Мечтай, создавай, изменяй! - Кондукова Эльвира В. - Страница 11

— Здесь ужасно дымно, — говорю я с трудом, непрестанно моргая.

— У нас только что ввели запрет на курение в общественных местах, — отвечает Айлет. А затем объясняет, что ее отец, член израильского парламента, немало способствовал принятию этого закона, но не потому, что озабочен проблемами здоровья, а потому, что хотел отомстить матери Айлет, заядлой курильщице, которая развелась с ним незадолго до этого.

— С ума сойти! — восклицаю я. — И когда этот закон даст результаты?

— Результаты уже есть, — отвечает моя спутница.

Я с недоверием оглядываюсь.

— Если вдруг нагрянут полицейские, то все присутствующие сразу спрячут сигареты, — объясняет она реальное положение вещей. — Конечно, в этом случае никто не нарушает никаких законов. Что? Какие сигареты?

Это напоминает мне анекдот о пилоте, летевшем в Иерусалим 25 декабря, который любят рассказывать венчурные предприниматели, инвестирующие в экономику Израиля. После приземления пилот объявляет по громкой связи: «Команда благодарит вас за то, что решили лететь с нами сегодня. Пожалуйста, оставайтесь на местах до полной остановки самолета и подачи трапа. Тем, кто остается на местах, счастливого Рождества! Тем, кто уже встал, — счастливой Хануки!»

Инвесторам этот анекдот нравится потому, что в нем воплощена правда жизни: израильтяне отказываются оставаться на местах в ожидании подачи трапа, сколько бы командир корабля ни просил, ни умолял и даже ни требовал этого. Мне приходилось лично наблюдать, как они вскакивают с мест и достают багаж с полок еще во время снижения самолета; как-то раз стюард не выдержал и, идя по проходу, выхватывал из рук пассажиров сумки и закидывал их обратно на полки. Однако инвесторы любят этот анекдот еще и потому, что он полностью отражает те черты национального еврейского характера, которые сделали израильтян непревзойденными предпринимателями. Они соблюдают правила только тогда, когда им это выгодно, а в остальных случаях просто игнорируют их. В Израиле понятие бизнес и приватная жизнь неразделимы, поэтому уволиться ради создания собственного дела не кажется им чем-то невероятным. О каком риске вы говорите?

В 1990-х годах, во времена расцвета Кремниевой долины, проводилось множество исследований о том, какие именно условия способствуют быстрому росту предпринимательства. Наиболее типичный перечень предусматривал наличие ведущих университетов, профессионалов различных специальностей, например бухгалтеров и юристов, имеющих опыт работы с быстрорастущими стартапами, соседство с венчурными фирмами, размещение в том же регионе ИТ-компаний, способных стать источником высококвалифицированной рабочей силы, а также деловую атмосферу, поощряющую риск и спокойно реагирующую на провалы.

В этом и кроется тайна Израиля — если не считать отношения к риску и возможной неудаче, у него не было ни одного из перечисленных преимуществ. Зато имелись дополнительные неблагоприятные факторы: маленькая емкость внутреннего рынка, вражеское окружение страны и почти непрерывное ведение боевых действий. Тем не менее в 1990-х Израиль продемонстрировал предпринимательское чудо, став страной дислокации большего количества компаний, котирующихся на фондовой бирже NASDAQ, чем любой другой регион, за исключением Кремниевой долины. Вплоть до 2008 года венчурные инвестиции в Израиль в 30 раз превышали таковые в Европе, в 80 раз — в Китае и в 350 раз — в Индии. Ошеломляющий результат![17] Одно только это делает Израиль обязательным примером для изучения в любой стране, надеющейся повторить его успех.

У Израиля есть еще одна тайна. С 1990-х годов в стране совершенно неожиданно и необъяснимо появились три условия из вышеприведенного списка для бурного расцвета стартапов. Во-первых, в настоящее время в стране работает более ста венчурных фирм. Во-вторых, сформировался пул мощных местных банковских учреждений, юристов, бухгалтеров, способных основать стартап в течение нескольких дней и обеспечить его деятельность. В-третьих, почти каждая ИТ-компания — Microsoft, Google, Cisco, Intel и др. — открыла здесь огромные исследовательские лаборатории. Разработки, которые там ведутся, не принадлежат к числу второстепенных: именно в Израиле появились на свет некоторые продукты, изменившие облик крупнейших компаний, в том числе знаменитый чип Pentium компании Intel.

Но в ходе превращения из региона, которому нечего терять, в регион, в котором многие стали усматривать символ успеха, произошла любопытная вещь. Почему-то чем больше факторов успеха стартапов появлялось в Израиле, тем ниже становилась доходность последних. В соответствии с данными Бюллетеня венчурного бизнеса Доу — Джонса с 2001 по 2008 год венчурные компании инвестировали в экономику Израиля ошеломляющие 10 миллиардов долларов, но они принесли всего лишь 860 миллионов за счет первичного размещения акций и поглощения компаний за тот же период. Зато в Европе, долгое время считавшейся слишком неповоротливой и не приемлющей риск венчурного инвестирования, доход венчурных компаний за это же время составил 6,3 миллиарда долларов. Конечно, две трети от этой суммы — результат поглощения Skype компанией eBay; но, существенно, в Израиле такие многомиллиардные сделки в течение последних десяти лет не заключались, хотя было множество небольших удачных и неудачных сделок.

Честно говоря, не все достижения Израиля последнего десятилетия можно выразить в цифрах. Прежде всего, многие компании, заработав достаточно средств, перенесли свои штаб-квартиры из Израиля в США, получили финансирование из американских источников, считаясь израильскими на момент акционирования или продажи. Впрочем, общая тенденция не вызывает сомнения. Даже если какие-то сделки и не были учтены в Бюллетене, все равно общую доходность никак нельзя считать высокой.

Так почему в Израиль делается такое количество инвестиций, если их общая доходность остается столь низкой? Во-первых, венчурные предприниматели ожидали от Израиля более успешной деятельности, чем в 2000-х годах. Венчурные компании вкладывают деньги и получают прибыль на протяжении долгих десяти лет, поэтому направление инвестиционных потоков иллюстрирует современное состояние «экосистемы» стартапов с некоторым запозданием.

Во-вторых, в 2000-х наблюдался резкий рост средств институциональных инвесторов, вкладываемых в венчурные компании, и любой субъект — компания, отрасль или страна, — демонстрировавший высокую доходность в предшествующие годы, столкнулся с избытком капитала.

Израильский всплеск венчурных инвестиций после спада в 2000-м не стал признаком нового подъема, а оказался просто отложенным результатом бурного развития 1990-х. Судя по всему, объем венчурных инвестиций — ненадежный показатель предпринимательской деятельности в краткосрочном периоде. Если в будущем Израиль ожидает большое потрясение, то сейчас оно только начинается. Помимо статистики, подобные опасения подтверждают и местные инвесторы и предприниматели. Мэтт Херц восстал против своей ортодоксальной семьи, требовавшей, чтобы он пошел по стопам предков и выбрал карьеру священнослужителя. Он учредил интернет-компанию. Мэтт никогда не был склонен к слепому соблюдению традиций, консерватизму и тем более уединению в молельне за чтением Торы. Однако, приехав в Тель-Авив, он почувствовал себя не в своей тарелке в яростной среде компании Web 2.0. «Появляется новое племя бизнесменов, познавших вкус побед 1990-х — сказал он позднее. — Они не видят пользы в венчурном бизнесе или продаже своей компании. Среди них очень немного настоящих предпринимателей, но много людей, лишь притворяющихся таковыми».

Херц не смог получить венчурное финансирование на создание сервиса для поиска информации о людях Pipl.com, поскольку ему претило происходившее вокруг. В этой толпе он чувствовал себя одиноким. «Comverse, AmDocs, Checkpoint, — на одном дыхании перечисляет он самые популярные программы-шпионы. — Их авторам под сорок. Мы принадлежим к разным поколениям».