Тьма века сего - Перетти Фрэнк - Страница 14

– Рафар, – негромко проговорил Тол в задумчивости, – вот мы и встретились.

Тол вытащил меч из ножен и высоко поднял его. Остальные сделали то же. Целый лес блестящих клинков взвился в сильных руках.

Капитан обратился к своему войску:

– За святых Божьих и Агнца!

– За святых Божьих и Агнца, – эхом повторили они за ним.

Сложив крылья, Разувер, дух самодовольства и отчаяния влетел в Стьюарт Холл и начал опускаться сквозь этажи в подвал, где расположилась администрация и канцелярия факультета психологии. В этом мрачном и тесном подземном мире, под низким давящим потолком тянулись километры переплетений водопроводных и отопительных труб, похожих на змей, готовых ужалить в любую минуту. Потолки, стены, трубы, стеллажи – все было выкрашено в одинаковый грязно-бежевый цвет. Тусклое освещение как нельзя лучше подходило Разуверу и его компании: они предпочитали темноту. Дух самодовольства заметил, что демонов собралось намного больше обычного. Должно быть, к ним присоединились вновь прибывшие.

Скользнув в узкую щель, Разувер направился по коридору в дальний конец, к двери с надписью «Конференц-зал» и, войдя в нее, оказался среди кишащего зла. В комнате было темно. И тьма эта была не физической, это была духовная сила, атмосфера, которая колыхалась, скреблась и ползала. В этой тьме светилось множество грязно-желтых кошачьих глаз, принадлежавших сонму ужасающих своей гротескностью тварей. Неясный красный свет, льющийся неизвестно откуда, вырисовывал уродливые контуры дружков Разувера. Желтый дым слоями стоял в подвале, наполняя его удушливой вонью. Похожие на привидения фигуры продолжали лениво переговариваться в темноте глухими гортанными голосами.

Разувер чувствовал их презрение и отвечал им тем же. Они были воинственны, непримиримы и самовлюбленны, были готовы растоптать любого, перешагнуть через кого угодно, чтобы возвысить самих себя. Разувер принадлежал к демонам низшего разряда, а потому его было легче всего унизить и обидеть.

Он подошел к двум неуклюжим существам, которые что-то обсуждали между собой. По сильным, покрытым колючками и зазубринами лапам, по полным яда словам, которыми они нехотя перебрасывались, он понял, что специальность этих демонов – сеять и выращивать семена раздора, возбуждать в людях ненависть и распространять ее повсюду. Ядом своих колючек и ругательств они способны были отравить любые добрые чувства между людьми, уничтожить всякую любовь.

– Где князь Люциус? – спросил Разувер.

– Ищи его сам, ничтожество, – огрызнулся один из них.

Похабник, демон вожделения, извивающееся существо с похотливым выражением беспокойных прищуренных глаз и гладкой кожей, услышав их разговор, немедленно подскочил и схватил слабосильного духа, вцепившись в его тело длинными острыми когтями.

– И где же ты сегодня спал? – спросил он издевательски ухмыльнувшись.

– Я вообще не сплю, – резко ответил дух самодовольства и отчаяния. – Мое дело – усыплять людей.

– А, ерунда! Возбуждать страсти и лишать невинности гораздо приятнее.

– Но ведь кто-нибудь должен отводить им глаза.

Похабник, немного подумав, игриво усмехнулся, соглашаясь. Он выпустил маленького демона, бесцеремонно оттолкнув его под всеобщий хохот.

Разувер прошел мимо Лжеца, решив даже не удостаивать его вопросом. Лжец – самый дерзкий и коварный из всех демонов: надменный и заносчивый, он превосходит всех в хитром искусстве управлять сознанием людей. Его внешность не столь отталкивающе, как у его собратьев, он почти похож на человека. Его оружие, как он хвастает, заключается в том, чтобы заставить свою жертву принять его доводы, неотразимые и убедительные, тонко переплетенные с отменной ложью.

Здесь собрались и другие демоны. Убийца, чьи когти не просыхают от крови; Преступник, с отполированными и заточенными, как острые гвозди, пальцами и толстой кожей: Завистник – вечно подозрительный, с которым никто не может договориться.

В конце концов Разувер обнаружил Люциуса, князя Аштона, – демона, который занимал среди собравшихся самое высокое положение. Люциус был занят переговорами с несколькими своими советниками, обсуждая, каким образом полностью подчинить себе город. Его главенство не подлежало сомнению. И без того здоровенный, выше всех остальных, Люциус держался так, что казался еще более могучим. Крылья, свободно охватывающие фигуру, расширяли его контуры. Руки напряжены, сжатые кулаки готовы ударить в любой момент. Многие претендовали на его место, и он это знал. Люциус уже поразил и обратил в бегство нескольких соперников и не собирался уступать остальным. Он никому не верил и всех подозревал. По выражению его черного шершавого лица и колючих ястребиных глаз было ясно, что даже своих компаньонов, он считает злейшими врагами.

Разувер был доведен до отчаяния и слишком нервничал, чтобы соблюдать субординацию, и потому решился нарушить требования закона, касающиеся славы Люциуса. Протиснувшись сквозь группу, окружавшую князя, он оказался лицом к лицу с Люциусом, удивленным его бесцеремонным поведением.

– Достославный Люциус, – воззвал ничтожный дух умоляющим тоном, – я должен поговорить с тобой.

Глаза Люциуса сузились. Что это за жалкое пресмыкающееся позволяет себе прерывать важное совещание и нарушать его повеления в присутствии подчиненных?

– Почему ты оставил Хогана? – прорычал он.

– Я должен сообщить тебе нечто важное.

– Как ты смеешь обращаться ко мне, прежде чем я позвал тебя?

– Но это чрезвычайно важно. Ты сделал… Ты допустил ошибку. Мы взялись за дочь Маршалла, а это…

Люциус мгновенно превратился в бушующий вулкан и злобно извергнул:

– Как ты смеешь обвинять своего князя в ошибке? Как ты смеешь обсуждать его действия?!

Разувер сжался в комок, в любой момент ожидая жестокого удара, но тем не менее не сдавался:

– Хоган не причинит нам никакого вреда, если мы оставим его в покое. Ты зажег в нем такой огонь, что он сбросил меня!

Звук от удара, нанесенного ребром ладони, прозвучал, как выстрел, и маленький упрямец, кувыркаясь, стремительно полетел в противоположный конец подвала, соображая по дороге, не сказать ли ему еще что-нибудь. Остановившись, наконец, и придя в себя, он увидел, что все глаза устремлены на него. Он читал в них язвительное презрение.

Медленно приблизившись, Люциус навис над ним, как гигантская скала.

– Хоган тебя сбросил? А не ты ли его отпустил?

– Не бей меня! Выслушай сначала!

Громадные руки сгребли Разувера в охапку, так что у него кости затрещали, и он оказался в воздухе на уровне глаз Люциуса.

– Маршалл может встать у нас на дороге, а я этого не допущу – Ты знаешь свои обязанности, ну так и исполняй!

– Я исполняю, исполняю! – завопил испуганный до смерти маленький дух. – Но пока газетчику нечего было бояться, это был слизняк, кусок глины. Я мог бы держать его целую вечность.

– Ну так и держи!

Люциус разжал кулаки, отчего Разувер шлепнулся на пол, распластавшись бесформенной массой. Потом князь повернулся к собравшимся:

– Мы, что, наслали на Хогана врагов? Все знали, что нужно ответить:

– Абсолютно никаких!

– Лжец, – позвал Люциус, и тот, выступив вперед, учтиво поклонился. – Ничтожный Разувер обвиняет своего князя в том, что мы доставляем неприятности дочери Хогана. Что ты об этом знаешь?

– Ты приказал не нападать на Санди Хоган, князь Люциус, – ответил Лжец.

Разувер, ткнув в него крючковатым пальцем, запальчиво закричал:

– Ты преследуешь ее, ты и твои лакеи! Ты вкладываешь в нее свои мысли и сбиваешь с толку!

Лжец с притворным удивлением повел бровью и спокойно ответил:

– По ее собственному желанию. Мы сказали ей только ТО, что ей хотелось знать. Это никак не назовешь атакой. Люциусу не понравился высокомерный тон Лжеца:

– Санди Хоган – это одно дело, а ее отец – другое. Она не представляет для нас опасности, а он представляет. Не послать ли нам еще кого-нибудь, чтобы держать его под контролем?