Замуж с осложнениями. Трилогия (СИ) - Жукова Юлия Борисовна - Страница 124

Через некоторое время мои глаза привыкают к темноте достаточно, чтобы отличать, где берег, а где горизонт. При некотором напряжении я вижу на фоне горизонта стройную фигуру Алтонгирела, который всё никак не окунётся — бредёт примерно по пояс, шипит, чертыхается… Я-то уже примкнула к дорогому супругу в ползучем способе передвижения, поскольку в воде существенно приятнее, чем на воздухе — ей-то положено быть мокрой и горячей.

Чуть поглубже мои руки начинают то и дело натыкаться на что-то, а вернее, что-то начинает натыкаться на меня. Не камни, не коряги, не водоросли…

— Азамат, а что это такое на дне, тычется всё время?

— А это рыбки. Ты их вспугиваешь, а они от большого ума пытаются у тебя под руками спрятаться. Если хочешь, могу поймать…

— Да я всё равно не увижу, — я подползаю к нему поближе и говорю в самое ухо так тихо, как только могу: — Давай Алтошу обрызгаем!

Азамат кивает — его волосы провозят мне по носу. Потом он тянет меня за руку, и мы бесшумно ползём вперёд. Примерно за метр до цели Азамат меня мягко останавливает, а потом отсчитывает пальцем по моей руке: раз, два, три! И мы устраиваем локальное цунами.

Боже, какой Алтоша поднимает визг! Я так не хохотала с тех пор, как он меня опоил на корабле.

— Смотри не захлебнись, — мрачно комментирует он, успокоившись. Зато наконец пускается вплавь, хоть и со вздохом.

И тут всходит луна, о которой я благополучно забыла, планируя ночное купание. Это Вторая луна, в Ахмадхоте она появляется чуток заполночь, а здесь не знаю… Перелёты сбивают меня с толку. По идее, мы сейчас на пару меридианов к востоку от столицы, но я не знаю, сколько их на Муданге всего, а официальных часовых поясов тут никто не вводил. Между Первой и Второй луной есть зазор часа в два, потому я и забыла про ночное светило. А вот Вторая и Третья луны пересекаются на небе минут на пятнадцать, и садится Третья луна на самом рассвете. Так что темно теперь уже не будет. Ладно, притворяемся, что так и было задумано. В конце концов, Азамат сам должен был сообразить, я-то что…

Оборачиваюсь на него — рожа довольно кислая.

— М-да, я думал, луна позже взойдёт. Не рассчитал…

Он поглубже вдыхает и ныряет. Мы уже довольно далеко отплыли, я едва достаю до дна. В свете луны стали видны острова, и по-моему, они не очень далеко. Азамат выныривает и гулко отфыркивается, как кит. Я решаю последовать его примеру, ныряю до самого дна, а когда возвращаюсь на поверхность, мужики страшно ржут.

— Вы чего?

— Зачем ты так щёки надуваешь?

— Ну как, воздуху-то надо набрать!

— А почему в щёки? — покатывается Азамат.

— Потому что в глотке он у меня не держится, и стоит чуть поглубже нырнуть, сразу выходит весь!

Они хохочут, как дети. Алтоша откидывается на спину и колотит ладонями по воде, Азамат наоборот по максимуму погружается, и булькает оттуда. Я хмыкаю, задираю нос и гребу к острову.

Поскольку плаваю я и правда медленно, мужики не сразу понимают, что я куда-то направилась, а когда догоняют, до острова и до берега уже примерно одинаково.

— Лиза, ты куда? Ты что, обиделась? — Азамат, как всегда, закладывается на худший вариант. Между прочим, неплохая стратегия: от его виноватого взгляда я растаю, даже если в самом деле обижусь.

— Нет, я просто на остров плыву.

— Зачем?

— Просто так. Остров. Прикольно.

Смотрит подозрительно.

— Ты точно не обиделась?

Понятно, теперь пока его не потрогаешь, не отстанет. Азамат вообще очень падок на прикосновения. Муданжцы в большинстве своём недотроги, у них очень мало физических контактов в культуре. Рукопожатий нет, похлопывание по плечу унизительно, обнимаются раз в сто реже, чем у нас, целуются вообще только женатые или близкие к тому, за руку водят только детей, ну и так далее. Я до сих пор считала, что не люблю, когда меня трогают без нужды. С подругами обычно не целуюсь, от бабушки в детстве уворачивалась… Однако местные порядки даже для меня чересчур прохладные. А Азамат ужасно ласковый. Если бы он вырос на Земле, он бы, наверное, был из тех людей, которые во время разговора вцепляются собеседнику в коленку и гладят по плечу. К счастью (а я этого терпеть не могу), он вырос не на Земле… Впрочем, он-то мне всегда приятен, это я так.

Так вот, обнаружив, что меня можно в любой момент развести на погладить, пообнимать и поцеловать, он тут же принялся этим пользоваться в качестве ободрения. Если он не уверен, в каком я настроении, то единственный способ его успокоить — это как-нибудь потрогать. Мне нетрудно, конечно. Но забавно.

Вот и сейчас приходится перестать грести и повиснуть у него на шее, чтобы развеять подозрения.

— Я на такую фигню не обижаюсь, просто захотела на остров сплавать, — говорю и целую его в подбородок. Мне кажется, шрамы чуток сгладились. На вид всё так же, а вот под губами месяц назад по-другому ощущалось…

— А что тебе делать на острове? — спрашивает он, уткнувшись мне в самое ухо. — Там просто лысые камни.

— Не знаю, привычка. Когда купаюсь где-нибудь, если близко остров, надо до него доплыть. А то, чего, по кругу плавать, что ли?

Вот сейчас я его поглажу по голове, и он начнёт меня отпускать. Не сразу. Потихоньку-полегоньку. Ага, руку передвигает с дальней лопатки на ближнее плечо, выпутывает нос из моих кудряшек… А кто сказал, что я хочу, чтоб он меня отпустил, кстати говоря? Я, может, плыть устала, повисеть хочу. Да и вообще. Тёплое море, луна, любимый человек… и нафига мне этот остров?

— Ну вы тут ещё сексом займитесь, — раздаётся над ухом ворчливый голос духовника. — Лиза, понятно, бесстыжая, но ты-то бы хоть постеснялся.

Азамат несколько смущается, но отвечает насмешливо.

— Что ж я буду отказываться, если дают? Я не так уж избалован вниманием, знаешь ли.

Я кусаю его за нос. Он принимается смешно выворачиваться, стараясь меня не оттолкнуть. В итоге я сама отпускаю, потому что хохот разбирает. Алтоша ворчит и отворачивается.

Мы доплываем до острова, на котором и правда лысые камни да пустые чаячьи гнёзда, немного отдыхаем и отправляемся обратно. У берега Алтонгирел демонстративно нас обгоняет и выходит из воды первым, не оборачиваясь и сильно виляя задом.

— По-моему, он всё ещё пытается тебя соблазнить, — хихикаю я. Азамат делает страшные глаза.

— Или тебя. Примерно столь же вероятно.

Духовник одевается и уходит прочь по тропинке к деревне. Мы восстаём из воды, распугивая мальков. Одежду мы повесили на ветку дерева у края пляжа. В лунном свете мне мерещится в развилке какая-то белёсая дымка. Пока мы купались, поднялся ветер, и теперь завывает и скрипит деревьями. В общем, пора идти в номер и ложиться спать, пока не напридумывала себе пугалок. Впрочем, при наличии Азамата под боком ничего мне не страшно. Да и он утверждает, что спать стал гораздо лучше с моим участием — то ли устаёт сильнее, то ли во сне его тоже ощущение другого тела рядом успокаивает, а может, просто регулярный секс положительно действует на нервную систему.

Номера у нас идут подряд вдоль коридора, так что мы оставляем пустым средний и заселяемся в крайний, чтобы не дай бог не нарушить Алтошин сладкий сон. Ополоснувшись от соли, мы с комфортом усаживаемся на напольном лежбище, заменяющем тут кровать, чтобы расчесать Азамата, а то наутро это уже будет невозможно. Я быстро проверяю телефон — не звонил ли кто — и кидаю его рядом, по привычке. Азамат мурлычет что-то себе под нос на землетрясущих частотах и послушно поворачивает голову то так, то эдак, чтобы мне было удобнее.

— Завтра утром ещё искупаемся? — спрашиваю для шума.

— Так мне не в чем.

Я закатываю глаза, хотя он меня и не видит.

— Да что ж ты так стесняешься? Ну подумаешь, увидит тебя кто-нибудь. Ты сюда, может, ещё пятнадцать лет не приедешь, чего дёргаться-то?

— Они будут меня презирать. А мне этого и так хватает…

— По-моему, им для этого не обязательно заглядывать тебе под рубашку, судя по сегодняшнему прецеденту.