Сплошной разврат - Малышева Анна Жановна - Страница 20

Просидев в оцепенении около часа, сильная женщина Дуня Квадратная собрала волю в кулак и заставила себя не впадать в депрессию. Да, жалко трех месяцев работы; да, украли сенсацию; да, на ее материал про Мужкина уже не обратят особого внимания; да, все будут говорить только о «Секс-моде», но стоит ли опускать руки из-за одного случайного провала? Ну, переспала какая-то бодрая журналисточка с Мужкиным, ну поделилась с обществом своими впечатлениями… Самое обидное, что на одной чаше весов оказались женские прелести этой Маши, а на другой — Дунин профессионализм, и Машина чаша перетянула. Она сделала свою сенсацию шутя, без труда, без напряга, даже получая удовольствие. А Дуня работала не покладая рук и проиграла. Несправедливо, нечестно.

Но общей ситуации подобная случайная накладка не меняет. Поговорят неделю, другую и забудут. Сенсации долго не живут и быстро надоедают. Надоест и эта. И вот тут Дуня предложит миру новую, потрясающую, сногсшибательную. Кто там у нас на очереди? Губернатор Троепольский!

…Через месяц материал о Троепольском стоял в номере. На редколлегии Дуне аплодировали и осыпали восторженными комплиментами, а Алешин даже поцеловал ее в макушку.

Дуня возвращалась с работы счастливая. Ее слегка знобило от предчувствия завтрашнего успеха — привычное состояние накануне выхода очередного шедевра. Завтра свежий номер «Политики» будут рвать из рук, о ее статье скажут во всех телевизионных и радиообзорах прессы…

На входе в метро Дуня задержалась у газетного развала. Выбрав десяток газет, она достала кошелек и вдруг обратила внимание на необычную суету вокруг продавца. Народ как бешеный хватал «Секс-моду».

— Эротическая периодика пользуется успехом? — усмехнулась Дуня, протягивая продавцу деньги. — Все-таки озабоченный у нас народ.

— Так там Резвушкина, — пояснил продавец. — Оно и понятно.

Дуню поразило, КАК он произнес фамилию развратной журналистки. Будто всем давным-давно известно, кто она такая; будто она признанный авторитет и знаменитость, а вовсе не случайная авантюристка.

— Да? — Дуня, преодолевая брезгливость, взяла в руки «Секс-моду». — И о ком на этот раз?

— О губернаторе Троепольском, — с готовностью ответил продавец.

У Дуни потемнело в глазах. Она почувствовала себя в пасти огромного чудовища, которое медленно и смачно пережевывает ее, наслаждаясь хрустом Дуниных костей.

Ей уже не было жалко очередной сенсации, выброшенной на помойку. Ей стало страшно. Кому и зачем нужно все время перебегать ей дорогу? Кто такая эта Резвушкина и что плохого сделала ей Дуня?

Через час Квадратная тяжелым широким шагом шла по коридору редакции «Секс-моды». Ее узнавали, здоровались, но сразу отступали — выражение Дуниного лица не располагало к беседам.

С Норой Симкиной, главным редактором «Секс-моды», Дуня была знакома давно. В свое время Симкина активно зазывала Квадратную в «Секс-моду», предлагала ей вести рубрику для некрасивых женщин. Что интересно — Дуню такое предложение ни капельки не обидело, и отказалась она потому, что женская тема ее совсем не интересовала.

— Не мое это, — сказала она тогда Симкиной. — Я… как бы сказать точнее? Наверное, я уже не женщина никакая.

…Симкина выслушала Дуню внимательно и согласилась, что дело не чисто.

— Скорее всего, — предположила она, — тебе мстят. Кто-то из тех политиков, о ком ты писала. Догадаться, кто у тебя следующий в очереди, проще простого. Ты ведь собираешь материал достаточно открыто — ходишь, спрашиваешь, ездишь по местам их золотого детства.

— Нора, я не стала бы грузить вас своими проблемами, — Дуня мрачно закурила, — если бы эта Резвушкина печаталась не у вас. Но ее публикуете вы. Скажите мне, кто она, я прошу только об этом.

Нора отвела глаза.

— Дунь, открою тебе страшную тайну — я ненавижу эту Резвушкину. Она мне отвратительна. Но ты, как человек деловой и трезвомыслящий, не можешь не понимать, что для нашего американского хозяина Резвушкина — подарок судьбы. Тираж разобрали за два часа, мы сейчас допечатываем. И все равно я бы тебе ее с удовольствием сдала, но… Ее знает только Григорчук, знает и никому не показывает. Попробуй с ней договориться, попроси, чтобы она не перебегала тебе дорогу. Кобелей, что ли, мало на политическом Олимпе? Поделите сферы влияния, и все дела.

— Вы серьезно, Нора? — мрачно усмехнулась Дуня. — Просить Светку об одолжении? Вы же прекрасно понимаете, что ничего не выйдет.

— А ты попробуй, — посоветовала Нора. — Откажет, почти наверняка откажет. Но здесь важно — как. Если отстраненно и равнодушно, это одно. А если радостно и азартно, то значит, что это она начала на тебя охоту.

Дуня понимала, что Нора права. И еще Дуня твердо знала, что если она не найдет Резвушкину, то сойдет с ума. И впервые за много лет она заплакала.

— О господи! — Нора засуетилась, налила стакан воды, всунула в руку Дуни бумажный носовой платок. — О господи… Знаешь, у нас подписан контракт с Резвушкиной на тридцать три статьи. А потом планируется выпуск книжки «Тридцать три моих любовника». Единственное обстоятельство, которое может тебя обнадежить, — жертв Резвушкиной ровно тридцать три. Не более.

— Глупости, — всхлипывая, пробормотала Дуня. — Потом появится книжка: «Еще тридцать три любовника».

Нора вынуждена была согласиться.

Более-менее приведя себя в порядок, Дуня отправилась к Григорчук. Та, как всегда, вела себя стервозно и норовила побольнее укусить:

— Что, конец твоей небесной славы? А тебе мало? Да? Мало? Считаешь, недостаточно ты крови людям попортила? Завидки берут?

Дуня стоически терпела, на откровенное хамство отвечала печальными улыбками и просила только об одном: нельзя ли не вытаптывать ее лужайку? Нельзя ли спросить у таинственной Резвушкиной, зачем она все время мешает ей?

Григорчук мерзко хохотала:

— А полы тебе не помыть, Дуняша? А то ты скажи только, мы зараз. Да мне плевать, мешает она тебе или нет. Твоя проблема, не моя. Я за Резвушкиной два года гонялась, я ее, считай, вырастила, выпестовала, она, если хочешь знать, мой звездный час. А уж то, что вы с ней одних и тех же мужиков выбираете, меня волнует мало. Банально мыслите, значит. Да и жанр ты неправильный выбрала — журналистское расследование, фу, какая скука. Ты бы лучше, пока не поздно, пе-ре-ква-ли-фи-ци-ро-ва-лась. Ты у нас девчушка хоть куда, красавица, вот и бери пример с Резвушкиной.

Дуня вынесла все насмешки и гадости, но, выйдя от Григорчук, твердо пообещала закрытой двери:

— Хорошо, Светик, пеняй на себя. Сама нарвалась.

Дуня вернулась к Норе, но уже не в плаксивом, а в боевом настроении.

— Мне надо обыскать ее кабинет, — сказала она. — Где-то у нее хранятся координаты ее авторши.

Нора неожиданно легко согласилась:

— Завтра. У нас не воруют и потому не принято запирать кабинеты в течение дня. Приходи во время редколлегии, у тебя в запасе будет целый час.

Обыск кабинета ничего не дал, зато Дуня стала обладательницей ключей от квартиры Григорчук. Дуня самым наглым образом вытащила их из ее сумки и, пока шла редколлегия, успела сбегать в ближайший металлоремонт и сделать дубликат.

Теперь оставалось дождаться удобного момента и навестить Светку дома. В ее отсутствие, разумеется.

Глава 8

АЛЕКСАНДРА

Сегодня у меня своего рода юбилей. Прошел ровно год, как мы расстались с Валерой Синявским. Сцена расставания могла бы быть и поприятней, если бы ею не руководил Вася Коновалов, а уж он-то сумел придать действию и накал, и драматизм. Говорят, Синявский потом три месяца не мог избавиться от нервного тика, а общим знакомым объяснял свой недуг тем, что я наняла бандита, который покушался на Валерину жизнь и честь. Синявскому не понравилось, что Вася схватил его за шиворот, обозвав при этом недобитой вошью и сморчком пупырчатым. Валера, конечно, с такой постановкой вопроса не согласился и счел, что задето его человеческое достоинство. Испорченные слушатели, наши общие знакомые, в ответ на горестные рассказы Валеры о поруганной чести, цинично ухмылялись, в их глазах загорался огонь нездорового любопытства, а многие, смущенно кашлянув, требовали подробностей поругания.