Самоучитель для бога. Дилогия (СИ) - Кривошеин Алексей - Страница 120

– Шевельнешься – глаз твой на асфальт стечет! – плетью ударил по ушам стальной голос.

Оксана вздрогнула, заморгала недоуменно. Перед ней стоял Жабик, бледный, словно обсыпанный мукой. Оксана недоуменно моргнула и попыталась вспомнить: всю дорогу его лицо было таким белым или, может быть, фонари двора дают такой странный оптический эффект.

– Что с тобой? – спросила она Жабика.

– Ничего, – сказал тот хриплым голосом. – Воспоминания тревожат Жабика. Воспоминания…

Оксана хотела переспросить, но умолкла. Странно. Чьи слова прозвучали у нее в ушах? Это было так реально. Хотя очень похоже на галлюцинации. Ведь рядом никого нет. Оксана отбросила сомнения, ее рука легла на ручку подъездной двери. Дверь тихонько скрипнула, открывая зев и впуская в чернильную темноту подъезда.

– Черт! Опять кто‑то выкрутил лампочку! – возмущенно воскликнула она. – Иди за мной. У нас на втором этаже должна гореть…

И они двинулись в темноту. Оксана шла первой, нащупывая ногами деревянные ступеньки. Сзади глухо стукнула дверь, отрезая их от тусклого света фонарей и звезд. Оксана почувствовала себя неуютно. Вокруг темнота, сзади пыхтит в затылок это странное существо…

Она взлетела на второй этаж, под ногами ступеньки проскрипели давно изученную симфонию. Она поспешно шагнула через площадку второго этажа, рука скользнула по стене, нащупала выключатель. Щелчок – свет залил площадку. Оксана обернулась и наткнулась на Жабика.

– Ой! – воскликнула она. Ей казалось, что вбежала очень быстро, да и шагов за спиной слышно не было. Но оказалось, что он следовал за ней шаг в шаг. Без света в незнакомом подъезде. Она вспомнила, как блестели его глаза в ночи, и подумала: уж не видит ли он в темноте?

– Жабик благодарит Оксану, – проговорил он, переступая с ноги на ногу. – Но… нехорошо идти, если Оксана не одна. Супруг Оксаны может обидеться.

– Ха! – Ничто другое не могло придать Оксане такого пренебрежительного вида, как упоминание о возможном недовольстве Игната. – Во‑первых, он мне не супруг, – заявила она безапелляционно. – Во‑вторых, он будет только рад спасителю его девушки. Игнат – он добрый. Вот увидишь. Может, о тебе даже в газете напишут.

Глаза Оксаны загорелись, она продолжила, подкрепляя слова широкими жестами:

– Последний рыцарь города! Спас беззащитную девушку от двоих огромных насильников. И фотография… хотя нет, фотографию не нужно. Разве что мою…

– Нет! – Жабика напугала подобная перспектива. – Не надо фотографии!

– А? – вернулась из грез Оксана. – Хорошо, не будем! А еще у меня славные соседи! Может, ты отвлечешь их на себя и нам хоть разик удастся утром умыться по‑человечески…

Она позвенела ключами, щелкнул замок и пустил их внутрь. В прихожей темно и тихо. Коробки молчаливо высятся по углам. Оксана зябко передернула плечиками. Вспомнился грохот падающих ящиков, жесткая хватка на шее. Отныне коробки и ящики будут вызывать в ней неприятные воспоминания.

Щелкнув выключателем, зажгла свет. Иван, похоже, спит. У него всегда так – несколько бессонных ночей в творческих муках, а потом спит словно убитый. За бабушкиной дверью тоже подозрительно тихо. Неужели не ночует? Может, постучать, узнать? Но Оксана не решилась будить соседей, да и глупо как‑то.

Вместо этого она тихонько открыла свою дверь, комната встретила их тишиной и полумраком. В окно заглядывали фонари, бросая на пол тень перекрестья окна. Оксана зажгла свет и задернула шторы.

– Проходи, располагайся! Ты мой гость! – повернулась она к Жабику, замешкавшемуся у порога.

Осторожно, словно вступая в храм, Жабик шагнул внутрь. На его широкой морде расплылось благоговейное выражение. Взгляд сделался отсутствующим. Словно давно искал утраченную святыню – и вот наконец нашел. Неужели ни разу не был в квартирах? – подумала Оксана. Странная реакция.

– Здесь! Это было здесь, – прошептал Жабик одними губами.

Оксана хотела переспросить, но тут же усомнилась, а говорил ли он эти слова.

– Что? – все же решилась спросить она.

– Извините! – Жабик тряхнул головой. – Я задумался. Ваша комната… э‑э‑э… напомнила Жабику… кое‑что.

Оксане показалось, что говорит он очень неубедительно. Это еще больше усилило подозрение. Что‑то темнит мой Я спаситель. Такое ощущение, что он уже был в этой комнате. Или с ней у него связаны давние воспоминания. Но это абсурд. Молодая хозяйка комнаты, Ирина, говорила, что, кроме молодого человека… кажется Егора, не сдавала эту комнату никому.

– Присаживайся, – сказала Оксана, кивнув на стул у небольшого столика. – Я сбегаю чай поставлю. Она подхватила чайник, поспешно убежала на кухню. Пока кран булькал, наполняя чайник, Оксана размышляла. Недоброе что‑то крылось в этом Жабике. Уже жалела, что так опрометчиво позвала его к себе. Но ведь он ее спас! И ему негде ночевать! Услуга за услугу. А страхи нагоняет его неприятная внешность. К ней нужно просто привыкнуть. И где этот дурак Игнат? Как некстати он пропал. Хоть бы позвонил, предупредил. Это на него непохоже. Обычно всегда предупреждает, если задерживается.

Наполнив чайник, она вернулась в комнату. Входя, увидела Жабика, стоящего у серванта и что‑то в нем разглядывающего. Как только она появилась на пороге, он поспешно отпрыгнул, сделал вид, что вовсе им не интересуется. Оксана тут же начала вспоминать. Деньги мы храним в кошельке. Да и нет денег, конец месяца. В шкафу из компроматов только початая пачка презервативов да Игнатовы наручники, которые он припер невесть откуда. Они их использовали для… Оксана порозовела и запретила себе думать об этом. Сейчас не время.

Она поставила чайник на стол и нажала на кнопку. Чайник электрический, закипает быстро. Жабик наклонился над ним, словно впервые видел. Глаза блеснули любопытством.

– Как интересно, – проговорил он, старательно заглядывая в прозрачное окошечко. – А как он греется?

– Там внутри спираль, она накаляется от электричества и греет воду.

– Умно! Жабик оценил! – квакнул ее несуразный гость.

– Извини, мне нужно выйти, – проговорила она.

Подхватив сумочку, вышла на кухню. Там достала сотовый. Пропищали кнопки, на экране появилась улыбающаяся физиономия Игната. Оксана нажала кнопку, в ухе раздались гудки. Никто не отвечал.

Что за чертовщина. Куда он делся? Тревога колыхнула в ней волну раздражения. Вечер явно не удался. Сначала ее чуть не изнасиловали, потом она подцепила странного спасителя и приволокла его домой. И в довершение ко всему потерялся Игнат. Раздражение ширилось и росло. Игнат – сволочь, вернется – убью!

В комнату возвратилась слегка взвинченной, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. Жабик стоял посреди комнаты прикрыв глаза и к чему‑то прислушивался.

– Ты чего, – тронула она покатое плечо.

Жабик вздрогнул, выпуклые глаза медленно открылись. Ужас тронул сердце Оксаны. Глаза! В этих глазах полыхал огонь. Оксана увязла в них и не смогла оторваться.

– Ты спиш‑ш‑шь! – услышала она голос – Твои глаза слипаются! Твои вопросы исчезают! Ты спиш‑ш‑шь!

На веки навалилась страшная тяжесть, держать глаза открытыми показалось невыполнимой задачей. Рот раскрылся в зевке.

– Что‑то спать хочется! – проговорила она. В груди кольнула тревога, но тут же исчезла, смытая здоровым желанием сна.

– Ты спиш‑ш‑шь! – Шипящий голос замолк вдали. Глаза ее закрылись, и она повалилась на пол. В середине пути ее подхватили сильные руки, Оксана поняла, что летит. “Как это приятно – летать! И эти крепкие руки… Игнат! Где же ты? Спаси меня…”

Это были последние ее мысли! Оксана погрузилась в сон. Жабик аккуратно уложил ее на постель, встал над ней, пристально глядя на девушку. Ее порванная рубашка распахнулась, грудь обнажилась. Стоит протянуть руку – и коснешься мягкой, нежной кожи. Жабик ухмыльнулся, квакнул одобрительно.

– Хорошо! Жабик доволен!

За несколько кварталов от дома, где только что заснула Оксана, Игнат, сидевший на жестком полу пустой комнаты, вздрогнул и вскочил на ноги.