Сплошной разврат - Малышева Анна Жановна - Страница 30

И в данный момент Сева доходчиво демонстрировал свои чувства — он сидел у Лизиных ног на полу, прижимаясь щекой к ее коленке, и тихо млел. А насупленные и сосредоточенные Груздь и Сусекин делали вид, что работают — оба таращились на экраны компьютеров и время от времени тыкали пальцем в клавиатуру.

— А что, редколлегия так быстро кончилась? — удивилась я, увидев столь многолюдное общество.

— Серебряный взял тайм-аут и распустил нас на перерыв, — пояснил Сева.

— Наслышана о твоих подвигах, — одобрительно сказала Лиза. — Говорят, ты так глубоко ввинтилась в политическую среду, что пассатижами не вытащишь. Молодец. Одно плохо — что ты все еще сидишь в этой тухлой редакции среди этих вонючих придурков. К тебе, Всеволод, — Лиза потрепала Севу по макушке, — тоже относится.

Спины Груздя и Сусекина напряглись.

— Позови, — прошептал Сева, — и я брошу все к чертовой матери и пойду на край света.

— Ну вот еще глупости, — фыркнула Лиза, — где это — край света? В Мытищах? Нет, милый друг, жить можно только в Москве, и желательно в черте Бульварного кольца.

— Согласен! — закивал Сева.

— Меня, заметьте, никто никуда не звал, сама ушла. Как видите, не умерла, тут же прискакал Алешин и утащил меня в «Политику». А вы киснете здесь… Смотреть противно.

— Мы еще надеемся на благополучный исход, — промямлила я.

— Не ври! — одернула меня Лиза. — Без Мохова здесь никогда ничего не будет. Нет Мохова — нет и «Курьера». А мы не в том еще возрасте, чтобы ностальгировать под одеялом и цепляться зубами за места, где были счастливы когда-то. Ладно, теперь о делах. Мы с тобой, Саня, похоже, пасемся на одной полянке.

Я непонимающе покрутила головой.

— Выборы в Красногорском крае.

Сева с видимым трудом отлепился от Лизиной коленки и выразительно ткнул пальцем в Груздя и Сусекина.

— Да, действительно, — кивнула Лиза, — але, писатели!

Оба удивленно обернулись и хором спросили:

— Я?

— Боже, какие одухотворенные лица! — хлопнула в ладоши Лиза. — Вы, вы, других-то здесь нет. Покиньте помещение ненадолго.

— С чего бы? — взметнул брови Груздь. — Здесь мое рабочее место.

— На твое рабочее место никто не посягает. Выйдите, мне надо колготки переодеть.

Груздь с Сусекиным ушли, возмущенно хлопнув дверью.

— Ну и рожи! — вздохнула Лиза. — Как ты их терпишь?

— У меня хорошая закалка. Поработала бы с Майонезом…

— Никакого сравнения, — не согласилась Лиза. — Майонез — прост, как правда. Хам, и все, а эти… Томные инфузории в лучах заката. Так вот, я, как вам известно, теперь служу в журнальчике «Политика». Не бог весть, но терпеть можно.

— Имела удовольствие в течение двух дней наблюдать твоего главного редактора, — не выдержала я, — пьянь и бабник.

— Да, — кивнула Лиза, — а что, бывают другие? Он бросил меня на выборы. Ближайшие, как известно, в Красногорском крае. Насколько я понимаю, все претенденты на губернаторство вляпались в эту историю с убийством Григорчук. Ты занимаешься этим убийством, ведь так? Только не говори, что уже отряхнула криминальный прах со своих ног и теперь любишь только политику.

— Нет, политику я не люблю, — вздохнула я. — А с убийством действительно хочу повозиться.

— Отлично. Давай сложим наши капиталы. Ты будешь крутиться среди всей этой шоблы, я — тоже. Ты мне кое-что расскажешь, я — тебе.

— Конечно, — обрадовалась я. Иметь Лизу в качестве информатора — огромная удача. Она славилась феноменальным чутьем и умением видеть людей насквозь.

— Валяй. — Лиза достала блокнот, положила его на Севину голову и приготовилась слушать. — Начни с того, как ты вообще туда попала, в эту дикую «Рощу»?

Я послушно принялась рассказывать. И про анонимку, и про тот, как Леонид — Манукян всех дурачил (в этом месте Лиза расхохоталась до слез), и про приставания нынешнего Лизиного начальника Алешина к будущей жертве Григорчук (в этом месте Лиза удовлетворенно хмыкнула), и про мой сговор с женой Иратова Людмилой, и про Трошкина, и про Ценз, и про покушение неизвестно на кого.

Лиза что-то записывала, помечала галочкой те сведения, которые пока нельзя разглашать, кивала, а в конце моего отчета не сдержалась и, вопреки своим жестким правилам, благодарно чмокнула меня в щеку.

— Молодец! Какой талант пропадает! Теперь я, хотя пока ничем интересным похвастаться не могу. Сегодня брала интервью у Семенова.

— А кто это? — тупо спросила я.

— Зрасьте! Это нынешний губернатор Красногорского края.

— А-а, — разочарованно протянула я. — Но его-то в «Роще» не было.

— И что? — возмутилась Лиза. — А может, он в сговоре с кем-нибудь из тех, кто там был. Или он-то и послал анонимку, это же в его интересах выбивать из душевного равновесия конкурентов. Да мало ли… Так вот, не понравился мне товарищ Семенов.

— Чем? — деловито осведомился с пола Сева.

— От него пахнет вареной курицей, — поморщилась Лиза.

— А ты бы хотела, чтобы от него пахло фиалками?

— Нет, — Сева решительно замотал головой. — Ей бы хотелось, чтобы жареной курицей. В принципе, согласен, сам предпочитаю жареное вареному, но мне вот что непонятно: зачем ты его обнюхивала? Стыдись, Лизавета, тебя послали на интервью, а ты?

— У меня чуткое обоняние, и знали бы вы, как я настрадалась.

— Тогда смени профессию, — посоветовал Сева. — Или хотя бы профиль. А то недолго и в депрессию впасть — если станешь регулярно посещать губернаторов, то еще и не такого нанюхаешься.

— Правда, — согласилась Лиза. — Наша политическая элита просто окутана гастрономическими парами.

— Не знаю, чего вы так завелись, — удивилась я. — Курица и курица, ничего страшного. Народу как раз такой запах должен нравиться. Вот если бы тухлой рыбой…

— Перестаньте, — взмолилась Лиза. — Меня уже тошнит. И не уговаривайте — губернатор не должен себе позволять таких штучек. Вареной курицей может пахнуть только вареная курица, и никто больше. Так вот, то, что тебе может быть интересно: Семенов панически боится Иратова, потому как считает его очень сильным кандидатом на свое место, победить которого обычным путем почти невозможно. И он немножко проболтался. Единственный вариант, при котором Иратов может проиграть, — если в выборах примет участие еще кто-то, сильный и коварный, и если этот кто-то сожрет Иратова.

— А Семенову какая радость? Ему-то все равно не светит.

— Не-ет, в том-то и дело, что Семенов надеется, что эти два гиганта существенно пообкусают друг друга и в таком вот полудохлом измочаленном состоянии приползут к финишу. А тут он, Семенов, свежий и чистый, выйдет из кустов с роялем наперевес и выиграет выборы. Если, конечно, успеет отбить куриный запах.

— И кто же этот сильный игрок?

— Я думаю, — Лиза посмотрела на меня с тихим торжеством, — Трошкин.

— Трошкин? Но они же друзья с Иратовым, — попыталась возразить я. — И Трошкин работает на Иратова.

— Засекай время. Их дружбе осталось жить считанные часы, вот увидишь.

— Лизик, я очень доверяю твоей интуиции… — неуверенно начала я.

— При чем здесь интуиция? Это трезвый расчет. Я прошерстила всех возможных претендентов — голяк. Только Трошкин имеет шансы. Поспорим?

Спорить я не стала, хотя Лизина версия показалась мне нереальной. Однако в фонд «Наша демократия» я отправилась вполне заинтригованная. Трошкин звонил мне сегодня утром и предлагал самолично отвезти меня туда. Я отказалась под предлогом, что мне необходимо побывать в редакции и отпроситься на несколько дней.

— Отпрашивайтесь на две недели, — посоветовал Трошкин.

— Две недели? — Вероятно, я переборщила с удивлением в голосе, во всяком случае Трошкин принялся долго объяснять мне, почему в более короткий срок познакомиться с работой его фонда ну никак невозможно, а закончил речь предложением поговорить с Моховым и лично меня отпросить. Я сказала, что привыкла сама решать свои проблемы. Он смутился, извинился и пробормотал, что ждет не дождется меня и что в фонде он появится после двух. Я спросила, пустят ли меня в помещение фонда, а он сказал: «Конечно, вы уже в списках сотрудников».