Первая кровь - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 16

— Курсант Путилов… — произнес он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Отставить, курсант! — перебил его Сандлер. — Держишься молодцом, да и повар на тебя не жаловался… Отправляйся на занятия. И мой тебе совет, думай головой прежде… Понял?

— Понял, — кивнул Вовка.

— А вот я не понял… Хочешь наряд?

— Никак нет, герр мастер-наставник! — по-военному четко отрапортовал Вовка.

— Вот это другое дело. Бегом в класс!

Вовка выбежал из кухни и помчался в сторону казармы, где помимо спальных мест были оборудованы помещения под классы. Сандлер неспешно следовал в том же направлении.

— Михаэль, подожди! — окликнул наставника Роберт Франц, сидевший в специальной беседке для курения. — Садись, поговорим.

— У меня сейчас занятия с личным составом, герр старший…

— Да брось ты, подождут, — перебил подчиненного Франц. — Я с тобой посоветоваться хочу.

Сандлер вошел в беседку и уселся напротив командира.

— Закуривай, — Роберт протянул Михаэлю распечатанную пачку «Echt Orient № 5».

Сандлер вытащил сигарету из упаковки и несколько секунд сосредоточенно разминал её в пальцах.

— Я как-то все не мог выбрать времени для приватного разговора, — произнес Роберт, поднося зажженную зажигалку к кончику сигареты Михаэля. — А поговорить бы надо… Посоветоваться… В нашей роте ты единственный ветеран, к тому же кавалер Железного креста, причем обеих степеней…

— Если бы не тяжелое ранение, герр…

— Оставь, Михаэль, мы сейчас не в строю. Можно просто Роберт, и на «ты». Меня тоже списали по ранению. Сейчас мы коллеги по несчастью…

— Почему? — удивленно приподнял брови Сандлер.

— Как? — пришел черед удивляться старшему мастеру-наставнику. — Нам, чистокровным немцам, приходится работать с этим сбродом славян-недочеловеков! А все наше прегрешение заключается лишь в том, что мы с тобой владеем этим ублюдочным русским языком в совершенстве, как родным.

— Вы меня простите, Роберт, — произнес после секундной паузы Сандлер, — но, чтобы между нами впредь не возникало недоразумений, я скажу прямо… Как думаю…

— Давай, Михаэль, — серьезно произнес Франц, делая глубокую затяжку. — Именно на откровенность я рассчитывал, — выдохнув клуб сизого дыма, продолжил старший мастер-наставник. — Ты человек прямой, доказавший свою храбрость на фронте, чинами и званиями тебя не напугать…

— Дело в том, что я до сих пор считаю русский язык родным, — сказал Сандлер. — Я его выучил едва ли не раньше немецкого. Да и трудно его не выучить, если вокруг тебя все говорят по-русски…

— Да, это наказание любого немца, выросшего в России! — воскликнул Франц.

— Что вы, Роберт, — с жаром возразил Роберт, от волнения Михаэль вновь перешел на «вы», — наоборот! Это же благо! Не знаю, как вы, а я уже подал в 9-й отдел Главного управления расы и поселений прошение о выделении мне, как ветерану, земельного надела и живой силы… Вам тоже как ветерану положено.

— Ты знаешь, я как-то замотался… Этот указ… Так в чем же благо?

— Да как ты не понимаешь, Роберт, земельные наделы в метрополии нам не светят. Так не лучше ли воспользоваться тем, что есть? Земля здесь отличная, климат — изумительный… В отличие от немцев, родившихся в Германии, русский язык для нас — родной. Мы знаем, чего нам ждать от местного населения. Поэтому и управлять сможем с большей эффективностью, чем кто-либо другой! Это — благо! Нам просто повезло! Процветающее поместье — не это ли голубая мечта любого ветерана? Через несколько десятилетий таким, как мы, будут завидовать!

— А знаешь, Михаэль, пожалуй, ты прав, — согласился с коллегой Роберт Франц. — Как-то я не рассматривал все это с такой стороны…

— Поспеши, Роберт, пока не расхватали все самые сладкие места! — посоветовал Сандлер. — Времени не так уж и много. Война в России подходит к концу. Скоро здесь будет не протолкнуться от желающих урвать добрый кусок земли… Если прохлопать — получишь надел где-нибудь в Сибири…

— А ты умный человек, Михаэль. Дальновидный. Я рад, что в тебе не ошибся!

— Ты именно об этом хотел со мной поговорить? — спросил Сандлер, бросая тлеющий окурок в урну.

— Нет, — качнул головой Франц. — Это спонтанно получилось. Я хотел с тобой о Путилове поговорить. Посоветоваться… Стоит ли продолжать с ним заниматься? Слишком уж неадекватный шкет. Не проще ли его списать?

— Ни в коем разе! — возмущенно ответил Сандлер. — На мой взгляд, он самый перспективный кадет из всей роты! Надо только дурь из него выбить… Я вот подумываю, а не назначить ли его своим заместителем?

— Путилова? Замкомвзвода? Да ты в своем уме?

— Путилова, — подтвердил Сандлер. — Подумай сам, Роберт, кого мы должны вырастить из этих сопляков? Настоящих солдат! Бойцов! А на данный момент бойцом в роте является лишь курсант Путилов. Остальных так запугали в интернатах, что они едва не обделываются, стоит лишь замахнуться… А Путилов…

— Да, согласен, Путилов боец. Но он воюет с нами… Где только он всего этого нахватался?

— Нужно направить его боевой пыл в нужное русло, — произнес Сандлер.

— Хм… — усмехнулся Франц. — Это, как говорил Ленин, архисложная задача…

— Вот ты уже и Ленина вспомнил! — рассмеялся Сандлер.

— А, черт, это все издержки школьного воспитания, — выругался Франц. — Так и лезет из меня иногда… Вообще, задача, поставленная руководством, очень сложная! Попробуй вырасти из этого сброда малолетних унтерменшей настоящих цепных псов. Преданных Рейху настолько, насколько это вообще возможно.

— А никто и не говорил, что будет легко, Роберт. Но идея отличная! Поддерживать порядок в среде неполноценных силами самих неполноценных… Пусть убивают друг друга — останется больше жизненного пространства для нас!

— Так убивать можно и в лагерях, не растрачивая наше драгоценное время на воспитание ублюдков.

— А вот здесь я с тобой опять не согласен, — сказал Михаэль. — Подумай: война закончилась, мы победили. Что дальше?

— Будем наслаждаться благами победителей, — ответил Роберт. — Поместье там, работники… Сам же говорил.

— Да, говорил. А как ты думаешь, устроит ли побежденных такое положение вещей?

— А зачем мы их спрашивать будем? — пожал плечами Франц. — К ногтю сволочей, и точка!

— Ты знаешь, сколько на данный момент народу в лесах? Сколько еще уйдет? И выкурить их из тайги не так-то просто! Так вот пусть эти, взращенные нами Псы, их и выкуривают!

— Слушай, а ты головастый!

— Родители постарались, — вновь усмехнулся Сандлер. — Мой батя ведущим инженером был, а мать в военной академии немецкий язык преподавала…

— Ученые люди — твои родители…

— Еще какие! Со мной с детства занимались. Я университет экстерном закончил…

— А чего же простым солдафоном на фронт ушел? — удивился Франц. — Мог бы и офицерские курсы закончить.

— Была блажь… После хотел, как пороху понюхаю… Да не удалось — комиссовали, вот сюда и устроился.

— Повезло мне с тобой, Михаэль! Ладно, иди, проводи занятия. А вечером прошу ко мне — есть у меня отличный армянский коньяк…

Глава 4

09.06.1948

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» — первый детский военизированный интернат для неполноценных.

В отсутствие мастера-наставника в кабинете царил многоголосый мальчишеский гомон. Но едва Сандлер вошел, голоса смолкли. Один из курсантов, назначенный дежурным по взводу, подскочил со своего места и крикнул:

— Der Zug! Stillgestanden![14]

Мальчишки подпрыгнули со своих мест и замерли в немом ожидании. Сандлер пробежался взглядом по рядам курантов и удовлетворенно кивнул.

— Ruehrt euch![15] Садитесь, — произнес он уже по-русски. — Я смотрю, первое занятие не прошло для вас даром. Это sehr gut! Очень хорошо. Привыкайте. Со следующего месяца с вами начнут усиленно заниматься немецким языком — великим языком великой нации. А пока учите хотя бы команды, что я давал вам под запись на прошлом занятии. Курсант Путилофф…