Маленькие дикари (Издание 1923 г.) - Сетон-Томпсон Эрнест - Страница 47

Мальчики тем временем приготовили все для великой церемонии. Совет уже собрался. Гай сидел на шкуре сурка, почти скрывая ее из виду; по левую руку от него был Сам, по правую — Ян с барабаном. Посреди типи горел огонь. Ради прохлады покрышка была приподнята с теневой стороны, а гости расположились частью в самой типи, частью снаружи.

Главный Вождь зажег трубку мира, затянулся и пустил четыре клуба дыма на все стороны, а затем передал трубку Второму и Третьему Вождям, которые проделали то же самое.

Маленький Бобер три раза ударил в барабан, чтоб водворить молчание. Тогда поднялся Великий Дятел и сказал:

— Старшие Вожди, Младшие Вожди, храбрецы, воины, советники, женщины и дети сенгерских индейцев! Когда наше племя воевало с теми… с теми… одним словом, с другими индейцами, мы взяли в плен одного из их воинов. Раза два или три мы пытали его до-смерти. Он проявил такое необычайное мужество, что мы приняли его в свое племя…

Громкие крики «гау-гау-гау!» под руководством Яна.

— Мы устроили для него солнечную пляску, но он не загорел, так как был молод-зелен. За это мы прозвали его Веткой. С тех пор он постепенно возвышался и сделался Третьим Вождем…

— Гау, гау, гау!

— На-днях все племя охотилось за большим сурком и потерпело неудачу, но Вождь Ветка пришел на помощь и пинком прикончил зверя. Это замечательно! Товарищ, который может дать такого пинка, не должен дольше называться Веткой. Нет, нет и нет! Надо отдать ему справедливость: он самый маленький воин из всего племени, но видит дальше и лучше всех. Он видит даже за поворотом или за деревом. За исключением, быть может, ночной поры, он — краса и гордость племени, и Совет решил дать ему прозвище Ястребиный Глаз.

— Гау, гау, гау, гау, гау!

При этом Маленький Бобер подал Главному Вождю плоскую белую дощечку, на которой большими буквами Написано было: «Ветка».

— Вот имя, которое он носил перед тем, как сделался великим и славным. Теперь этому имени настал конец.

Вождь бросил дощечку в огонь, приговаривая:

— Посмотрим, все ли ты еще зелен, чтобы гореть.

Затем Бобер подал Дятлу великолепное «орлиное» перо с красной кисточкой. На черном фоне изображен был человек с головой ястреба и стрелою перед глазами.

— Вот перо, которое свидетельствует о его храбром поступке, а также о его новом прозвище.

Под крики «гау-гау!» и барабанный бой Гаю воткнули в волосы перо и надели на шею ожерелье из когтей.

— Теперь кто назовет его Веткой, должен нагнуться и получить от него пинка.

Последовало хоровое восклицание: «гау! гау!». Виновник торжества старался напустить на себя важность и не улыбаться, но это было свыше его сил. Лицо его так и сияло от удовольствия. Мать гордилась сыном, и даже глаза у нее подернулись влагой. Все думали, что церемония уже окончилась, но Ян опять встал и сказал:

— Это еще не все, Вожди, дети и женщины сенгерского народа! Когда мы шли на сурка, я был свидетелем договора между двумя Вождями. Согласно обычаю нашего племени, каждый из них ставил про заклад свой скальп, что убьет сурка. Это были Великий Вождь Дятел и Ястребиный Глаз. Получай скальп Дятла, Ястребиный Глаз.

Сам, чуть не позабывший об этом, покорно наклонил голову. Гай перерезал веревочку и, снимая скальп, издал громогласный, потрясающий военный клич, на который остальные так или иначе отозвались. Это был верх торжества. М-сис Бёрнс плакала от радости при виде того, как чествуют ее достойного сына. Она подошла в Саму и спросила:

— Ты привел сюда своих, чтобы они слышали, как хвалят моего мальчика?

Сам утвердительно кивнул головой.

— Видишь, мне нет дела до того — Рафтен ты или не Рафтен. У тебя доброе и хорошее сердце. Я не одобряю тех, которые говорят, что из Рафтена не может выйти толка. Напротив, я думаю, что в каждом человеке есть что-нибудь хорошее. Правда, я знаю, что твой папа купил закладную на наше имущество, но я никогда не верила, чтобы твоя мама крала у нас гусей и никогда не поверю. В следующий раз, когда при мне будут сплетничать на Рафтенов, уж я им отпою!

Рисунок, изображающий подвиг Гая.

XXII

Охота на енота

Ян не забывал о предположенной охоте на енота и ждал ее с величайшим нетерпением. Через два дня мальчики пошли к Калебу, чтобы напомнить ему о его обещании. Был душный вечер, но Ян в порыве увлечения полагал, что для охоты ничего лучше выдумать нельзя. Калеб посмеялся над «прохладным вечером», который они выбрали, и решил, что лучше пойти «позднее».

— Погодите, мальчики, — сказал он, видя, что они готовы сейчас же отправиться. — Спешить нечего. Еноты выходят не раньше, как через три-четыре часа после захода солнца.

Он сидел и курил. Сам тщетно пытался завести знакомство, со старым Турком, Ян срисовывал птичьи крылья, прибитые к стене, а Гай в исправленном и дополненном виде излагал свои подвиги по части охоты на оленя и сурка и строил планы о том, как он со славою победит всякого встречного енота.

Настаивая на том, что до назначенного места целый час ходьбы, Ян уговорил компанию выйти в девять часов. Калеб, по предложению Гая, захватил с собою маленький топор. Они позвали старого Турка и пошли по большой дороге. Затем, под предводительством Сама, они перелезли через изгородь, пересекли картофельное поле и добрались до нивы на берегу речки.

— Иди вперед, Турок! Ищи, ищи!

Они уселись на меже в ожидании последующих событий. Турок был страшным упрямцем: он охотился, когда ему вздумается и на кого ему вздумается. Хозяин мог привести его на место, где водились еноты, но не мог заставить его охотиться на енотов или на других зверей, если ему самому это не было угодно. Калеб велел мальчикам молчать, и они смирнехонько сидели, наблюдая за старой собакой. Турок, фыркая, мчался по полю; шаги его гулко отдавались, и сам он пыхтел, как паровоз. Затем он отбежал так далеко, что его шаги уж не были слышны.

Прошло несколько томительных минут. Вдруг с отдаленного конца поля раздался слабый визг, а за ним — громкий лай Турка. У Яна сердце встрепенулось.

— Он поднял дичь, — тихо сказал Сам.

— А я первый услышал, — пропищал Гай.

Ян хотел было кинуться за собакой, он часто слышал, что охотники бегут на лай собак, но Калеб удержал его.

— Подожди, время еще терпит. Мы пока сами не знаем, что там такое.

Турок бегал по всяким следам, чуть ли даже не по своим собственным; и только люди, хорошо знавшие его, могли по интонации узнать, какого зверя он преследует. Наши охотники ждали долго и терпеливо, но лая больше не было слышно.

Наконец, раздался какой-то шорох. Турок вернулся и улегся у ног своего хозяина.

— Иди, Турок, гони его!

Собака не шевелилась.

— Ступай!

Калеб слегка ударил Турка маленькой палочкой. Тот отпрянул, но опять улегся, еле переводя дух.

— Что это значит, м-р Кларк? — спросил Ян.

— Не знаю. Может быть, он только накололся на сучок, но несомненно, что сегодня енотов здесь нет, и теперь они уж не покажутся. Мы пришли чересчур рано, и для пса слишком жарко.

— Можно перейти через речку в лес Бойля, — предложил Дятел. — Может быть, мы найдем что-нибудь интересное. Ларри Невиль клянется, что он там видел единорога, когда возвращался ночью от Гарни.