзак и, покопавшись в нем, достал «миелофон». Ребята следили за нами с вялым изумлением: мало ли, чего можно ждать от чужаков… Напарник кинул артефакт мне, я поймал, и сразу голова наполнилась чужими голосами. Когда рядом думал только Никита, ориентироваться было легче.

– Засада, – настойчиво бубнил Пригоршня, – приготовься к бою. Прием, прием! Слышишь меня? Наверняка засада.

– Чудные какие, – думала Искра, – особенно этот. Со сковородкой на голове.

Я поперхнулся, поняв, что девушка имеет в виду шляпу Никиты. Ох, с каким удовольствием я это озвучу!

– Что это он делает? – думал Май. – Зачем ему камень?

И никакой полезной информации. Я решил подождать, но через минуту-другую надоело: все трое по-прежнему пялились на меня. Искра фантазировала на тему того, каким милым будет Никита, если его переодеть, иногда прорывались мысли о какой-то Ами; Пригоршня сосредоточенно думал про засаду; Май оценивал, сколько неприятностей мы можем принести – он не доверял пришельцам.

К хору внутренних голосов внезапно примешались новые. Кажется, люди довольно далеко, но приближались – мысли зазвучали громче и отчетливее, но были сумбурными, не оформленными словесно – просто обрывки информации («корень, листья, вызов»)… Я сунул артефакт в карман и на всякий случай поднял ружье.

К нам вышли трое.

Вопреки фентезийной обстановке, выглядели они вполне цивилизованно: в серой форме наподобие нашей «хабэшки», явно предназначенной для удобного и незаметного перемещения по лесу, в высоких сапогах, плотно облегающих голень, и в банданах вездесущего серого цвета. Все – мужчины, и все вооружены короткоствольным оружием, по форме напоминающим водяные пистолеты, только черным и тяжелым. Что меня удивило – все они были или светловолосыми, или рыжими и походили друг на друга.

Завидев нас, они встали, как вкопанные. Один прицелился в нас и заговорил так быстро, что я не понял ни слова.

– Не стреляйте! – Искра вышла вперед. – Это свои!

– Горожане? – спросил один из патрульных с интонацией, с которой в Москве говорят о «понаехавших».

– Нет-нет, не горожане, путники, но друзья. Им нужно к старейшинам.

Второй заметил кровь на ее тулупе и дырку от копья. Рванул к ней, но она его жестом остановила:

– Нечисть напала на Южную. Погибли все, кроме нас.

Первый разразился потоком проклятий, второй сдержался. Воины, стоящие за их спинами, разбежались. Издали донеслись горестные женские возгласы, где-то заголосила баба. Ее крик подхватила другая.

– Они понимают наш язык? – продолжил первый, он сохранял самообладание, но уголок века дергался. В небольшой общине все были друг другу родственниками, наверняка и у него погиб кто-то из близких.

– Понимаем, – встрял Пригоршня. – Оружие опусти.

Он, между прочим, держал дробовик, зажав приклад между локтем и ребрами. «От бедра» стрелять не очень удобно, зато быстро – не нужно вскидывать оружие – и с близкого расстояния дробью точно не промахнешься.

– Добро пожаловать, – не опуская своего «водяного пистолета», произнес патрульный. – Если вы пришли с миром, опустите оружие первыми.

Я перешел в позицию для патрулирования, свободно повесив винтовку на руке и опустив ствол под сорок пять градусов. Так почти не устаешь, а перейти в боевую стойку можно практически мгновенно. Пригоршня помедлил и последовал моему примеру. Второй патрульный немного расслабился и тоже опустил оружие.

Сдавать ружье и винтовки от нас не потребовали, обыскивать не стали. Наверное, в этом мире все люди считались изначально дружелюбными, не существовало междоусобиц, внешний враг все-таки объединяет.

Следом за серыми мы пошли дальше. Вскоре я заметил, что лес становится более обжитым: меньше листьев под ногами, нет тонких деревьев, корни облагорожены – подпилены так, чтобы удобно было проходить, не пригибаясь. Через особо зловредные выступы переброшены мостки.

При этом нам не попадалось местных и по-прежнему не было заметно признаков жилья.

Я окончательно утратил чувство направления, да и ветер – наша стабильная подсказка – стих.

Вскоре мы уперлись в живую стену. Высокие, метров под пять, колючие, покрытые мелкими серыми листьями кусты были знакомы – похожие водились в Зоне.

Гениально! Манипуляторы могли брать под контроль мало-мальски разумных существ, даже насекомых, хищные растения им неподвластны.

Почувствовав приближение людей, кусты зашевелились.

– Они опасные? – спросил я у провожатых, одним вопросом выдав в себе чужака.

– Ручные, – ответила Искра, – если бы вы пришли одни, они бы вас схватили. С нами не тронут. Защита.

Я думал, что в живой изгороди будет проход, но «серый» патрульный свернул к одному из деревьев и принялся карабкаться по коре, отполированной множеством прикосновений. Мы последовали за ним, рюкзак ощутимо мешал. Одна из нижних ветвей, как мост, была перекинута через заграждение, и по ту сторону живой изгороди с нее тянулась веревочная лестница.

Вопреки ожиданиям, за кустами оказался такой же лес.

На развилке нас встретил вооруженный патруль из пяти «серых». Чужаки их удивили, но не слишком – наверное, нас снова приняли за «горожан».

Шириной ветка была метров пять у основания, не сильно покатая, но все равно идти по ней оказалось страшновато. Искра, Май и серые двигались свободно и явно не испытывали никаких неудобств. Мы же с Пригоршней шли медленней, и мне очень не хватало перил – все-таки до земли около шести метров, падать высоко…

Благополучно миновав мост, мы спустились по веревочной лестнице.

– Вот мы и на месте! Дома! – проговорила Искра, раскинув руки. – Мне нужно к родителям – сказать, что я жива. Заходите в гости, друзья!

На месте? Дома?! Но я по-прежнему не видел ни одной постройки!

– Офигеть, – тихо выдохнул Никита, – ты глянь. Натуральные, блин, эльфы!

– Да где?!

– Да везде. Вон, глянь, на дереве – лестница!

И тут я словно прозрел. Ожидая привычных построек, не обратил внимания на очевидное: жилища аборигенов были оборудованы прямо в деревьях-гигантах. Видимо, как я и подумал в самом начале, размер и строение деревьев позволяли сделать комфортные комнаты внутри, выдалбливая ствол.

Если бы здесь снимали «Властелина колец», и навстречу нам вышла владычица Галадриэль, я бы понял сразу. А так был, мягко говоря, шокирован: веревочные лестницы и лестницы, вырубленные в коре. Двери – тоже из коры – закрывающие входы в дупла. По земле никто не передвигался, но задрав голову, я увидел пешеходов, снующих по своим делам по ветвям. В развилке, обнесенной веревочной изгородью, возились малыши под присмотром взрослых детей.

– Нам туда, – «серый» повел нас по поверхности, за что ему отдельное «спасибо».

Через несколько минут мы приблизились к одному из исполинов. Велев обождать, провожатый взлетел по выступам коры и скрылся за дверью, не распахивающейся, а сдвигающейся вбок.