Пронзая тьму - Перетти Фрэнк - Страница 49

– Нельзя ли поточнее? Каким образом они насмехались надпей?

Бледсоу заколебалась:

– Ну… они…

– Они обзывались?

– Полагаю, да.

– Так обзывались или нет?

– Эмбер не уточняла, какими именно прозвищами ее дразнили, но уверена, если мы спросим, она сможет точно ответить нам.

– Хорошо, мы это сделаем. – Корриган задал следующий вопрос. – Так, теперь насчет душенного здоровья. Каким образом мистер Харрнс покушался па душевное здоровье Эмбер?

Бледсоу саркастически рассмеялась:

– Ах, каким образом? Полагаю, вы считаете это нормальным: объявить ребенка одержимым бесами, запретить ему играть с другими детьми…

– Мистер Харрис запрещал Эмбер играть с другими детьми?

– Да. Он запретил ей выходить на улицу во время перемены и заставлял переписывать страницу из Библии. Кпррпган сделал пометку в своих записях.

– А Эмбер сказала, почему мистер Харрис поступал так? Блсдсоу легко пожала плечами.

– О, очевидно, мистера Харриса не устраивала ее позиция по известному вопросу, и поэтому он решил, что девочка нуждается в более интенсивном обучении.

– Это слова Эмбер?

– Нет…

– Это просто ваша интерпретация?

– В общем, да.

– Что именно вам сказала Эмбер?

– Что мистер Харрис не выпускал ее на улицу па перемене, но заставлял сидеть в классе и переписывать Библию.

– Она не высказала предположения, что таким образом ее наказывали за нарушение школьных правил?

– Я не сделала такого вывода из ее слов.

– Это случилось однажды, на одной перемене, пли происходило постоянно, каждый день?

– Не могу сказать точно.

– И опять-таки своими глазами вы этого не видели?

– Конечно пет.

– А кто-нибудь видел?

– Послушайте, мистер Харрис, но…

– Гм-гм. – Корриган перелестнул страницу своего блокнота. – Давайте поговорим об Эмитист, лошадке. Я правильно назвал имя этой… э-э-э… этого второго Я?

– 11е знаю. Девочка отождествляет себя с Эмитист, и, насколько я поняла, это действительно лошадка, вымышленный персонаж.

– Значит, вы сами сталкивались с Эмитист?

Здесь Зиме резко вмешался в разговор:

– Извините, мистер Корриган. Я нахожу этот вопрос недостаточно ясным.

– Вам ясен вопрос? – спросил Корриган Бледсоу.

– Нет.

– Вам когда-нибудь приходилось общаться с Эмбер в тот момент, когда она вела себя как Эмитист?

Бледсоу невозмутимо пожала плечами:

– Конечно.

– И вам ничего не показалось странным?

– Разумеется нет. У детей, переживших тяжелую травму, часто наблюдается раздвоение личности, они придумывают себе воображаемого друга. Это самое обычное явление.

– А о какой серьезной травме идет речь? Миссис Бледсоу постаралась сформулировать ответ поточнее:

– Все переживания Эмбер во время ее обучения в христианской школе носили глубоко травмирующий характер: запугивание, ограничение свободы, постоянное давление, навязывание христианских догм… Все это заставило Эмбер создать второе Я для борьбы с трудностями. Мистер Харрис мог должным образом отреагировать на происходящее и устранить истинный источник всех неприятностей Эмбер, но вместо этого он усугубил душевную травму девочки, объявив ее одержимой бесами – каковой поступок я нахожу просто вопиющим,

– Но вы ничего этого не видели собственными глазами?

– Нет.

– Вы рассказываете все это слов Эмбер?

– Да.

Коррнган сделал несколько пометок в блокноте и перевернул страницу.

– Давайте поговорим о детях Харриса. Кто первым обратил ваше внимание на ситуацию в доме Харриса? Бледсоу заколебалась.

– Кажется… к нам поступила жалоба.

– Вы имеете в виду по телефону доверия?

– Да.

– То есть, вы не знаете, от кого?

– Нет.

– Не от адвокатов ли миссис Брэндон?

Джефферсон был начеку.

– Я протестую!

Корриган наставил палец на Джефферсона.

– Здесь не зал судебных заседаний, и вы не судья, мистер Джефферсон!

– Я отклоняю вопрос.

– Может быть, вы сами хотите ответить на него?

– Не дерзите!

Корригаи снова обратился к миссис Бледсоу:

– Мисс Бледсоу, вы получили эту жалобу от одного из лиц, замешанных в этом судебном процессе?

– Конечно нет! – в крайнем негодовании воскликнула она.

– И не от одного из адвокатов миссис Брэндон?

– Нет!

– И не от самой миссис Брэндон?

– Нет!

– Хорошо. Несомненно, вам неоднократно представлялась возможность побеседовать с Руфью и Джошуа.

– Ода.

– Они рассказывали вам о случаях жестокого обращения со стороны отца?

– Да, рассказывали.

При этих словах Том поднял брови.

– Хорошо. В чем заключалось это жестокое обращение? – настойчиво продолжал Корриган.

– Он часто бил их по лбу деревянной ложкой.

– Полагаю, у вас есть основания считать, что эти действия совершались не сдержанной рукой любящего воспитателя?

– Эти действия совершались, мистер Корриган, и я классифицирую их как жестокое обращение.

– Хорошо. В чем еще заключалось жестокое обращение Харриса с детьми?

– Он запрещал им смотреть телевизор. Все с тем же каменным лицом Корриган записал слова Бледсоу.

– А вам известно, что у мистера Харриса даже нет телевизора в доме?

– Да. Дети сказали мне.

– Они недовольны этим обстоятельством?

– Думаю, да. Я так поняла. Они с таким увлечением смотрят самые обычные программы, словно никогда прежде не видели ничего подобного. Они очень мало знают о культурной жизни страны. Они ведут слишком замкнутое существованне для того, чтобы должным образом адаптироваться к социальной жизни.

– Это ваше профессиональное мнение?

– Да, конечно.

– Л как насчет прямых свидетельств жестокого обращения? Кто-нибудь видел на детях синяки, следы от побоев, другие тревожные признаки?

– Ну конечно! У Руфи на голове была огромная шишка! Тому удалось сохранить спокойствие лишь невероятным усилием воли.

– Насколько я понял, в анонимном звонке по телефону доверия сообщалось об этой шишке?

– Конечно.

– Сама Руфь говорила когда-нибудь о происхождении этой шишки?

Миссис Бледсоу напряглась еще больше и ответила:

– Мы продолжаем расследование, и до его окончания этот вопрос остается строго конфиденциальным.

– Пo-моему, происхождение шишки всем известно, – сказал Корриган. – Вы, конечно же, помните, что дети в вашем присутствии рассказали отцу о том, откуда у Руфи эта шишка.

– Но не забывайте, мистер Корриган, что они разговаривали с отцом. Дети могли солгать из страха перед новыми истязаниями.

Корриган позволил себе разочарованно вздохнуть.

– Миссис Бледсоу, вы не знаете, почему у меня складывается впечатление, что в действительности у вас нет конкретных причин держать детей в приюте, в чужом для них доме и незнакомом окружении, вдали от их собственного дома и отца?

Миссис Бледсоу сохранила спокойствие явным усилием.

– У нас есть подозрения, мистер Корриган, а подозрения служат вполне достаточной причиной. Мы продолжаем работать с детьми. У нас своп методы выяснения правды. Дети по-настоящему хотят все рассказать нам, но очень часто боятся сделать это.

– То есть вы полагаете, Руфь и Джошуа хотят говорить правду?

– Да.

– И все же вы опровергаете рассказ детей о том, как вы едва не врезались в синий пикап, и их заявление, что именно тогда Руфь сильно ударилась головой, из-за чего у нее появилась шишка?

Бледсоу поморщилась.

– Это совершенно другое дело! В таких случаях на свидетельства детей нельзя полагаться.

– Иными словами, па их свидетельства можно полагаться только в том случае, когда их показания подтверждают ваши предварительные подозрения? – Джеферсон начал закипать, но Корриган опередил его, – Можете не отвечать на этот вопрос.

Затем он достал фотографию и положил ее на стол перед Бледсоу.

– Вы когда-нибудь видели эту женщину? Бледсоу взглянула па фотографию Салли Роу и постаралась свести на нет старания адвоката.