Логово врага - Юрин Денис Юрьевич - Страница 11

На этом все и закончилось. Факел у двери мгновенно померк, погрузив камеру во мрак, звуки идущего рядом сражения стихли, а кожа так и не успевшего согреться моррона вновь ощутила неприятное прикосновение холода, не только постепенно превращающего его в ледышку, но заставляющего уснуть.

– Ты опять проиграл! Три раза из трех все та же реакция, – отойдя от смотрового окна, произнес ученый-вампир, одарив развалившегося по соседству в кресле коллегу белоснежной улыбкой. – Я же предупреждал, бесполезно!.. Какую ситуацию ни создай, как антураж ни обставь, а модель поведения все та же! Это тебе не цыпленок-новичок, а матерый морронище! В его бритой башке накопилось столько опыта, а его разум так быстро успевает обрабатывать входящую информацию и принимать оптимальные решения, что для импульсивного, необдуманного действия просто не остается времени! Ведь секунда прошла, не более, а он, паразит, нас уже раскусил, понял, что это всего лишь инсценировка побега… обман!

– Во-первых, слово «паразит» более относится к нам, а не к нему, – невозмутимо заявил второй шевариец, с виду не ученый, а вельможа, ставя на столик наполовину пустой бокал с кровью. – А во-вторых, не беснуйся! Я же спор проиграл, а не ты…

– А-а-а!.. – отмахнулся экспериментатор, с безысходностью наблюдая сквозь окно, как выползшие из стен щупальца вновь затаскивают обледеневшее тело моррона под потолок и вешают на цепи. – Три галлона крови – слабое утешение… Уж лучше бы я проспорил.

– Ну, уж извиняй, так вышло… – рассмеялся второй вампир. – Может, стоит слегка изменить условия эксперимента, сделать его более достоверным. Предлагаю проникнуть в мысли объекта и притворится Гласом Коллективного Разума.

– Наивно и глупо! – отрицательно замотал головой ученый. – Не все так просто, Ваше Сиятельство, не все так просто! Нам до сих пор недоступны мыслительные каналы связи морронов. Они односторонние, в том и беда… Коллективный Разум шлет своим твореньям послания, в основном предостережения или приказы, а они не обладают правом ответа!

– Что ж, очень разумно! – усмехнулся командир третьей исследовательской бригады научного корпуса клана Мартел, граф Норвес. – Солдаты должны лишь получать приказы и их исполнять, а не вступать в дискуссии с командиром. Зачем им связь, связь им ни к чему!

– Вот из-за этой разумности и топчемся на месте, – тяжко вздохнул ученый и, подойдя к лабораторному столу, принялся бегло просматривать страницы журнала. – Граф, вы говорили с герцогом?

– Сонтерий, дружок, я вот подумал, а что, если другого моррона к объекту подпустить, не настоящего, конечно, а иллюзию… – внес вельможа предложение по ходу следующего эксперимента, дипломатично сделав вид, что не расслышал заданного ему неприятного вопроса, – за пару секунд, поди, не раскусит.

– Уже обсуждали, раскусит! – скупо ответил экспериментатор, вновь подойдя к стеклу и задумчиво глядя на раскачивающегося на цепях, начинающего постепенно оттаивать Фламмера. – Значит, герцог Мартел отказал.

– Его Светлость пока не видит необходимости в использовании остальных пленников для научных целей. Они нужны ему для другого… – уклончиво ответил граф, не желая открывать своему подчиненному замыслы Главы клана. – Но, полагаю, если ты добьешься хороших результатов, то получишь приз… не сразу, но получишь.

– Облагодетельствовали… можно подумать, для себя стараюсь, – тихо проворчал ученый, но благоразумно не стал повторять более громко.

– Не ворчи, Сонтерий, не ворчи! – рассмеялся граф Норвес, величественно поднимаясь с кресла, и, даже мельком не взглянув через смотровое окно, направился к выходу. – Во времени тебя никто не ограничивает, потерей головы в случае неудачи не пугает! Работай себе спокойненько, ну, а большего не проси! Дал, что могу, другого подопытного материала не получишь… Порадовался бы лучше, что такого именитого вражину тебе кромсать отдали! Сам же знаешь, и известного интригана былых времен, маркиза Норика, он упокоил, и в падении Кодвусийской Стены поучаствовал… Не просто подопытный образец, а живая легенда!

– Да радуюсь я, радуюсь! Просто ликую, танцуя от счастья! – недовольно проворчал ученый, провожая суровым взглядом покидающего его лабораторию вельможу. – Только вот…

Высказать аргумент в защиту своих требований ученый не успел, поскольку Его Сиятельство, граф Норвес, уже скрылся за дверью, естественно, не забыв напоследок ею демонстративно хлопнуть.

Глава 3

Военно-полевой маскарад

«Людей встречают по одежке, а провожают по уму!» – как ни прискорбно, но это несправедливое, нелогичное правило действует всегда и везде: как в мирное время, так и на войне, как на ратном поле, так и в тылу, причем не важно, в своем родном или чужом. Форма шеварийского пехотинца хоть и была далека от совершенства, как в плане защиты, так и в плане удобства, но полностью устраивала Дарка, пока он вместе с махаканскими воинами отступал к Аргахару. Здесь же, глубоко во вражеском тылу, она смотрелась в высшей степени нелепо, потому что большая часть штанов была утрачена, а также из-за того, что солдаты регулярных частей редко посещали горные разработки, тем более тайные, ведущиеся глубоко под землей и явно не включенные королевскими чиновниками в перечень казенных приисков. Встреча с первым же патрулем стражи или иными шеварийцами, вынужденными прозябать в захваченных подземельях, например мастеровыми, торговцами, фуражирами или надсмотрщиками, грозила полным разоблачением и, как следствие, массой мелких и крупных неприятностей. Вряд ли кто из врагов не удивился бы, узрев вблизи от «гномоводческих» ферм или карьеров практически бесштанного шеварийского пехотинца с далеко не армейской котомкой за плечами да еще разгуливающего в компании двух основательно пропахших вином обнаженных особ, одной мужского, а другой женского пола. И хоть Крамберг, в отличие от Аламеза, болтал на языке врагов ничуть не хуже уроженца Гилаца или любого иного шеварийского города, но троице непристойно выглядевших путников было не отбрехаться. Их нелепых, похожих на сказку объяснений никто и слушать бы не стал, а сразу же взяли бы чужаков под стражу.

Как ни крути, а забравшимся далеко в шеварийскую глубинку герканцам срочно нужно было разжиться достойной и в то же время неброской по меркам подземелья одеждой. К счастью, Аламез знал, как ее раздобыть и, главное, где. Фактически, он уже сделал большую часть дела, убив четверых беспечных мастеров. Теперь ему только оставалось завершить начатое и стянуть с бездыханных тел рубахи, башмаки, портки, диковинно пестрые подвязки и прочие смешные части одежд, которые безумные шеварийцы считали красивыми и изящными.

Никакой трудности это не представляло, благо что неуместной на войне брезгливостью Дарк не страдал и к мародерству, в отличие от большинства людей его положения, то есть рыцарей, относился весьма и весьма положительно. Высокородные воители на службе у любого короля частенько с презрением отзывались о тех, кто собирал на бранном поле трофеи. Тем самым они пытались подчеркнуть величие и благородство своих возвышенных натур, но на самом деле проявляли красивыми речами лишь аристократическое чистоплюйство и смехотворное ханжество. Ведь им самим, конечно же, не было нужды мараться, обшаривая мертвецов и стаскивая с них не запачканные кровью одежды. За них эту грязную, но очень доходную работу всегда выполняли оруженосцы, денщики и прочие слуги. Самим же рыцарям победившей в сражении стороны оставалось лишь разделить собранные и уже отчищенные от крови и грязи трофеи, то есть решить, что оставить себе, что продать неотступно следовавшим за войсками маркитантам и что из добытого милостиво даровать своим людям, которые, собственно, и месили за них грязь, раздевая окоченевшие тела умерщвленных врагов да отрубая ради колец с перстнями пальцы у трупов. В общем, поскольку верной челяди у Аламеза не было, то презренным мародерством ему пришлось заняться самому. Впрочем, Дарк не испытывал даже мало-мальского отвращения к этой работе. Она была для него делом привычным, естественным и ничуть не более зазорным, чем убийство солдат противника, как в честном бою, так и при нападении тайком из засады.