Трактир на Пятницкой (сборник) - Леонов Николай Иванович - Страница 23

Цыган сидел развалясь, ковырял спичкой в зубах и откровенно издевался над бандитами.

– Не забудьте сторожить меня и вон того джентльмена, который так ловко стреляет из кармана.

Пашка встал, перешагнул через Свистка, хлопнул Валета по спине и сказал:

– Тащи это дерьмо во двор, а я у дверей в залу покараулю.

– Америка тоже подозрительный. Смотри, Валет, не упусти, – крикнул из кабинета Цыган и довольно захохотал.

Пашка побаивался покойников, он в своей жизни не только никого не убил, но и никогда не носил оружия. Свистка ему жалко не было: туда и дорога этому висельнику. Пашка встал в дверях лицом в зал и сквозь плотную дымовую завесу оглядел посетителей. И почему власть не прикроет блатное заведение? Из-за дальнего столика замахала рукой Нинка. Видно, девка решила мириться, но Пашка сделал вид, что не заметил. Он вспомнил чистый профиль Аленки, ее испуганные и в то же время доверчивые глаза и заулыбался.

Сзади раздалось хриплое дыхание, шарканье ног. Валет и Хват проволокли свою тяжелую ношу. Можно идти назад, но Пашка привалился к притолоке и не двигался.

И как он попал в такое положение? Он, Пашка Америка, карманник, а не бандит! Не нужны ему чужие заботы, от которых пахнет смертью и длинными сроками заключения.

В зале неожиданно стало тихо, и Пашка поднял голову. По проходу шли, по-хозяйски оглядывая зал и посетителей, два парня и девушка. Даже если бы у них не было красных повязок на рукавах и пистолетных кобур у пояса, Пашка все равно узнал бы в этой тройке комсомольский патруль. Они шли не торопясь, девчонка строго хмурила тонкие брови, а парни, улыбаясь, переговаривались между собой. Они были одеты просто, скорее бедно, но держались независимо, даже заносчиво.

Патруль дошел до конца зала и остановился в двух шагах от Пашки.

– Жизнь тоже, – щурясь от дыма, сказал высокий парень.

– Их бы на лесоповал недельки на две хотя бы, – буркнул второй и закашлялся. – Что они здесь, от жизни прячутся, что ли?

Девушка молча и нетерпеливо постукивала ногой в парусиновой туфле, повернулась к Пашке и спросила:

– Кабинеты?

Пашка посмотрел в строгие серые глаза девчонки и молча посторонился, а когда патруль прошел в коридор, двинулся следом и вдруг с сожалением подумал: “Чуть опоздали, граждане начальники. На десяток минут раньше бы. Поглядел бы я тогда на гопкомпанию Серого. Эти ребята наганы не за пазухой носят и стреляют наверняка не из кармана”.

Девчонка заглянула в один кабинет, потом услышала голоса и резко отдернула засаленную портьеру кабинета, где сидели налетчики.

Пашка очень жалел, что не видит лиц Серого и компании.

– Пламенный революционный привет! Пашка узнал звонкий голос Цыгана. Парни презрительно ухмыльнулись, а девчонка положила руку на бедро и заразительно рассмеялась.

– Вот шут гороховый! Наверное, уверен, что хорош.

Патруль обошел Пашку, словно столб, и вернулся в зал.

Пашка вошел в кабинет, сел в сторонке и злорадно оглядел присутствующих.

Цыган кусал губы и смотрел на Сержа.

– Упустил ты момент, друг детства. Встать бы тебе и уйти вместе с товарищами. Жив бы остался.

Серж не ответил и с безучастным видом продолжал полировать ногти.

В коридоре раздались быстрые шаги, и через секунду в кабинет вошел Серый. Он оглядел присутствующих, резко придвинул стул, сел и, ломая спички, стал закуривать. Его обычно мертвенно-серое лицо сейчас было в красных пятнах, а худая спина еще больше торчала острыми лопатками.

“Видно, попало от начальства”, – злорадно подумал Пашка и, пряча довольную улыбку, прикрыл рот рукой.

– Никто не сбежал, все на месте, – сказал Цыган и обвел рукой кабинет. – Отсутствует Свисток, которого по твоему высокому повелению отправили прогуляться во двор, и сейчас он, наверное, уже купается. Ликвидировали его даже быстрее, чем я надеялся.

– Заткнись, – тонко взвизгнул Серый, – я с тобой еще поговорю. Мне Валет рассказал кое-что об этом парне, – он кивнул в сторону Сержа. – Почему ты раньше молчал?

– Только сегодня придумал, – пробормотал Серж и подул на пальцы.

– Сволочи! Все сволочи! – Серый вскочил, но поскользнулся и снова упал на стул. – Что это? – он шмурыгнул ногой по полу, и какая-то книжечка вылетела из-под стола.

Валет нагнулся, поднял ее и бросил на стол.

– Бульварные романчики почитываете, – Серый посмотрел на книжку и замолчал. Рот у него полуоткрылся, глаза прищурились, а поблекшие было пятна вспыхнули с новой силой. Он пододвинул к себе книжку и прочел: – “Словарь воровского и арестантского языка. Составил пристав Попов”.

Все сгрудились у стола и молча смотрели на небольшую книжечку в коричневом бумажном переплете.

– “Перепечатка воспрещается. Город Киев. Тысяча девятьсот двенадцатый год”, – прочитал Валет.

– Чья? – спросил Серый и развел руки, отстраняя всех от стола.

– Думаю, что хозяин не найдется. Это же настольная книга молодого красного сыщика. Вживание в образ, так сказать, – пробормотал Цыган, возвращаясь на свое место.

– Чего вживание? – не понял Серый.

– Расспроси моего друга детства, он тебе объяснит.

– Я бы на твоем месте, Игорь, не трогал эту штуковину руками, – сказал Серж. – На книжке наверняка есть пальцевые отпечатки хозяина, и, если бы у меня была лупа и специальный порошок, я за двадцать минут нашел бы человека, который держал эту книгу в руках. Но моему заключению вы не поверите, так что ищите другого эксперта.

Пашка не заметил, как в кабинете появился отец Василий. Видно, он слышал весь разговор, так как протолкался к столу, завернул книжку в салфетку и, перекрестившись, спрятал ее под передник.

– Откуда у нас ученые? – пробормотал он. – Антихристово творение. В огонь его, в огонь.

Пашке показалось, что Цыган посмотрел на Сержа и улыбнулся.

– Делай, что тебе приказано, сынок. Помоги тебе царица небесная, – хозяин опять перекрестился и взял Пашку за рукав. – Идем с богом отсюда. Людям поговорить надо.

Пашка обрадовался и пулей выскочил из кабинета.

Что-то обожгло спину, и Пашка подпрыгнул на табурете.

Рядом стояла Аленка, смотрела серьезными глазами и показывала ему мокрую ладошку.

– От самого рынка ледышку несла, – сказала она, – у рыбников стащила, ужасно холодная.

– Для того, чтобы мне за шиворот бросить? Пашка двигал спиной, пытаясь избавиться от обжигающего тело льда.

– Ага, – сказала Аленка, сунула ему за рубаху руку и прижала к груди замерзшую ладошку.

Пашка взвизгнул, отскочил в сторону и выдернул рубашку из брюк. Ледышка упала на пол.

– Я думала, тебе приятно, – разочарованно протянула Аленка, посмотрела на Пашку совершенно серьезно, и только в самом уголке глаза плясал чертенок смеха.

Аленка накрыла на стол, наложила Пашке полную тарелку салата из свежих овощей и поставила рядом шипящую сковороду с жареной колбасой и черным хлебом, залитым яйцом, сама села напротив и, подперев голову ладонями, смотрела, как он ест, и спрашивала:

– Вкусно, Паша? Вкусно?

Пашка молчал, качал головой, обжигаясь, уплетал яичницу и хрустел поджаренным хлебом. Когда на сковородке почти ничего не осталось, он спохватился и спросил:

– А ты почему не ешь?

Аленка улыбнулась и отобрала у него вилку.

– Вилка у нас одна, Пашка Америка. А почему тебя, Паша, Америкой зовут?

– Когда я маленьким был, – Пашка придвинул к ней сковородку, – мне сосед подарил такие длинные толстые носки. Ребята во дворе как увидели меня в этих носках, стали Америкой звать.

Аленка кончила есть и взглянула на будильник.

– Ты не опоздаешь?

– Куда?

– На работу, куда же еще? Тебе вчера здорово попало, что прогулял полдня.

Пашка не отвечал и пытался вспомнить, что он спьяну наплел Аленке. Да и не было у него такой привычки, чтобы врать. Его “работа” всем известна, о ней даже уголовка прекрасно знает.

– А я что-нибудь тебе говорил? – осторожно спросил Пашка.

– Ты ничего, я у Катьки про тебя спрашивала, она и сказала: “Америка работает в торговых рядах, специалист высшей марки”, – Аленка посмотрела на Пашку и покраснела. – Только ты не думай, пожалуйста, что я тебя полюбила из-за этой “высшей марки”.